В 1958г. Мы с мужем закончили инженерно-строительный институт в г.Ростове на Дону и получили направление на работу в г.Ижевск Удмуртской АССР. Перед отъездом в Ижевск провели почти месяц в Ленинграде у моих родителей, съездили в д.Заберезье к моей тете. Это был месяц отдыха после учебы, перед началом трудовой деятельности. На душе было легко – впереди ожидалась интересная работа, новые места, полноценная семейная жизнь, появление детей. Мы любили друг друга и были счастливы. Никакие трудности нас не пугали. А пока мы ходили по музеям, театрам, посещали родственников, отдыхали по полной программе. Наконец наступил день отъезда.
Мама хлопотала на кухне, пекла на дорогу пироги, собирала необходимые в новой нашей жизни вещи. Тихонько вздыхала, как там, в далеком неизвестном городе устроится у детей жизнь. А папа, уже очень больной, бодрился, не показывал вида, что волнуется, шутил и посмеивался над мамой. Но в последний момент, когда мы присели перед дальней дорогой, он не сдержал слез, он предчувствовал, что мы больше не увидимся.
Приехали мы в Ижевск ранним утром. Сдали в камеру хранения свой не богатый багаж, и отправились искать стройтрест, куда у нас было назначение. От вокзала до центра города доехали на трамвае, там навели справки, где находится трест, и пешком пошли берегом пруда, мимо заводов, с их дымящими трубами, вдоль кованных металлических решеток, ограждающих территории, явно еще дореволюционных производств, мимо современного здания фабрики-кухни. И, наконец, пришли, поспели к началу работы, было 8 часов утра. С замиранием сердца остановились у крыльца. Служащие сплошным потоком спешили на работу. Подъехала машина, вышел солидный мужчина с полоской орденских ленточек на пиджаке, явно какой-то руководитель. Мы двинулись за ним следом. Точно, это был главный инженер.
Секретарша доложила ему о прибытии двух новоиспеченных специалистов, и мы вошли в кабинет. Принял он нас приветливо, усадил в кресла, и стал расспрашивать. Внимательно изучил дипломы, дотошно рассмотрел вкладыши с оценками, явно остался доволен. Затем спросил, где мы хотели бы работать. Мы оба хотели работать на стройках, но он решил иначе. Ивану предложил должность мастера на строительстве автозавода, а мне должность инженера в проектно-техническом отделе. Мне предстояло работать в отделе, который имел дело с проектной документацией. Причем, он подчеркнул, что в отделе нет ни одного специалиста с высшим образованием. А потом подробно ознакомил нас, что строит трест, где расположены объекты. Тут же были решены и все бытовые вопросы. Нам обещали через несколько месяцев дать квартиру, а пока выделили комнату в общежитии. На работу надо было выходить через два дня.
Мы вышли из кабинета главного инженера счастливыми – все складывалось отлично. В отделе кадров нас оформили на работу, снабдили направлениями в общежитие, в кассе выдали аванс, и мы, наконец, покинули трест. По дороге зашли на фабрику-кухню. Она нас поразила как интерьером, так и кухней. Двухэтажное здание с двумя залами и большим буфетом. Обед, который мы заказали, был просто замечательный и довольно дешевый. Особенно понравился диетический зал с большим набором блюд. Мне предстояло обедать здесь все время моей работы в тресте.
После обеда поехали на вокзал за багажом, оттуда в общежитие. Нам дали комнату на первом этаже, где мы и прожили месяца два. На другой день пошли знакомиться с городом. Конечно, город нельзя было сравнить ни с Ростовом, ни, тем более,с Ленинградом. Многие улицы были застроены маленькими частными домиками. Только в центре стояли скучные трех – пятиэтажные дома. Городской транспорт – трамвай и старые автобусы. Кинотеатр, дом культуры, магазины. Все безликое, не выразительное. Но снабжение в магазинах порадовало, по сравнению с Ростовом. Но, забегая вперед, скажу, что это очень скоро изменилось, отнюдь не в лучшую сторону.
Через два дня мы вышли на работу. Вечером делились впечатлениями. Ванин объект располагался за городом в лесу. Стройка только начиналась, шли земляные работы. Территория была огорожена, по углам высились вышки с вооруженными солдатами. Оказывается, работали на объекте заключенные. Их привозили на машинах под вооруженной охраной. Это называлось - режимный объект.
Проектно-технический отдел располагался в здании треста, в большей комнате стояли чертежные доски, письменные столы. В основном за досками сидели женщины. Начальник отдела занимал отдельный кабинет. Старший инженер отдела, Антонина Игнатьевна, женщина лет сорока, рассказала, в чем будет заключаться моя работа. Документация поступала из Московских и Ленинградских институтов, все конструкции были запроектированы сборными железобетонными. Но беда заключалась в том, что ни все эти конструкции можно было изготовить на местном заводе железобетонных изделий или привезти с близлежащих заводов других городов. Приходилось заменять железобетон на металл, надо было рассчитывать и проектировать фермы пролетом 24-30 метров, колонны шестиметровой высоты, подкрановые балки под многотонные краны. Работа предстояла сложная и очень ответственная. Я порадовалась, что привезла свои конспекты по металлическим конструкциям. Это был мой любимый предмет, и читал его очень хороший преподаватель. В дальнейшем мне эти конспекты очень пригодились.
Очень быстро наступили холода, и к ним мы оказались плохо подготовлены, особенно Иван. У него не было достаточно теплой одежды для работы и он, южный человек, отчаянно мерз. Однажды к нему на участок приехал главный инженер, увидел посиневшего молодого специалиста, молча, посадил его в машину и увез в отдел снабжения. Там вызвал начальника и велел одеть и обуть должным образом молодого человека. Вечером Иван явился домой в новом полушубке, ватных штанах и валенках. Валенки он надел первый раз в жизни и оценил их по достоинству. В ближайшую получку купили валенки и мне, зима наступила уже в октябре и я отчаянно мерзла на остановках трамвая, которого приходилось ждать подолгу. Жизнь налаживалась.
В конце октября я неожиданно заболела, с резкими болями меня ночью увезла скорая помощь, а уже днем я лежала на операционном столе. Оказалось, что у меня внематочная беременность. После операции главврач Екатерина Ивановна, прекрасный гинеколог и душевная женщина, буквально не отходила от меня. Диагноз она мне поставила убийственный: один процент надежды, что я смогу стать матерью. Я, конечно, рыдала, а она, сидя у моей кровати, успокаивала меня и рассказывала, что она сделала, чтобы остался хотя бы этот процент. Она мне обещала провести необходимое лечение и внушала, что не нужно отчаиваться. Весь персонал относился ко мне заботливо. Это была ведомственная больница нашего треста. Хорошо оборудованная, с отличным персоналом. Я больше такой не встречала в своей жизни. Запомнилось, что в палатах на столах стояли графины с отваром шиповника, и всегда на тарелке лежал чеснок, его настоятельно рекомендовали есть всем больным.
Иван приходил после работы каждый день, его пускали в любое время, так распорядилась Екатерина Ивановна. На октябрьские праздники он пришел поздно, сильно выпивший, я разволновалась, расплакалась. Дежурные сестра и нянечка увели его куда-то и уложили спать, а меня утешали и велели не волноваться. Утром его напоили чаем и он явился ко мне уже вполне трезвый и в глубоком раскаенье. В первый же день, после возвращения из больницы, я потеряла свое обручальное кольцо, это была плохая примета, и я опять горько рыдала, в моей жизни наступила черная полоса.
А затем, как и положено, ее сменила полоса светлая. Нам дали квартиру. Квартира была однокомнатная на последнем этаже трехэтажного дома в микрорайоне Соцгород. Микрорайон примыкал к лесу, который раскинулся на довольно крутых холмах. На одном из холмов размещался лыжный трамплин, где зимой проходили соревнования. А летом по холмам собиралась масса зрителей смотреть автогонки. Нам дали казенную мебель: кровать, два стула и стол. Первая наша покупка в новой квартире – приемник и тумбочка под него. Хорошо помню, как мы покупали тумбочку. Денег было мало. На тумбочку не хватало. В пустом зале, довольно большего мебельного магазина, стояли тумбочки и страшные металлические кровати с панцирными сетками. И все. Присмотревшись, мы обнаружили, что цены на тумбочки разные. Продавец объяснил, что это зависит от сорта, а сортов три. На тумбочку третьего сорта денег у нас хватало. И мы принялись искать самую хорошую и самую дешевую подставку под нашу музыку. Долго перебирали вожделенную мебель, наконец, выбрали. Один бок был ободран, но мы решили замазать его йодом и застелить салфеткой – сойдет за первый сорт. На кухне стояла плита, которую надо было топить дровами, в ванной тоже дровяная колонка. Дрова хранились в подвале дома, каждой квартире полагался сарай.
Это было начало светлой полосы в нашей жизни. Через полгода я узнала, что у нас будет ребенок. Счастью нашему не было предела. Не меньше нашего радовалась Екатерина Ивановна, один процент надежды не подвел! И в начале февраля 1960г. родился наш первый сын, богоданный ребенок, как говорила моя мама. Очень спокойный малыш, который не доставлял особых хлопот. Мы были счастливы.
Костя родился 6 февраля, а 16 пришла телеграмма, что умер мой папа. Я еще лежала в роддоме, но, тут же потребовала, что бы меня выписали. Я должна была проститься с папой любой ценой. Ваня пытался отговорить меня, но я была непреклонна. И он сдался, но одну меня не отпускал и решил лететь тоже, хотя денег у нас было очень мало. Деньги он смог достать, и уже вечером мы были в аэропорту. В то время в Ижевске аэропорт представлял собой посадочную полосу и два или три вагончика. В одном из них было помещение для пассажиров. Меня пристроили с ребенком около печки-буржуйки. Самолет задерживался. На улице был мороз 25 градусов, начиналась метель. Время шло, а самолета все не было. Я чувствовала себя плохо, но лечь было негде. А Костя спокойно спал. Я его перепеленала и покормила. Так мы просидели почти до утра. Метель уже бушевала, было ясно, что нам не улететь. Приехал автобус и забрал всех пассажиров. Погода была не летная. Я до последнего надеялась успеть проститься с отцом. Надо было ехать поездом, хотели дать телеграмму, что бы задержали похороны. Но утром пришлось вызвать скорую помощь, у меня температура поднялась до 40 градусов. Это грозило бедой нашему новорожденному сыну. Так я и не смогла проводить папу. Только через 2 месяца я приехала в Ленинград, и сходила на кладбище попросить у папы прощения.
Костя был очень спокойный ребенок. Мы не знали, что такое вставать к нему ночью, он никогда не плакал, и утром, что бы его покормить, приходилось будить его.
Иван уже был назначен прорабом, а вскоре старшим прорабом. Работал много, приходил поздно, уставший, голодный.
Снабжение в городе все ухудшалось, стало трудно купить самые необходимые продукты. Пришлось просить маму спонсировать нас. Она каждый месяц присылала нам посылку, а то и две с крупой, мукой, жирами, сахаром. То же было и с одеждой для ребенка. Спасибо маме, все, во что был одет Костя, прислала мама.
В три месяца Костю отдали в ясли.Не удивляйтесь, в те времена послеродовый отпуск был только 2 месяца. Ясли мне дали далеко от дома, но близко от работы. Надо было 2 раза в день приходить кормить ребенка грудью.На это можно было тратить по полчаса рабочего времени. Ездить приходилось через весь город на трамвае. Утром было очень трудно с ребенком на руках влезть в переполненный вагон. А потом еще 2 квартала идти пешком.Кстати, рабочая неделя длилась 6 дней и всего один выходной.
На работе у меня сложились хорошие отношения со всеми коллегами.Работа мне нравилась, ко мне все относились внимательно, во всем помогали.
В общем мы здесь прижились, постепенно приспособились и к климату и к обычаям окружающего нас мира.
А в 1961 г. у нас родился второй сын. Это был не запланированный ребенок, и я очень расстраивалась, когда узнала, что у нас будет еще малыш. Но тут активно вмешалась Екатерина Ивановна,и смогла уговорить меня оставить ребенка. Я ей благодарна безмерно. У нас родился прекрасный малыш весом 4,4кг. Радости отца не быо предела. Два сына - погодки,гордость отца! Назвали сына Станиславом.
*** Фотография из семейного архва. Сделана в 1961г.