С этой пожилой женщиной я знакома давно, но мне не приходило в голову спросить ее о войне, до тех пор, пока государство не запустило программу обеспечения ветеранов ВОВ жильем. Из любопытства я поинтересовалась, встала ли она в очередь на квартиру. В ответ услышала короткое «Нет». Столь явное пренебрежение государственной помощью меня несколько удивило и заставило поинтересоваться причинами.
«Да о каком ветеранстве речь может идти? Я же не ветеран тыла. Мне в 41 всего-то и было – пять лет. Несмышленыш совсем.
Я с начала войны с матерью, в свинарке, работала. К концу-то уж войны, я, понятное дело, взрослой стала, тогда и молодняк доверили. А поперву, за мамку держалась, что она говорила, то и делала. А когда самостоятельно работать стала – война-то и закончилась. Так что не ветеран я».
- А ты войну помнишь?
- Не очень. Маленькая я тогда была.
- Какая она, война, чем запомнилась?
- Страшная…
- ?
- Да что тут рассказывать: не приведи Господь кому такое пережить.
Мы деревенские. Новости до нас поздно доходят. Это городские сразу узнали, что война началась, а нам сообщили уж чуть ли не через две недели. А мы не поверили. Нам, как раз накануне письмо от старшего брата пришло. Он в армии служил и, в аккурат, перед войной его демобилизовать должны были. Вот он письмо-то и написал, что все хорошо, что в армии шоферскую работу выучил, скоро домой приедет, да в колхозе работать станет. Писал, что соскучился по дому, что приедет скоро. Он писал, что хочет познакомиться со своей самой младшей сестрой, которую никогда не видел, что соскучился по домашнему хлебу….
Письмо это от него пришло и, на 7 лет, тишина. Ни строчки.
Я это хорошо помню. Мама все почтальоншу высматривала. Самую маленькую из нас заставляла караулить. И сама каждый вечер домой бежала, все надеялась ….
В 43-ем отца призвали, а через два месяца похоронка на него пришла.
До героя тыла я точно не доросла, да и помню не очень много. Только как новорожденным поросятам в рот дышала, да ножки вверх-вниз им задирала. Дышу, мну их в руках да все приговариваю: «Живи, живи!». Так мама научила.
Какие-то выживали, какие-то нет. Я как мертвеньких находила – плакала по-первости, а потом уж и слез-то не было.
К тому времени как отца забрали, я уж соображала. Понимала, что к чему. Знала, что надо в колхозе работать, а то не выдюжим.
А самое главное событие войны – это когда к нам в деревню татарская семья переехала. Уууу…. Сколько ребятишкам радости-то было. Семья-то большая, кто может - те в поле, а бабушка (старенькая, старенькая, по-русски знала всего-то несколько слов) дома хозяйствовала и за соседской ребятней приглядывала.
К обеду собирала всех криком: «Девка, айде чак-чак исти». И вкус, и рецепт этого чак-чака до сих пор помню: лебеда, крапива, березовые почки, чуть муки….
Еще помню, как корове нашей брюхо вилами пропороли – это было страшно! Как выжили, не знаю, но выжили же. Так что героизма в нас нет. Не герои мы. Я вон, сколько уже наговорила. Брат старший – герой. Он в 48-ом пришел, из Японии там, оказывается, войну заканчивал. Так он никогда, не словечка про войну не говорил, только медали достанет порой, протрет, да обратно, в коробочку сложит.
А мы, что мы? Колхоз. Одно хорошо, терпеть научились. Оказалось, что холод, голод, слава, лесть – все это пустое, ерунда.
Умерла 19 июня 2014 года.