НЕВЫДУМАННЫЕ РАССКАЗЫ
Внук Мейерхольда.
Разгар холодной войны — конец 40-х - начало 50-х годов. В горячей войне было ясно кто и где враг, которого надо уничтожить. Как пели в фильме «Белорусский вокзал»: «Мы за ценой не постоим». В холодной войне смещались понятия друг-враг. Для многих наступили трудные времена.
В наш институт поступил тогда новый сотрудник. Сразу стала очевидна его неординарность. Позже выяснилось, что он Игорь Бялецкий - внук Мейерхольда, сын его дочери Марии.
Три поколения семьи Мейерхольдов преследовал злой рок. Судьба Игоря Бялецкого была настоящим сгустком страданий. Всю войну он провел в немецком плену. Тогда это считалось позором. Все советские военнопленные считались предателями. Игорю было необходимо рассказать о себе, оправдать свою молодую жизнь. Я была сочувствующим слушателем. Он сразу это оценил.
Как и многим в ту пору, ему казалось, что плен лишает человека чести. Искажение нравственных представлений, извращенное понятие о чести приводили его даже к безумному желанию новой войны, на которой он сумеет доказать, что не является предателем. Слушать его было страшно.
Остановлюсь на необычности внешнего облика Игоря. В те времена мужчинам полагалось носить драповое пальто черного цвета, меховую шапку типа «малахай» или ушанку и скороходовские штиблеты. Игорь был одет в короткий матросский бушлат, грубые флотские башмаки, на голове берет, сдвинутый немного набок. Такие береты мы видели только в западных кинофильмах. Даже смотреть на подобное одеяние в Ленинградские морозы было холодно.
Игорь был высок, строен. Совершенно не похож на Мейерхольда. Скорее на польского аристократа, тип которого был известен по тогдашним фильмам. Словом, облик его был необычен.
По специальности он был геологоразведчик с использованием методов сейсмотехники. Дефицитная профессия, поэтому его приняли в наш институт, нарушив директиву — бывших военнопленных на работу не принимать. Устройство на работу было для него большой и неожиданной удачей.
Далее - рассказы Игоря о своей судьбе.
Его мать умерла, когда он был ребенком. Он помнил, что отец был безутешен и вскоре уехал из Ленинграда на юг. Возможно, отъезд был вынужденным, как для всех с неудобным происхождением. Отец тяжело заболел, пришлось ампутировать ногу. Существовал отец только на денежную помощь Игоря, которого вместе с сестрой воспитывала бабушка, в прошлом жена Мейерхольда, происходившая из старой петербургской артистической семьи (кажется — Музилей). Она тоже была актрисой. Добрая бабушка, добрый петербургский дом с многочисленными портретами и фотографиями. Всегда в доме было людно, У Игоря и его сестры много друзей. С семьей деда постоянная связь. Регулярные поездки в Москву. Дружеские отношения с Костей и Таней Есениными. И так до катастрофы - гибели в НКВД самого Вс. Мейерхольда и зверского убийства в собственной квартире его жены Зинаиды Райх. Это был первый страшный удар. Но других родственников пока не трогали.
Игорь поступил в Горный институт. Далее — война. В армию призывают необученных ополченцев. Они плохо вооружены. Всеобщая растерянность, неразбериха первых месяцев войны, тщетные попытки остановить наступление немцев на Ленинград. В боях под Кингисеппом Игорь был ранен, его оставили на поле боя. Игорь попал в плен. Это был второй страшный жизненный удар.
Условия жизни в плену раненого советского солдата были ужасными: грязь, антисанитария. В госпитале для пленных, находившимся в Пскове, служили советские врачи, среди которых были женщины. Игорь просил одну из них дать ему яд. Она, конечно, отказалась и посоветовала набраться сил и бежать. Попытка побега для Игоря оказалась неудачной. Его поймали, избили и отправили в штрафную часть. Немцы организовали продажу работоспособных пленных для работы па сельхозфермах. На подобной ярмарке; Игоря купила немка, на которую уже работало несколько человек, в том числе украинская девушка, которая стала подругой Игоря. Немка относилась к своим рабам более-менее сносно. Они, по крайней мере, не голодали, но жили все-таки только надеждой на освобождение. Оно пришло в 1945 году с запада. В эти места вступили марроканские части. Веселые, белозубые, в вольном строю с барабанной музыкой. Ликованию освободителей и освобожденных не было предела. Последним удалось выжить. Их направили как героев в Париж. Игорю запомнилось, как его несли на руках, надев на голову цветочный венок. Это были счастливые дни. А что дальше? Французские власти расспрашивали пленных: «Кто такие?», выясняли родословную. Оказалось, Игорь в родстве с известным польским родом Бялецких. Польское правительство Миколайчика, находившееся в изгнании, набирало кадры для возрождения Польши. Игорю было предложено участвовать в этом, но он отказался. Просил отправить в Россию, только в Россию, там его дом. Его предупреждали, что это опасно, но он был непреклонен.
Судьбой возвращавшихся в Союз советских военнопленных занимались специальные части НКВД. К счастью, Игорь не попал в лагерь. Но надо было привыкать к советским порядкам. Игорь получил разрешение вернуться в Ленинград. Семьи тогда уже не было.
Бабушка умерла во время блокады, сестра покончила жизнь самоубийством, узнав об измене человека, которого любила. Не было дома, не было близких. Это был третий страшный удар.
Что делать? Перебирая оставшиеся дома записи адресов, Игорь нашел телефон одной из подруг покойной сестры. Он вспомнил, что эта девушка когда-то была в него влюблена, но он старался не замечать этого. Как он выражался, она была незаметной, как «серая куропатка», Но после войны наступили другие времена...
В доме «серой куропатки» его радостно встретили, и они стали мужем и женой. На какое-то время судьба дала Игорю передышку. Его восстановили в институте, который он успешно закончил. Родилась дочка, появление которой стало настоящим счастьем. Первые шаги, первые слова. Говоря о ней, он преображался. Но когда Игорь поступил к нам на работу, с дочкой он уже был разлучен.
После окончания Горного института Игоря направили вместе с семьей на работу на север. Его жена была, чуть ли не единственной женщиной в местах, где проводились геологоразведочные работы. Она сразу привлекла внимание начальства, и за ней начали ухаживать. Игорь был малозаметным сотрудником. Он не был настырным, и его начали отстранять от работ, которые именовались секретными. Тогда все становилось секретным, даже простая съемка на местности. Плюс клеймо военнопленного. Вскоре Игоря уволили, и он стал безработным. Оказался не нужным и «серой куропатке».
Игорь повел себя благородно. Он оставил большую часть заработанных на севере денег жене, немного послал отцу и вернулся в Ленинград. Его приняла тетка - Татьяна Всеволодовна Мейерхольд, жена артиста Меркурьева. Игорь чувствовал себя чужим, лишним в этой семье, не мог приспособиться к новым людям, к новой обстановке. В этой ситуации единственным выходом было поступить в геологоразведочную партию, которая большую часть года вела полевые работы. Так Игорь попал в наш институт в геологоразведочный отдел. Подобный поворот событий был для Игорь необходимым, но, увы, коротким. Вначале все складывалось хорошо. Игоря оценили как хорошего специалиста и товарища. Появились друзья, робкие планы на будущее. Но общая обстановка в стране все более угнетала. Как выразился известный отечественный историк «кончилось время братьев и сестер». Всюду искали врагов и предателей, и в первую очередь среди военнопленных. Бдительность рекомендовалась как норма.
Последовал последний удар. Игоря арестовали прямо на работе. В плену он, якобы, предавал наших солдат. Все, кто хоть немного знал Игоря, понимали, что это неправда. Что толку от таких «пониманий». Так замкнулся круг, вернее петля жизни внука Мейерхольда. Он, скорее всего, сгинул в ГУЛАГе.
Постыдно наше отношение к бывшим военнопленным. Мы согласились, что плен это позор. Так думали самые разные люди, так думал Игорь. Он считал, что жизнь опозорена пленом. Для всего мира военнопленные были мученики, а мы их откровенно стыдились. Бездарное командование обрекло своих солдат и офицеров на страдания в плену, а потом они стали узниками ГУ© ЛАГа. Воспоминания об Игоре — попытка напомнить о них, о нашей общей беде и вине.
.mincult.ru/formb.asp?ID=36&full
.memo.ru/history/ Уничтожая и преследуя миллионы людей, советская власть старалась скрыть свои преступления.
Юлия Каганович, 2002
Литературная запись В. Садовского