Мерзкий остракизм
Действующие лица:
Грефф – смотрящий по области.
Сарказин – глава города Фомска, член партии «Ядрёная Роса».
Шмельников – заместитель главы города.
Комаров – бывший глава города.
Невсесильева – заведующая районо, член партии «Ядрёная Роса».
Пупсин - директор гимназии «Сизый журавель», член партии «Ядрёная Роса».
Пупсина – его жена, зам. директора гимназии, член партии «Ядрёная Роса».
Федоренко – второй зам. директора, женщина-стрекоза.
Морковьева – вахтёр гимназии, правая рука администрации.
Кихотов – беспартийный гражданин Фомска..
Фельетон
Часть 1. Письмо
Прошёл год с того момента, как Сарказина избрали на пост главы города. Только благодаря этому политическому событию весна в Фомске всё-таки наступила – но на месяц позже, чем обычно. Выскочившие было на улицы пенсионеры с криками «Ура! Весна пришла!» вынуждены были заскочить обратно – передвигаться по городу было решительно невозможно – так же, как и зимой. Дороги и тротуары не очищались, снег не вывозился. Любое передвижение по городу стало напоминать соревнования по преодолению препятствий. Зачастую вместо магазина или театра фомичи массово попадали в местные травмпункты. Оттуда ежедневно, как с фронта, градоначальнику присылали сводки – но его эта тема занимала мало. С воодушевлением глядя на пухлый бумажник, он самодовольно наглаживал себя по пузу, скрытому дорогим пиджаком, и радовался, что недавно научился читать и смог осилить «Практическое пособие по попилам и откатам» в авторстве Греффа – своего непосредственного начальника.
С приходом тёплых дней на город обрушился и вечный спутник весны – весеннее обострение. Не миновало оно и Кихотова, гражданина Фомска, непримиримого борца за справедливость. В очередной раз, споткнувшись в темноте о десяток неудачно поскользнувшихся и лежащих плотным слоем на тротуарах бабушек и дедушек и испортив свою дорогую белую куртку, он разозлился, тут же открыл дипломат, послюнявил карандаш и накарябал на листе бумаги эмоциональное письмо для Сарказина.
«Уважаемый Сарказин!» - говорилось в письме. – «Не будете ли Вы любезны что-нибудь предпринять относительно санитарной уборки в городе? Люди всю зиму поскальзываются, я вот свою куртку испортил. Сил нет никаких! Вспоминаем Вас всей семьей каждый вечер, придумываем новые нецензурные эпитеты». В заключение от души наградил Сарказина одним из таких эпитетов – «Душка!». И размашисто подписался: «Кихотов».
Не прошло и недели, как раздался звонок. Приятный женский голос в трубке сообщил: «Гражданин Кихотов? С Вами хочет поговорить Сам!».
У Кихотова, конечно, от волнения в зобу дыханье-то спёрло. Последовала секундная пауза. «Э-э-э, тама?!» - нарушила молчание девушка в трубке. «Да, я слушаю!» - преодолев робость, решительно сказал Кихотов. «- Дон Педрович, - зазвучал знакомый по многочисленным телесюжетам голос, - я хочу встретиться с Вами и обсудить Ваше письмо». «- А я, господин Сарказин, хотел бы с Вами поговорить о проблемах фомичей». «И об этом тоже обязательно поговорим» - твёрдо пообещал Сарказин и назначил встречу на следующее утро.
Часть 2. Встреча
Невыспавшийся Кихотов, всю ночь тщательно готовившийся к встрече с городским главой, в назначенное время прибыл по указанному адресу.
Неожиданно, в траурном молчании, в приёмной появился Пупсин, непосредственный начальник Кихотова и заведующая районо Невсесильева. Сарказин появился вместе с ударами часов и пригласил всю троицу в кабинет, где уже рядом с троном уютно разместился его заместитель Шмельников.
- Господа, хочу вас познакомить с письмом, которое мне написал вот этот гражданин, - начал свою пафосную речь Сарказин, снисходительно глянув на Кихотова.
- Обождите, - возмутился Кихотов, - у нас с Вами была назначена личная встреча. К чему здесь весь этот цирк с господами Невсесильевой и Пупсиным?
- А с Вами я разговаривать не собираюсь, - отрезал Сарказин. – Пригласил Вас для того, чтобы посмотреть Вам в глаза.
- Да, мои синие глаза нравятся многим девушкам. И не только девушкам, - попытался привычно съехидничать Кихотов.
- Заткнитесь! – разъярённо вскрикнул Сарказин. – Вам слова не давали! Благороднейший, - обратился он к Пупсину, - читайте письмо Вашего подчинённого. Он всё равно читать не умеет.
Когда дело дошло до слова «милашка», до того не смевший ослушаться приказ вышестоящего лица Пупсин осёкся, поперхнулся и густо покраснел:
- Я не могу… тут такое… при дамах…
- Читайте, читайте, - настаивал Сарказин. – Дама стерпит.
- Читайте, - подтвердила Невсесильева. – Я не дама, я чиновница.
- Ми… ла… шка… - с трудом выдавил из себя Пупсин.
- Ну вот и прекрасно, – удовлетворённо вздохнул Сарказин. – Возникает следующий вопрос. Если у нас в образовании работают люди, которые позволяют себе критические высказывания в адрес руководства города и употребляют такие выражения, то чему же они могут научить наших детей? Вот что, милейший, - распорядился Сарказин, обращаясь к Пупсину, - готовьте собрание коллектива. А вы, драгоценная, откопируйте письмо – приказал он Невсесильевой. И оба чиновника с подобострастием бросились выполнять приказ шефа.
- Товарищ Сарказин, - заикнулся Кихотов, - мы так и не поговорили о городских проблемах. У меня вот на руках документы, - зашелестел бумажками Кихотов, - справка, сколько людей попадают в больницы с переломами рук и ног из-за гололёда на улицах Фомска. Вам, насколько мне известно, такую информацию ежедневно передают.
- Ну вот, - обречённо вздохнул Шмельников, с обожанием глядя на Сарказина. – Стоило нам сделать хорошее дело – начать вести такую статистику, как это сразу же стали использовать против нас.
«Да! – разочарованно подумал Кихотов, выйдя из здания, - с этими людьми разговаривать бессмысленно, если для них статистика важнее живых людей» - и одиноко побрёл прочь по нечищеным улицам города.
Часть 3. Собрание
Пупсина, непревзойдённый мастер интриг и скандалов, в далёкие годы депортированная из соседнего города проститутка, обзвонила всех подчинённых и под страхом смерти и угрозой увольнения заставила их явиться на внеочередное собрание коллектива. Такого количества людей здесь не было с момента основания учреждения.
- Мы собрались здесь, - начал свою пафосную речь Пупсин, недавно переодевшийся из тюремной робы в костюм, – чтобы осудить поступок нашего сотрудника, Кихотова Дона Педровича. Он имел наглость написать городскому главе письмо, в котором назвал того «милашкой». Теперь мы должны уволить его, или нашу гимназию закроют, все мы останемся без работы. Прошу всех высказаться по этому поводу.
С кресел один за одним стали подниматься люди и высказывать щедро проплаченное партией «Ядрёная Роса» мнение о недопустимости поступка Кихотова, о его моральном облике, несоответствующем статусу воспитателя и дружно предложили Кихотову уволиться.
Из нескольких десятков присутствующих сохранить человеческое лицо получилось лишь у единиц. Или партия забыла проплатить, а скорее - просто порядочными людьми оказались.
- Увольняйся! Увольняйся! Увольняйся! Просим! Просим! Просим! – скандировала озверевшая толпа.
- Мне-то слово дадите? – безнадёжно поинтересовался Кихотов.
- Говори, - смилостивилась Пупсина, но тут же начала перебивать истеричными выкриками.
Высказав своё мнение, Кихотов попытался успокоить публику:
- Совершенно точно знаю, что никого не уволят и гимназию закрывать никто не собирается.
- Откуда ты знаешь? – Кто ты такой, чтобы решать? – Мы не хотим с тобой работать! – раздавались крики с мест. – Ты плохо работаешь! – Тебя дети не любят! – Родители жалуются, что ты ужасно ведёшь уроки и бьёшь детей!
- А ты, кстати, на прошлой неделе не пьяный на занятия пришёл? - вдруг поинтересовалась Красавина, ещё одна непосредственная начальница Кихотова.
- А что, есть такие подозрения? – спросил совсем непьющий и некурящий Кихотов. – Конечно, пьяный! В доску! Я вообще трезвым на работу не хожу. У нас в коллективе только в таком состоянии можно находиться, иначе повеситься можно.
Поняв, что перегнула палку, Красавина пристыжено опустила глаза.
- И, в заключение, - когда публика чуть успокоилась, сказал Кихотов, - предполагая, что на меня будет оказываться давление, я обратился к депутатам…
Не дав Кихотову договорить, Пупсин так взбеленился, что его глаза выскочили из орбит и поскакали по полу:
- Какие депутаты? Я ни одного депутата на порог не пущу! Ещё не хватало, чтобы они тут накопали чего-нибудь…
- А-а-а, какой кошмар! Он всё заранее продумал! – взмахивая ресницами и ударяясь головой о потолок, занервничала Федоренко. – Это какая-то политическая акация! – от волнения путая слова, закричала она.
- А, ну всё ясно! – в тысячу первый раз употребила свою коронную фразу из небогатого лексикона вездесущая вахтёр Морковьева. – Депутаты! Наверное, Комаров!
- Люция Люциферовна, - сказал Кихотов, - оставьте свои догадки при себе. Комарова уже давно под домашний арест посадили.
- Ну, ты, в конце концов, будешь писать заявление, мы же все тебя ждём? – толпа снова жадно набросилась на Кихотова.
- Я уйду отсюда не раньше, чем вы все. И вы тоже! – Кихотов уже со злостью глянул на семейную чету Пупсиных, резким движением набросил на плечо сумку и вышел из помещения. А вечером, как ни в чём не бывало, пришёл заниматься любимым делом – учить детей. Полусотню малышей моральный облик их воспитателя почему-то никогда не смущал.
Неожиданно в кабинете появились Федоренко и Пупсина, и заискивающе протянули протокол состоявшегося собрания. Кихотов молча его подписал.
- Ты работай спокойно, - доверительно сообщила Пупсина, - у нас к тебе претензий нет. А собрание было только по поводу твоего поступка, письма Сарказину.
- А какого чёрта вы напугали весь коллектив, заявив, что если не уволюсь я, то все они потеряют работу?
- Разве мы такое говорили? – недоумённо поинтересовалась Пупсина, а Федоренко привычно выпучила глаза и в качестве щита выставила перед собой необъятные груди. – Собрание было только по поводу твоего проступка.
- Чего вы лжёте? – уже ничего не понимая, спросил Кихотов. – Все поняли так, что из-за моего письма гимназию закроют.
- Ну, значит, нас не так поняли – примирительно сообщила Пупсина. – У нас все женщины нервные, большинство – беременные, к ним нужно относиться с пониманием.
Кихотов с омерзением вышел с рабочего места и понял, что хочет покинуть его как можно скорее и навсегда. Но, подумав, принял решение, что такого подарка любимому начальству не сделает никогда.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Прохладным апрельским утром Кихотов, с кипой тетрадок, исписанных неровными детскими каракулями, шагал на работу, напевая себе под нос «Пусть бегут неуклюже…».
Около входа, словно хорошая хозяйка дорогого гостя, его ждал Пупсин.
- Ну а это-то сейчас зачем? – спросил он, глядя на Кихотова уставшими глазами преданной, но затравленной собаки.
- Что опять? – нервно огрызнулся Кихотов.
- Фельетон! – выдохнул Пупсин.
- Для себя. Кто водкой стресс снимает, кто творчеством, - ответил не менее уставший от всей этой мышиной возни Кихотов.
- Дело в том, что Невсесильева уже успокоилась, а тут – бац! – фельетон. Это же значит, что ты не успокоился. Давай съездим к ней и ты скажешь, что за тобой нет никаких политических сил.
- Ну, давайте съездим, - обречённо согласился Кихотов, у которого уже не осталось сил и желания отстаивать собственное мнение.
- Только ты прикинься дурачком, - вкрадчиво начал Пупсин, - и выложил подчинённому всё, что он должен был сказать Невсесильевой. – Имей ввиду, - продолжал он, - начальство не любит тех, кто умнее, поэтому – не умничай там особо.
И, видимо, решив окончательно запугать Кихотова, заговорщически добавил:
- Ты знаешь, что Шмельников – бывший подполковник ФСБ? До того, как зайти к Сарказину, мы с Невсесильевой были у него в кабинете и он рассказал некоторые характерные черты твоего образа жизни.
- Что, всё действительно так серьёзно? – удивился Кихотов, которому от окружающих скрывать было абсолютно нечего.
- И вообще, подумай, - нервно прошептал Пупсин, - переживут ли твои родственники, если с тобой что-то случится?
И с угрозой в голосе добавил:
- Ты вообще понимаешь, о чём я говорю?
- Конечно, - согласился Кихотов, - а про себя подумал, что в какой костюм человека не одень и в какое кресло не посади, суть его от этого не изменится.
- А в Интернете - пиши – не пиши, - заключил Пупсин, - всё отслеживается. Даже меня уже прослушивают. Так что всё под контролем.
***
На реке Фомь начался долгожданный ледоход. Паводковыми водами затапливало целые районы города и области. На борьбу со стихией из федерального бюджета были выделены огромные деньги, но в небе кружили всего несколько спасательных вертолётов. Тем временем нищий (согласно предоставленной декларации о доходах) смотрящий по области Грефф собирался в очередную заграничную командировку. Сарказин, надев болотные сапоги, заглядывал под каждый куст в надежде найти там политического террориста или просто инакомыслящего, чтобы провести с ним воспитательную работу и силовыми методами убедить, что Фомск – самый лучший город на земле. Невсесильева продолжала искать чёрную кошку в тёмной комнате, в то время, как в детских садах категорически не хватало мест. Чиновники всех мастей занимались, как они полагали, большой политикой, а фактически – бессмысленной игрой в бирюльки. Проблемами города им было заниматься абсолютно некогда...
30.04.2010.