- Шайн!
- Заткнись, недоёбок, - сухой, сорванный и хриплый голос царапающий стенки судорожного сжимающегося горла. К голове подкатывает тошнота, а тёмный алкоголь в бутылке лишь усиливает это ощущение, но уже в груди. Меня тошнит, но я всё равно продолжаю пить, делая большой, грубый глоток и с дёрганным вдохом поднимая припухшие глаза на брюнета.
Прикусывая язык, Джеф сокращает разделяющие нас пол-шага и опускается рядом. Я чувствую это, когда чужое бедро соприкасается с моим собственным, но не поворачиваю головы, вместо этого вновь запрокидывая взгляд к небу и проглатывая пощипывающую язык жидкость.
- Какая по счёту?
- ..Четвёртая.
В любое другое время он бы фыркнул и отобрал у меня бутылку, требуя свою долю тёмного пива, но сейчас он молчит, наверняка с осуждением буравя меня взглядом.
Пиво - жалкое средство спивания, но меня пока что устраивает. В отличии от более крепких напитков, оно не стирает память и позволяет думать. Оно лишь чуточку приглушает боль, заменяя её тёплым расползновением по грудной клетке.
- Пошли ко мне?
Не глядя мотаю головой, с силой сжимая пальцы на холодном стекле и проглатывая застрявший в глотке комок. Упираюсь тусклым, безразличным взглядом в пыльную землю под ногами.
- Не дури, Дитер. Пошли.
У меня нет ни сил, ни желания кивать или мотать головой, поэтому я снова присасываюсь к горлышку, втягивая в себя давно потерявшую прелесть вкуса жидкость. Так всегда - слишком много, и уже начинает тошнить, приедаться.
Джеф молчит, напряжённо, неуютно. Я сижу, сгорбившись и смотря зрачками на избитые чёрные кроссовки.
У меня было сотрясение, множество синяков и царапин, а ещё я сломал кисть левой руки. Но всё это - мелочи.
- Ты знаешь, прошло уже два месяца.
Снова игнорирую тихий, вкрадчивый голос друга, с шумом вздыхая и размыкая пальцы, позволяя тёмному сосуду упасть на мягкую осеннюю землю. Глухой стук, а потом снова тишина. Где-то вдали слышится гудок машины, и я невольно кривлю губы, вздрагивая всем телом.
Я запретил себе плакать, уже давно. Когда проснулся в белой комнате с белым потолком, долго лежал и пытался вспомнить, что случилось. А когда получил новости после аварии - почувствовал жгучую тошноту в желудке. Точно такую же, что и сейчас. Я думал, что солёные капли сами побегут из уголков глаз, но они не бежали. Не побежали и через неделю, на его похоронах.
- Ди, пошли. Дождь начался.
Словно просыпаясь от забытия, я моргаю и смотрю в серый небосвод, с которого кто-то выливает вёдра ненужной воды. На самом деле, не так уж и холодно. Сентябрь, с ветвей срываются золотые листья, окрашенные мягким багрянцем.
Расстёгнутая куртка и серая футболка медленно темнеют, намокая от дождя. Я смахиваю с ресниц чужие капли, часто моргая. Последний месяц постоянно идёт дождь, и это угнетает. Невольно, я чувствую вину.
- Дай закурить
Не задавая лишних вопросов, друг выуживает из кармана синих джинс сигареты и зажигалку, протягивая мне.
Я надвигаю на лицо капюшон, так, чтобы дождь не задел маленькую искорку, возникшую на конце сигареты при щёлканьи зажигалки.
Глубокий затяг. Почему-то всё сегодня глубокое и горькое, с тошнотворной кислинкой.
- Будешь?
Он мотает головой, а потом я чувствую, как Джеф хватает меня за плечо и крепко его сжимает, поднимаясь с места. Сигарета дрожит, а мои губы скалятся в кривой гримассе. Ничего не вижу перед собой из-за дождя.
- Ди.
Я пытаюсь посмотреть на Джефа, который опустился передо мной на корточки, но не могу разобрать черты его лица. Всё размылось, ничего не понятно, всё серо и мокро, и холодно.
Грудь вздрагивает от судорожного сжатия внутренностей, а белая сигарета выпадает из зажима губ, находя свою скорую кончину под открытым, серым небом.
Вздрагивают плечи, и из-за плотно сжатых губ вылетает хриплый звук, похожий на предсмертный сип крупного пса.
В следующую секунду крепкие руки обнимают меня за плечи, притягивают к себе, а друг закрывает глаза и прижимается виском к моему капюшону. Судорожно хватая его за футболку правой рукой, я жмурю глаза и по прежнему пытаюсь сжать зубы, но мелкая дрожь тела заставляет их биться друг о друга.
Давясь выбросом воздуха из лёгких, я прокусываю нижнюю губу до крови и распахиваю глаза, уставившись в размытый горизонт за спиной кареглазого парня.
Слёзы обжигают поцелованную летним солнцем кожу, и они попадают на губы. Я нахожу, что они вовсе не солёные. Они прозрачные и пустые. Такие же, как моя жизнь без него.