Бывает же такое, то нет, да нет, все как- то пресно-неинтересно, не как у людей, а то на те! и чудеса случаются, да такие, что и не поверит никто. Да и не такая наша Леночка, чтобы чудесами своими делиться с общественным мнением. Хватило ей одного Егорушки Орлова, чтобы в мужчинах разувериться. Тут еще шестидесятилетний шеф со своим предложением жениться подвернулся, колечко подарил с камушком. Думай, Леночка, думай, сейчас такие мужики на дороге не валяются. Все-таки и квартирка в Москве, да и зарплата получается общая. Вот и думает Леночка, думает… И вот на те! Командировка! Да еще какая! Алтай, горная местность, озера, чистейший воздух. Дикая тайга кругом, медведи к калиткам подходят, словно скот домашний. Обычное дело. И посреди всего этого кто-то каждую ночь медовуху выпивает да кусок хлеба съедает, а на утро просыпается наша Леночка и вся шея в страстных засосах. Вот напасть.. да приятно с другой стороны. Столько внимания. А вчера кто-то на подоконнике полевой цветок положил, как будто случайно оставил. Тоненький такой цветочек, голубенький, колокольчик с двумя бубенцами. А пахнет-то как сладко и нежно… Ну все, хватит! Пора и честь знать! Пошла Леночка в баню вечером, ждет незваного гостя, затаилась и точно кто-то в окошко глядит, любуется. И Леночка попривыкла, уж не кричит истошно, не зовет на помощь, улыбается.
- Кто же ты такой, зверюшко? – спрашивает она его. - Откуда взялся? Приглянулась ли я тебе что ли? Все ходишь кругами да закоулками, ночами балуешь, и не могу я проснуться от сладких поцелуев твоих. Уж больно сладко спится мне в такие ночи безумные.
А звериная морда посматривает сквозь круглое окошко бани и улыбается. Глаза лазурью влюбленной светятся, клыки острые, но не боится теперь его Леночка, и не стесняется наготы своей девичьей. Сама отворяет защелочку, дверь со скрипом таинственным отпирается. И входит огромное чудище, согнувшись в три погибели. Лапы до земли с когтями невиданными. И дар речи теряется, и дыхание останавливается. Йетти. Сам хозяин тайги в гости пожаловал! Подхватывает нашу Леночку он на руки, словно лялечку детскую, и бежит в тайгу, что есть мочи. Один Бакс лишь хромой учуял зверя, да лает и лает, все пытается тяпнуть за волосатую ногу, но отстал и он. И напрасно Николай Николаевич с фонариком по участку ходит. Нет Леночки, и не скоро вернется. А вернется ли? И поселок уж скрылся за горизонтом. Темно. Несет чудище Леночку по горам, по долам, а она прижалась к волосатой груди его и спокойно ей так. Пахнет чудище снегом с вершин, шишками еловыми да ягодами лесными. Хорошо… как никогда не было. Слушает сопение зверя, и глаза сами закрываются, убаюкиваются.
- Ах, как хорошо с тобой, зверюшко.. - - невольно из губ девичьих слова срываются.
И вот приносит чудище Леночку в место неописуемое. В небе луна полная. Лунный свет заливает долину. Все сияет здесь золотом да серебром. Пасутся тут стада оленей. Птички девушке на голову венок из полевых цветов надевают, белочка орешки ей подносит, да орешки очищенные, крупные. Поднимает хозяин тайги гору лапой своей, а там изумруды да драгоценные камни. Ведет к пещере, а там самородок на самородке, да все по полочкам. И нет конца и края богатствам этим. Опускает Леночку хозяин тайги и лапой своей показывает на долину сию. Мол, все твое, Леночка, бери, что пожелаешь. Робко ступает она по бриллиантам, монетам из чистого золота, все не верит глазам своим. Прохладно ночью в тайге. Редкой птицей ухнет филин, да завоет волк тоскливо на откосе у скал. Набрасывает Йетти шубу соболью на плечи девичьи. На мол укройся, моя ненаглядная, не хочешь шубу соболиную, возьми норковую, не хочешь норковую, возьми заячью, только отдай мне колечко свое маленькое, что на безымянном пальчике твоем сияет едва приметным светом жалости.
- Нет! не отдам тебе, зверюшко, колечко мое маленько! – возмущается Леночка. Вспомнила она вдруг о женихе своем стареньком. Как он бедный сидит в белых тапочках в пустом офисе, на телефон молится, вспоминает ее, Леночку. Кто будет заботиться о нем, кто принесет стакан воды, если не дай бог простуда схватит его нехорошая? Тетушка его еле на ногах стоит, придет час кончины ее неминуемой и совсем один одинешенек останется, никто не позаботится, и в забвении забудется. Кто полюбит, пожалеет его, как не я, Леночка!
- Не нужны мне все богатства алтайские! – топает ножками девушка. – Не нужны мне Ваши поцелуи страстные, зверюшко таинственный! Ищите Вы лучше женушку среди подруг болотных или баб деревенских, а меня оставьте в покое. Богатство Ваше несчетное – мне не к чему! Мне милее и краше Геннадий Викторович. Забота о любимом лучший выбор, чем то, если обо мне кто заботиться будет. Такова природа моя женская, доля не лучшая…
Завыл хозяин тайги от боли душевной, ударил себя в грудь, стал рвать волосы на макушке своей лохматой. Аж, луна задрожала в небе, загудел ветер, зашумели макушки деревьев в дикой пляске таежного ветра.
- Не сердись ты, зверюшко. Не сердись, миленький. – говорит наша Леночка. - Нет дороже колечка сего на всем белом свете…Отнеси лучше меня домой в постельку теплую и оставь свои ухаживания. Хорошо мне с тобой - не скрою, но сердце там, в Москве, среди улиц шумных и колоколов сусальных.
Нечего тут не поделаешь. Взял Йетти нашу Леночку и понес ее к Серебреному берегу. Больно ему на душе его звериной, но понимает он, что боль сия от эгоизма и самолюбия его проистекает. Кладет он девушку в постель бережно, целует в щечку нежно на прощание.
- Прощай, Леночка, - говорит. - Больше тебя не буду тревожить. Вот тебе на память подарок мой к свадьбе вашей неминуемой.
И кладет у ног Леночки самородок с голову лошадиную. Вздыхает да охает, да уходит оборотень таежный в свои берлоги неизвестные. Как в воду канул, как туман по утру растаял. Лежит Леночка. Сама не своя. И сон тут наваливается. Глубокий. И снится ей Геннадий Викторович, жених ее, стоит он на перроне ждет прибывающий поезд. Вот гудит поезд, стучат колеса, скрепят тормоза. Приехали. Выходит Леночка, а на поводке у нее собака дивная, доберман черный.
- Ах ты молодец какая! – радуется Геннадий Викторович. – Так нашла собаку эту окаянную, нашла, дуреха, псину неразумную..
- Нашла, Геннадий Викторович, нашла. Живая и невредимая псина та, глядите, как хвостом виляет, радуется. Скоро хозяйку увидит свою единственную. Вот радости то будет…
И идут они рука под руку, а доберман вперед тянет, да тянет, словно торопит, торопит.
- Я Леночка – говорит шеф, все как-то неловко запинаясь – все думаю да боюсь спросить..
- Ну спрашивайте, Геннадий Викторович, коли хочется, - улыбается наша девушка, и спрашивает ее шеф ее беспокойный, замученный.
- Подумали ли Вы над предложением моим отчаянным, над просьбой моей великосветской? Будете ли Вы моей женой милой, моей голубушкой ясной…?
Молчит Леночка, улыбается, а глаза так и светятся лукавством девичьим.
- Это, значит, нет Леночка? – в нетерпении спрашивает Геннадий Викторович.
- Это, значит, да, Геннадий Викторович.
И от радости сей обнимает он ее крепко, целует в щеки ее алые, а у самого аж сердечко стучит, пошаливает, и слышит Леночка это и хмурится.
- Беречь Вам надо сердечко свое, Геннадий Викторович. Теперь Вы уж не обессудьте, но займемся мы спортом или фитнесом, будем бегать по утрам по парку городскому, по тропинкам протоптанным.
- Будем бегать. Будем, Леночка! – радуется жених избранный, и доберман тоже радуется. Они - псины чувствуют и понимают, что на душе человека, получше, чем иногда люди окружающие, близкие.
- И курить бросите…? – не угомоняется Леночка.
- И курить брошу…
глава к недописанной книге