Паломник 27
/продолжение/
Глава - XXI
«Ангелы Святые, братия мои,
Отворите двери в мир любви…»
/В.Капункин/
«Всё слилось в единое и неделимое,
прошлое, настоящее и будущее.
Растворяюсь в этих звуках, и меня
нет в этой реальности, я везде и
нигде».
/из письма сестры/
Ещё раз приходится убедиться, что на Горе никогда не ожидаешь, откуда представится очередной сюрприз, неожиданный подарок. И то, что произошло вечером, можно назвать счастливой неожиданностью, что так благостно коснулось моего чувственного воображения… И как бы влекомая сердцем страсть не подгоняла меня к преждевременному признанию, всё же нужно найти в себе силы и терпение, что б начать свой рассказ по порядку.
Тот самый братишка, Паша Б., который восхищал всех своим необыкновенно сильным голосом оперного певца, который постоянно по спортивному подтянутый, высокий, стройный и красивый, организовал для отъезжающих вечер «Романса». Который должен был состояться в «Кораблике». И то, что происходило в этом тесном, но уютном храме, где не угасали свечи и никогда не было тесно для его обитателей, заслуживает только восторженного поэтического описания. Но я честно признаюсь, что у меня так и не оказалось достаточно емких и точных слов, чтобы выразить свой восторг и восхищение той атмосфере, создаваемой в «Кораблике»…
И все же испытывая эти необыкновенные чувства к этому дому, я просто обязан сделать это. Я попытаюсь описать, насколько мне это удастся, те впечатления, так глубоко тронувшие моё сердце в тот незабываемый летний вечер на Горе.
Сейчас мне уже кажется, что это было какое-то «безразмерное» помещение, готовое вместить всех желающих, живущих на Горе, с его неугомонными детишками, и всех его гостей. И в памяти стоит терпкий аромат хвойных смол, смешанный с запахом ладана, который мне кажется никогда не улетучивался.
Там вдоль стен расположены всего несколько резных скамеек и чистых некрашеных парт. Сидя за которой испытываешь совершенно детскую радость начинающего первоклассника. В углу зала, если можно назвать так эту комнату, стоит пианино. А рядом с ним разместилась местная группа артистов.
Пусть я повторюсь, но представляя их нельзя, не описать их сценический вид. А они действительно наделены природной красотой и звучными красивыми голосами. Они радостно и как-то естественно весело встречали гостей с добрыми улыбками и с необыкновенно яркой искоркой в глазах, весело отражающих огоньки свечей, стоящих на пианино. Ведущая была просто красавица, с длинными, рассыпанными по плечам волосами, которая держала очень крупную свечу в руках, и нежным грудным голосом, приглашала гостей присаживаться …
Одежды их были (как впрочем, и у многих горцев) в стиле русской старины, сохранившие всю подчеркнутую русскую простоту и привлекательность, с элементами современного художественного стиля народного творчества, сочетающегося с бытом обитателей этой возрождающейся Земли. Каждый костюм представлял собой уникальный эксклюзив индивидуального швейного мастерства, в сочетании с художественной вышивкой и прочей аппликацией и инкрустацией. Где каждый бантик и каждая бусинка имела свой художественный смысл.
И это, что-то! Это и просто, и необыкновенно красиво!...
Но ведь они же ещё и пели! И как пели… Их нежные песни и задушевные романсы как бы завершали имидж артиста-горца. Что и создавало удивительнейший комфорт в этом храме искусств, который так и хочется назвать «Поднебесным» домом добра и добрых встреч.
И я не могу сказать, что когда-либо испытывал подобные чувства наслаждения и удовольствия, полностью отдаваясь искусству, таких дорогих и близких мне ребят. С которыми ощущаешь необыкновенный мир раскрывшихся родственных душ. Так могут ощущать себя только дети…
Значит есть еще у нас такие мечты и желания, к которым мы с необыкновенной радостью относимся, как дети… Ведь были же такие детские мечты: «А вдруг придет живой Дед Мороз и принесёт подарки и живую ёлку». А ведь, когда мечта сбывалась, вдруг, неожиданно становясь реальностью, верил же тогда своим мечтам, и как не поверить... И я понимал, что мечта рождала надежду, а надежда перерастала в действительную реальность.
Каким-то потаенным, ещё не раскрывшимся, непознанным чувством, но я ощущаю себя, сидя за душистой партой, прежним юнцом мечтателем, где единственным моим желанием было увидеть Мир иным, добрым, нежным, любящим и доброжелательным. Где как у «Христа за пазухой» все друг другу дарят эти мечты счастья и радости… И чтоб обязательно у всех был этот волшебный «кораблик», этакий «Ноев Ковчег», где как подарки, дарились бы добрые слова и прекрасные песни…
Но если я не в состоянии точно и ёмко описать нахлынувшие чувства и ощущения возникшего волнения, то всё же радует то, что эти чувства продолжают во мне жить. Точно так же, как и все милые образы моих новых друзей, живущих на этой замечательной земле. Которые, словно в сказке всегда способны подарить всем своим гостям эти фантастические мечты, на самом деле представляющие действительность. И эта действительность, как сказка, на долгие годы будет храниться в моём сердце, излучая искреннюю любовь на весь мир…
Вот я и дошел до того момента, когда во время небольшого перерыва, Паша предложил Наде исполнить что-нибудь из её «классики». На что она, к моей огромной радости, довольно охотно согласилась. При свете свечей, в окружении прекрасных милых женщин, в длинном белом платье с объёмной цветной вышивкой по всему бюсту, с аккуратно раскинутыми по плечам черными волосами, подчеркнуто перехваченной голубой ленточкой, Надежда выглядела обворожительно прекрасно… И все они, такие милые и прекрасные, представились мне теми женщинами будущего, за которыми в огонь и в воду последует не одна «армия» истинных мужчин, испытывающих неподдельную трепетную любовь. Которой щедро наделила нас природа, и которая по настоящему способна проявить истинные мужские достоинства, имеющие в себе первоначальные Божественные качества.
И когда очаровательная пианистка взяла первые аккорды, и нежные звуки заполнили залу, я сразу узнал этот красивый романс: «Белые акации». И пусть в её исполнении я услышал этот романс впервые, но мне казалось, что она всегда его пела для меня… И от этой самой мысли, какой-то благостный миг полностью овладел всем моим романтическим существом.
Я просто, как часть этой гармонии растворился в этой песне… Ибо сейчас, как никогда, я заметил в ней ту самую женщину, образ которой рождался во мне веками, через все чувственные переживания радостей и волнений, предначертанных в моей судьбе ею самой… И она вместе с песней впорхнула в моё воображение необыкновенно любящей и нежной, верной подругой и заботливой женой… Которая всегда являлась для меня такой таинственной и недоступной, далёкой и близкой, удивительно слабой и необыкновенно сильной, мудрой и смиренной, и в тоже время вечно несбывшейся мечтой…
Что ж, от этих нахлынувших чувств, совсем трудно было сдержать упрямые эмоции. По-видимому, тогда и наступил мой черёд чувственных проявлений, когда я не мог сдержать своих слёз очарования… Но удивительно, я и не пытался сдерживать эти проявившиеся «слабости». Да и свет свечей как-то не сильно задевал меня. И я, наверное, впервые не стеснялся своих слёз, этой неудержимой влаги любящего мужа…
И вот этот творческий вечер закончен. Он пролетел в одно мгновение, как прелюдия к чему-то грядущему, светлому и большому… Спокойно, не суетясь, присутствующие стали выходить на улицу, на ходу обсуждая увиденное и услышанное. Я вместе со всеми вышел из «кораблика» и стал дожидаться Надежду, которая еще задерживалась с артистами.
Я же ждал, и по-мальчишески мечтал, уповаясь угасающим горным вечером, который медленно передавал свое время наступающей ночи… Где уже первая вечерняя звезда весело замерцала над темнеющей горной грядой, бросая свой далёкий, загадочный серебристый свет на макушки сосен и пихт, ровно устремившихся в темнеющее небо…
Ждать Надежду мне пришлось чуть дольше, чем мне этого хотелось бы. А она, неторопясь, весьма весело что-то объясняла музыкантам, энергично жестикулируя руками в такт какой-то мелодии, тем самым вызывая у них одобрение и радостное восхищение. Уж, не о нашей ли песне она там рассказывает?
И все же со мной что-то произошло впервые, и именно сейчас. Видимо это назревало и должно было произойти здесь, на Горе. Потому как в этой ситуации, когда мое очарование этой женщиной, достигло определенного предела (простите за неудержимые чувства, без них трудно будет понять меня) я, как настоящий мужчина, как верующий, все же смог побороть в себе несколько таившиеся во мне чувства ревности.
Ведь все мужчины, с которыми она общалась, являли собой пример истинных мужей, и все как на подбор стройны и красивы, мудры и талантливы… Что в какой-то степени могло задеть моё самолюбие, вызывая ревность, что ранее очень серьёзно мешало увидеть правильно ситуацию, создавая фантастические иллюзии.
Но вот с этой победой над своим эгоизмом, я многое увидел в новом свете, как бы сама реальность стала проясняться. Будто я сам разбил и выбросил мутные затертые очки близорукого упрямца, которые мешали правильно посмотреть на собственные чувства. Когда приходилось рассчитывать только на единственную надежду, на удачу и на неудержные ожидания собственных желаний… Когда закрадывается страх, что кто-то другой опередит тебя и разрушит все твои вынашиваемые мечты и долгосрочные планы. Уводя от тебя сокровенную надежду… А ведь именно из-за этого трудно было удержать противоречивые чувства зависти и ревности. От которых просто утрачивалось терпение, и покидали силы, которые хоть как-то могли сдержать гнев и страдание.
И вот он, этот момент, когда я могу, смело порадоваться перед вами, что произошел такой удачный поворот в моём характере, в моей судьбе, в моей сути, наконец. Что позволяет мне по иному взглянуть на свои чувства, где уже живёт совсем другая надежда, неразделённая с верой и любовью. Которая и даёт мне эту мудрость, позволяющую правильно взглянуть на ситуацию, которая как бы задевает мои чувства. И где я умело, могу воспользоваться той силой, которая мигом может устранить недобрые проявления нежелательных чувств, мыслей и эмоций.
Увлеченный своими мыслями, я не заметил, как осторожно и тихо вышла Надежда. Она как-то плавно поддевала мысочками босых ног оставленные на крыльце туфли. Ей никогда не составляло труда включиться в беседу. Вот и сейчас, как бы продолжая мои мысли, она в унисон им смогла на ходу включиться в живую беседу. Говоря, что ей сама обстановка «кораблика» напомнила давно минувшие дни, толи из других жизней, толи какие-то заоблачные жизни, где возможно был и я…
При этом она так мило улыбалась, что нельзя было понять, серьёзно она говорит, или продолжает играть спектакль, начатый в этом духовном клубе, а может быть в той заоблачной жизни… Но я-то продолжал верить, ибо её ощущения были такими же, какие испытал и я, когда она пела свой романс.
Так мы шли по заросшей лесной тропке с круто выступающими корнями. Надежда, живо и аккуратно ступая по тропе, о чем-то весело щебетала, по-детски жестикулируя руками, словно бабочка крылышками. И тут я только смог включиться в её рассказ, который остро зажег во мне сердечный интерес, и именно к тому, что давно уже волновало мое воображение после первой нашей встречи…
Она так горячо продолжала объяснять свои чувства, которые я поначалу как мальчишка легкомысленно принял за откровенные признания. Но для более впечатлительного слушателя это могло оказаться совсем иным таинством. Напоминающим прозрение души в мир прошлых жизней, где до определённого момента могли скрываться какие-то закономерности его развития в последующих воплощениях.
И стоило мне настроиться чувственным образом на особое проявление Надиных воспоминаний, как я и сам окунулся в эти восприятия неведомых тайн, вместе с ней испытывая доселе неведомые чувства… Которые, как я понимаю, могут возникнуть только у родственных взаимопритягивающихся душ, настроенных на одну вибрационную волну, несущую дар всеведения, словно мы находимся в заоблачном пространстве, в Мире Душ… Когда, находясь только в пределах этой вибрации возможно истинное проявление сильной природной любви, пройденной через Божественное Свет и Пространство, неся в себе частичку Божественной любви. И где обретается способность возыметь такую силу, которая сумеет вскрыть тот Тайник, через который можно обогатить истинную человеческую сущность, воплощенной души, по особому предначертанию развивающейся на земле. Что и рождает эту великую любовь, которую обоюдными усилиями предстоит пронести через века, через тернии к Звездам…
Какие удивительные ощущения!
Неужели это возможно?
Неужели нам это удалось… Такое, что возможно только на Небесах…
И все же, да!
Но удалось этой стойкой и сказочно мудрой женщине, пришедшей не из мира грёз, но из Божественного Мира Душ… Чья вера заставила пересмотреть мои собственные шаги, впервые ступившие на путь истинный.
Да, она явилась словно небесный наставник, словно ангел, чья забота взрастила во мне первые ростки настоящей веры. Когда я смог почувствовать эту сладостную уверенность в Будущее.
Вот оно неожиданное единение, которое можно почувствовать и осознать лишь на этой Земле. Где так просто ощущается вся мудрость Христова, так ярко проявляющая в этой хрупкой женщине.
От нахлынувших чувств, нас одновременно озарила великолепная идея. Когда мы, взявшись за руки, с какой-то детской непосредственностью, быстро, пожалуй, даже очень быстро, устремились вверх, к Символу Веры…
Мы ясно понимали, что нельзя давать ни каких клятв и обещаний, но все же удержаться от детского искушения в святой клятве друг другу, с долей присущей фантазии мы так и не смогли. Ведь от вспыхнувших природных чувств, мы искренне и с любовью желали друг другу новых встреч в будущих жизнях, в следующих воплощениях… Ибо не покидала нас уверенность, в том, что мы уже были близкими и любящими сердцами, как на Небесах, так и в прошлых жизнях.
Но я-то сам, как наверно и Надежда, не считаю вот эти наши переживания безумной фантазией. Мы оба считаем, что это именно та сказка, приготовленная для нас счастливой и заботливой Судьбой по велению нашего Отца, пославшего нас на эту Землю…
И никто из нас не хочет возражать этому, ибо мы уже живем в этой судьбоносной сказке, где не случайно свела нас судьба на этой Священной Горе…
И я благодарен этой судьбе резко изменившей всю мою жизнь, которую мне так хочется вверить этой хрупкой и сильной женщине. Дабы самому с удвоенной силой устремиться к Свету Божьему, с благодарностью оправдывая свою жизнь на этой гостеприимной Земле.
/продолжение следует/