Времена курсантские…
Сколько уже написано воспоминаний, а они всё равно лезут в голову и просятся на бумагу…
… Когда мы, шестнадцати - семнадцатилетние переступили через линию, отделившую нашу школьно-гражданскую жизнь от всей остальной части существования на этом свете, выглядели мы браво и уверенно, некоторые даже чересчур самоуверенно…
…Где-то в июне-июле каждого года, в лагерь под Питером со всех сторон нашей самой большой в мире страны - СССР - прибывали разношёрстые и разномастные мальчишки. Кто-то из далекой сибирской тайги, кто-то из маленьких сел и деревень, кто-то из городов побольше , кто-то из гарнизонов, где служили их отцы… Были среди нас и те, кто благополучно «плюнул» на гражданскую жизнь ещё в 14 лет и «нырнул» в пучину Нахимовского училища (их почему-то давно-давно зовут «питонами») и теперь, гордо задрав голову, прибыли с видом «бывалых» в лагерь училища для «повышения квалификации» - обучения офицерскому делу.. Они, в большинстве своём, не отличались от нас. Разве что - мы были бритыми «под ноль», а они - аккуратно подстриженными. Ещё они знали всякие-разные морские словечки, умели чеканить шаг и выполнять всякие сложные строевые приёмы. Ну, и, конечно, уже были адаптированы к жизни в казарме и к военной дисциплине, которую из нас - сугубо гражданских пацанов - в лагере просто выбивали с неимоверной силой.
Все мы подвергались отчаянной муштре своими офицерами-воспитателями и старшинами из числа мичманов разных отделов и кафедр будущей Альма-матер. И главной задачей всей этой «команды-воспитателей» было одно - ОТСЕЯТЬ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ новобранцев, оставив в числе «счастливчиков» тех, кто, вероятно, сможет преодолеть нелёгкую службу на флоте.
Потом, по окончании периода «муштры» - курса молодого бойца - нас отправили строем под барабанный бой в Питер, в стены «системы» - так оказывается правильно «по-курсантски» нужно было называть своё училище.
Истрепанные совершенно непривычной для себя жизнью в палаточном лагере на берегу Финского залива с его комарами, сыростью и ветрами, измученные муштрой и постоянными «намёками» на то, что «конкурс продолжается», осунувшиеся и изголодавшиеся не только по мамкиной пище, но и по нормальной жизни вне этого палаточного городка, мы ступили на священную землю Адмиралтейства.
Там к нам присоединились ещё человек 20-30. Это были ребята, чуть старше нас, но уже послужившие какие-то месяцы на срочной службе и решившие попытать счастья в офицерстве.
Были ребята из армейской - «сапоговой» среды, были и с кораблей. Был даже один мичман, которому было уже 23 года. Он среди нас выглядел дядькой по всем статьям. Ещё и жил он, как положено, в городе, с семьёй, растил двух дочерей и в училище появлялся только на занятия. На них поблажек ему никто не давал, но и не «воспитывал» так, как нас. Уважали его, но учили - как и всех.
Как я уже говорил, были среди нас парни «от станка», «от сохи», были те, кто окончил техникумы, нахимовцы.
Один из тех, кто уже успел послужить в армии, пришел к нам из авиации. Такой «дедушка русской авиации - парень от пропеллера».
Вот с ним-то и связан мой рассказ.
У него был какой-то примечательный папашка, который уже покинул этот мир к тому времени, но имя которого, почему-то знали в училище все офицеры. Была у него мама, которая работала в этом же училище. А позже появилась и жена - тоже работница нашего училища.
Но во всём этом самым примечательным был он сам. Звали его… Не важно , как его звали, я назову его прозвищем - Маятник.
Было за что так его звать. При движении все его «члены» почему-то двигались в разном направлении, имели четыре самостоятельных степени свободы, совершенно не синхронизировались со звуками марша и барабанного боя, а мысли…
Мысли его были ещё более свободными, непредсказуемыми, шарахающимися в его далеко не самой умной голове и вылетали всегда неожиданно, а от того и приводили в ступор услышавшего их.
Учился он… Да не учился он ни фига! Он умел довольно хорошо говорить на английском и в этом все его успехи в учебе заканчивали, не начавшись. Да, откровенно сказать, я не уверен, что он и английский знал хорошо. Просто благодаря существующему в его башке «маятнику» он молол быстро и бегло что-то «нерусским» языком, чем приводил в трепет нас и заставлял задумываться преподавателей.
Остальные науки в его «авиационную» голову влезать не хотели, встречали сопротивление того самого маятника, за который он и получил это прозвище.
Поразительно умел Маятник ставить в тупик любого, кто хотел бы узнать причину его опоздания на лекцию, задержки из увольнения или «мятости» брюк на строевом смотре.
Обычно между лекциями - «парами», как и в институтах - взвод стремительным строем передвигался по территории в надежде успеть на следующую пару в аудиторию на другом конце училища, да ещё и перекурить перед началом занятия. Курсанты-первокурсники исключительно организованный народ. Строй для них ВСЁ! Это потом, на старших курсах, все мы уже индивидуальными перебежками перемещались между лекциями, а пока….
Строй влетает в аудиторию кафедры электрических машин, быстро размещается за партами, шелестит доставаемыми конспектами, замирает….
Входит преподаватель. Доклад дежурного:
- Тащ… капитан... ранга. Присутствуют…, отсутствуют…»
- Здравствуйте, товарищи курсанты!
- ЗдраЖлаДрищ-ранга!!
Шум стульев, шлепанье худых курсантских ягодиц на них и тишина. Началось действо под названием «изучение военного дела настоящим образом». Всё по Ленину.
Минут двадцать урока проходит, дверь в аудиторию, вдруг скрипнув по-деревенски, открывается. В щели - морда Маятника, с его вечно качающимися «запчастями».
- Разрешите войти!
- …Не понял? Вы кто?
- Курсант…
- И где Вас носило, товарищ курсант??? Целых - взгляд на часы - двадцать минут?
Все напряглись, зная что причиной опоздания может быть только полусмертельное ранение полученное по пути следования на лекцию. Но у Маятника его же нет!
На лице парня нечто мелькнуло, глаза крутанулись в лево, нос - вправо, уши шевельнулись к затылку, губы расплылись в улыбке и рот выдал:
- Виноват. Споткнулся на трапе… - жест вытирания пота со лба - Посидел…отдохнул…!
Немая пауза, слышно в тишине, как шуршат мозги преподавателя, пытающиеся понять, где можно было отдыхать двадцать минут, сидя на трапе (лестнице в корпус). Потом глаза начинают наливаться кровью - это реакция на дошедшую до офицера наглость, потом шумный выпуск воздуха из лёгких, так и не завершившийся фразой. Ответить не чего! Всем понятно, что курсант просто держит преподавателя за «лоха» (как говорят сейчас), но контраргументов наглости нет! И курсант плетётся на свое место, гордо поглядывая по сторонам: «Как я его?!».
Потом, конечно, преподаватель напомнит о наглости Маятника очередной двойкой в журнале, которая прикроет «болезному» очередное увольнение. Но - не сейчас! Сейчас - 1:0 в пользу Маятника!
… Не лезла наука Маятнику в голову на первом курсе, не лезла и на втором, не хотела и на третьем, да и на четвёртом не собиралась, а на пятом - прекратила попытки и ушла в сторону наименьшего сопротивления - в головы тех, кто хотели и могли учить это самое «военное дело настоящим образом».
...Третий курс - курс исключительно посвященый изучению основ будущей профессии. Остались позади всякие химии-физики-математики-черчения-технологии металлов. Началась электротехника, корабельные электроприводы, электрические машины, автоматика и прочие предметы, после изучения которых (по мнению преподавателей) можно было бы и к непосредственной специальности приступать.
Была в училище одна «неудобность». Многие предметы следовало изучать по секретным книжкам, а некоторые - по книгам категории «Для служебного пользования» - ДСП. Секретные учебники - отдельная тема, тут все ясно - получай в секретной библиотеке, которая работает только в дневные учебные часы , и учи.
ДСП получают под роспись старшины взводов на длительный период и раздают под роспись своим однокашникам. Потом, по мере ненадобности, собирают их и сдают обратно в библиотеки. Неудобно. Особенно старшинам. За ДСП спрашивали почти как за секретные книжки, но при этом такая литература все время где-то перемещалась и могла не вернуться в конце-концов.
Зима… Третий курс. Мы уже «почти всё знаем и всё умеем», выросли из «карасей» - именно так называют молодежь на флоте - и уже готовимся в старшие курсы.
Сессия. Нужно сдавать электрические машины - предмет такой. Мозги пухнут от поглощения материала, знания входят в головы. Но не всем, и не в одинаковом количестве. Кое-кому - совсем не входят. Маятник - среди последних.
Завтра экзамен. Готовность у многих чуть выше нулевой отметки. Что-то нужно делать! Впереди маленькие каникулы, а двойка за экзамен перекрывает право «отъезда» на родину - в отпуск.
Маятник в голове «Маятника» начинает раскачиваться! Что он там себе думал, что прикидывал, как рассчитывал, но …
- Так! - он всегда говорил с видом командира и знатока жизни - Ночью лезем на кафедру! Метим билеты! Ключи от сейфа я достану (Где? Как?), лестницу достанешь ты!
Кто-то, такой же "успешный изучатель» наук согласно кивает и начинает поиск лестницы, которая позволила бы забраться на кафедру через окно второго этажа. Причем - окно почти над рубкой дежурного по училищу. И как в него попасть незамеченным?..
Авантюра - чистой воды. Но, почему-то, все верят, что именно авантюра пройдёт на 100% если за неё возьмётся Маятник.
И всё зашевелилось. И все всё достали. Обеспечили «шухер» и отвлечение дежурного от окон в районе его рубки Отработали моментальную установку лестницы и такое же моментальное её исчезновение. Обсудили условные сигналы и меры всякой безопасности... И ночью….
...Всё получилось, как нельзя лучше.
И лестница взмыла в одну секунду, как только убедились, что дежурный не смотрит в эту сторону. И Маятник орлом метнулся по ней в открытую форточку и даже не зацепился, что на него было не похоже. И лестница тут же исчезла, чтобы появиться позже по сигналу того, кто скрылся в чернеющем зеве окна.
И всё сработало на славу! И Маятник минут через десять в полнейшей тишине точно также стремительно «упал» с высоты второго этажа на плац и все растворились в темноте.
…Экзамен прошел замечательно. Даже Маятник получил четверку, вытянув нужный ему билет и отбарабанив что-то подёргивая головой, шевеля ушами, и выделывая конечностями разные, свойственные только его организму, фортеля.
Сессия закончилась. Курсантские роты рванули в отпуск. Старшины в последние часы мгновенно посдавали всякую секретную, несекретную литературу и ДСП в библиотеки, оформили отпускные билеты и…
А у нас ничего не вышло. Старшина обнаружил, что среди книжек ДСП «ПЭЭК-71» присутствует один экземпляр не с тем номером, который выдавался. А одной книжки - с нужным номером - нет.
Это был бы скандал, и даже - угроза отчисления виновного. А точнее - старшины.
Путем несложных рассуждений выяснилось, что книжка, которая отсутствовала - была выдана Маятнику. Но её не было! А вместо неё была точно такая же, но с другим номером!
Сейчас, наверное, никто уже и не поймёт, насколько серьёзным было это «происшествие». Старшина должен был, опустив повинную голову, «сдаться» - нет одной книжки!
Но, с другой стороны, где-то ведь тоже не было нужной книжки, кто-то тоже должен быть в «смятении».
Всем взводом народ стал думать-размышлять-прикидывать… Долго думали…
Потом кто-то вспомнил, что Маятник в окошко почему-то влезал с книжкой в руке (Зачем?), и книжка эта была страшно похожа на «ПЭЭК-71».
Других версий не было. Маятник получил по башке, и операция «Проникновение на кафедру» повторилась.
Теперь в окно ночью нырнул сам старшина и вынырнул счастливо улыбаясь через минуту!
В руке у него была нужная книжка!
Маятник просто в суматохе поменял местами учебник, лежащий в сейфе, с тем, который держал в руках!
После отпуска , на одной из лекций капитан 1 ранга… начальник кафедры поведал нам, как обнаружил две недели назад в сейфе чужую книжку, и как через два дня эта книжка, к его ужасу и удивлению, оказалась опять «своей». Он долго и пытливо всматривался в наши лица и особенно в лицо Маятника. Видимо, подозревал, что тот неспроста сдал экзамен на четвёрку. Но взгляд Маятника всё время ускользал в непонятном направлении в соответствии с известным одному ему принципом движения, а голова невинно дёргалась в разные стороны, обезоруживающе шевеля ушами. Причем - каждым отдельно.
…
Потом мы подросли ещё маленько. На пятом курсе в город, в увольнение, стали ходить каждый день кроме понедельника и дежурств.
Уже большинство из нас женились, и даже детишки появились. Гулять и развлекаться в прежнем ритме стало труднее, хотя - ещё очень хотелось….
…Маятник, наметив себе «план на выходной», вечерком вместе со своим лучшим другом Серёгой «рванули» в город. По плану. Где-то носила их нелёгкая, что-то они там выпивали, с кем-то танцевали, «тусовались» (опять современное слово)… короче говоря, ночь застала Маятника на незнакомой квартире, в веселой компании и желания ехать домой к жене - не возникало. Было весело, бесшабашно, разгульно. Всё «по-гусарски», с размахом и куражом!
Когда наступило утро, Маятник прыгнул на подножку троллейбуса и направил своё тело, изможденное не только постоянными «метаниями во всех осях», но и вчерашним кутежом, в стены Альма-матер.
Троллейбус, медленно покачиваясь, вёз задремавшее тело из Весёлого поселка в сторону центра. Мысли в уставшей за ночь голове утихли, успокоились… Сон накатил сразу, как только закрылись двери троллейбуса…
- А… ты откуда!!! - кто-то тряс его за рукав. Всё настойчивее и настойчивее.
Он открыл глаза и с ужасом обнаружил стоящую рядом с ним …жену.
Почему-то мозг - в своем «метании» - не просчитал, что ночная гулянка происходила недалеко от дома и утром жена поедет тоже в училище, где работает, и маршруты легко могут пересечься.
- Ты, скотина, откуда?! Ты где был?! Ты же сказал, что приедешь домой! Я ж тебя всю ночь ждала! Глаз не сомкнула, дочку качала, а ты… Где был, собака!???
Мозг заметался ещё быстрее , чем обычно и логические цепочки в нём стали выстраиваться в непредсказуемом порядке, отметая банальные и очевидные вещи и сплетаясь в очередной неожиданный абсурд, который практически всегда срабатывал, повергая слушающего в ступор.
- Я … Ты не поверишь! Мы вчера, с Серёгой… Ну, короче говоря, заехали к нему, правда немного выпили…
- И что? Ты домой не мог приехать? А позвонить не мог?!!!
- Да, понимаешь, этот гад!... Короче, я в туалет пошел. А он , скотина, взял и дверь снаружи закрыл!
- Ну и что??? Где ты ночью-то был?!
- Так я и говорю! Этот гад дверь запер снаружи, а сам спать улёгся! Я стучал, гремел, звал его. А он….
- Так где ты был-то!!!
- Не поверишь!...Всю ночь на толчке просидел!!!
……
Пауза затянулась до самого училища. Жена понимала абсурдность ситуации, но ничего не могла возразить от наглости, с которой была преподнесена «версия» блудного мужа, и от невинных глаз, смотревших на неё с детской наивностью…
Осталась, правда, надежда на то, что она сумеет в училище увидеть Серёгу и узнать всю правду от него.
Вскоре Маятник "чмокнул" ошалевшую супругу, выскочил из троллейбуса и подгоняемый стрелкой часов на башне училища исчез в Александровском парке…
Бедная супруга нашла-таки Серёгу, который ничего не подозревая, уже давно был в училище и с Маятником не общался. А тот, посчитав инцидент исчерпанным, даже не удосужился рассказать всё Серёге.
Глаза Серегины вылезли из орбит, когда он услышал от жены друга рассказ о своем крепком сне под крики запертого в туалете товарища. Он долго пучил глаза, соображая, что надо сделать. Потом, слегка помявшись, сказал:
- Ну, знаешь…. Выпимши был! Не сообразил, дурак… - сдерживая закипевшую злость и обиду на друга, произнес он.
- Сволочь ты Серёга, я вчера всю ночь ждала, плакала! А ты… Друг называется!
И исчезла, вытирая глаза.
Что было между Маятником и Серёгой потом - не расскажу. Очень всё громко было и грубо.
Но, почему-то так до конца нашей учебы они и дружили. Причём, Маятник периодически «подставлял» друга в различных ситуациях, безвинно тараща на него глаза и дергая всем телом в той самой, одному ему известной степени свободы движений. А Серёга почему-то орал матерно, размахивал руками, но…продолжал дружить.
…Потом судьба разметала всех нас в разные уголки страны. Кто-то «морячил» много лет, кто-то «осел» на берегу, кто-то успел и то и другое. А кто-то недолго задержался на флоте и в скором времени стал человеком гражданским…
Мы встретились спустя 25 лет. Большую часть однокашников я за эти годы ни разу не встречал. Некоторых уже не было в живых, но - мы собрались.
Встретил я и Серёгу. А вот Маятник на встречу не приехал, хотя и жил где-то в Питере, там, где мы и встречались…
Много вспоминали, смеялись и даже хохотали. Обнимались и целовались. Выпивали, конечно.
- А где у нас Маятник-то? Вы ж друзьями были - не разлей вода! - спросил я Серёгу
- Ты, лучше не спрашивай! Не хочу о нём даже вспоминать! Он меня уже тут в Питере после службы ТАК "подставил", что ну его на …! Не знаю ничего и знать не хочу!!!
И закончил разговор на эту тему.
Никто из наших почему-то ничего о судьбе Маятника не знал, и история его после училища мне неизвестна.
Но я уверен, что где-то на просторах города трех революций, бродить фигура, конечности которой двигаются в каком-то инопланетном ритме, голова качается не в такт шагам, а вопреки ему, глаза смотрят в разные стороны, а на лице улыбка невинного младенца, который знает, что всегда может повергнуть в ступор любого своей «антилогикой» и всегда найдётся «Серёга», на которого можно свалить вину за собственные просчёты и «несварение мозговых извилин».
Оказалось, что смешно было только в первые годы, а с возрастом «четыре степени свободы» оставили парня одного. В вечном движении и поиске приключений.
Не только на свою голову…