Война не была неожиданностью, как принято было считать. К ней готовились задолго до обозначенных событий, с какой-то странной, страшной скрупулезностью, тщательностью и… обреченностью. Было готово все. Даже подземные бункеры под бомбоубежища полностью заполнены продуктами, на случай если атака продлится долго. А в школах для детей и на фабриках для взрослых ввели специальные занятия: как вести себя и что делать, если вдруг случится нападение с воздуха.
Приморский город – он был таким теплым и солнечным. Даже как-то не верилось, что уже вечером этого дня он подвергнется атаке. И, конечно же, ни о чем подобном не могла помыслить та маленькая девчушка, лет шести, с золотыми кудряшками и ярко голубыми глазами, весело плескавшаяся в прибрежной воде. Она была старшей дочерью в семье, чем очень гордилась; два младших брата были еще слишком маленькими: одному три с половиной, другому не исполнилось еще и года. Отец ушел на фронт. Матери было тяжело справляться одной с детьми, вот она и уехала из холодного Ленинграда на юг к родственникам, в тайне надеясь, что железная рука войны сюда не дотянется, но…
- Саша! Саша! Вылезай из воды немедленно, а то простудишься! Ты уже час там сидишь!
- Ну-у-у, мам, - стал канючить ребенок, - пожалуйста, еще немножко…
- Нет! Вылезай скорее! Мы идем домой! Еще тете Зине помочь с ужином надо, стыдно уже… И живем у нее, и питаемся, а помощи никакой от нас нет, одни убытки.
Маленькая Саша навряд ли поняла смысл хотя бы половины всего сказанного матерью, а только лишь насупилась в ответ, скрестив худенькие ручонки на груди, шлепнула ногой по воде, так что брызги во все стороны полетели, и упрямо буркнула себе под нос:
- Нет! Я здесь останусь, а ты иди… Я уже взрослая…
Нервы женщины, и без того находящиеся на пределе, окончательно сдали. Она быстро подошла к упрямице и, не говоря ни слова, отвесила ей звонкий шлепок по мягкому месту. Саша разревелась, но мать была неумолима и силой потащила ребенка из воды.
- А-а-а-а-а! Сама…сама…пойду-у-у-у… - кричала Саша, но мать ее словно и не слышала, продолжая идти вперед и волоча за собой упирающееся чадо.
Тогда ребенок сделал единственную вещь, которая, по его мнению, могла помочь в этом случае – Саша села на землю, отказываясь идти дальше и продолжая реветь белугой. Мать остановилась, подошла к девочке и, вздернув ее за руки, поставила на землю, отвесив еще один шлепок по попе.
- Прекрати валять дурака! Мне еще Тольку кормить, а ты тут… - женщина устало опустилась на корточки перед заливающейся слезами дочерью и, приподняв распухшее от слез, раскрасневшееся личико, уже тише произнесла: - Саш, Сашка, да не реви ты! Нам, правда, домой пора. Вечер скоро. Опасно вечером, кругом солдаты- дяди чужие с автоматами. Вот не будешь слушаться, заберут они тебя от нас далеко-далеко.
Ребенок сразу же испуганно затих, во все глаза уставившись на мать. Солдат девочка видела практически каждый день, и Сашку они пугали до жути. Заметив такого с автоматом на улице, она сразу же пряталась за юбку матери и не выходила оттуда до тех пор, пока он не уйдет. Сашке казалось, что от этих дядек с их оружием так и веет чем-то недобрым, опасным. Поэтому угроза матери, что они могут ее забрать, подействовала моментально. Ребенок перестал капризничать, и они благополучно добрались до дома.
***
Вечером пришла тетя Зина, и Сашкина мама сразу же повеселела. Даше всегда становилось легче на душе, когда Зина была рядом - с ее-то неуемной энергией и заразительным оптимизмом. Зина, двоюродная сестра Даши, осталась без мужа. Сенька погиб два года назад, глупо погиб, по случайности. Попал под машину, когда спешил с работы домой. Как все это пережила Зинка – уму не постижимо, ведь любила она его сильно, просто обожала. Их сыну, Стасику, на тот момент исполнилось четыре года. Забавный, живой малыш, с глубокими ямочками на обеих щеках, яркими искристыми глазами, темными, почти черными; создавалось такое впечатление, что он смотрит на мир с хитрой усмешкой, этаким прищуром, доставшимся ему от отца.
После смерти мужа и единственного кормильца в семье, Зинка сумела выкарабкаться, на работу устроилась, на прядильную фабрику, и даже юмор свой не растеряла. Специфический юмор, надо сказать, чуть грубоватый и, порой, приходящийся не к месту и не ко времени. Но именно такая терапия была нужна сейчас Даше. Муж Лешка - неизвестно где, и не ясно, что с ним… Нет, письма приходили регулярно – раз в две недели, и только тогда Даша могла хоть немного перевести дух. А затем снова с замирающим от страха сердцем ждать следующего, через две недели,- придет ли оно? На это Зина отвечала, скрестив руки на груди и глядя на товарку из-под пепельно-серой челки:
- Мать, слышь, кончай хандрить! О детях думай лучше! У тебя их вон – трое. Вот и присматривай за ними получше! Вернется Лешка, как пить дать, а ты тут такая вся бледно-зеленая… - Зинка фыркнула в кулак и продолжила, озорно сверкнув карими глазищами:
- Вот как вернется- отобью я его у тебя, так и знай!
Дашка вскинулась было на подругу с раздражением, да заглянув в сияющие глаза, опустилась опять на стул и рассмеялась. С души словно камень упал. И так всегда. Неспокойно было жить с таким ураганом как Зинка, но, по крайней мере, никто из них не чувствовал себя одиноким.
В этот вечер подруги по обыкновению уединились на кухне, что-то колдуя за плитой, пытаясь приготовить ужин из тех скромных запасов продуктов, что еще водились в доме. Очень большим подспорьем был небольшой участок земли, который располагался недалеко от дома и где они выращивали картошку, огурцы и помидоры. Но сейчас была ранняя весна, поэтому ничего еще не успело вырасти. Зимние заготовки практически закончились, а в магазинах было по-прежнему пусто, даже на талоны и то не всегда можно было отовариться. Так и жили - экономя практически на всем.
Старшие дети - Сашка, Стас и Артем – все вместе сидели в большой комнате и играли на полу, кто с чем. У Саши была любимая тряпичная кукла, которую подарил ей отец на позапрошлый день рождения. Девочка не расставалась с ней ни на минуту и везде таскала с собой, так что та от частого использования практически полностью вылиняла, растеряв все свои некогда яркие краски. Но любимой, даже после этого, кукла быть не перестала. Артем и Стас играли в деревянные кубики. Артем упорно и методично складывал их один над другим, а Стас, через какое-то время, столь же методично разрушал конструкцию, причем оба так увлеклись процессом, что ничего вокруг себя не замечали. И что самое интересное, ни один из них не выражал неудовлетворение или протест – просто каждый делал свое дело, по очереди, находя в этом какой-то только им одним известный смысл.
Самый младший, Толик, был в соседней комнате, и после того, как мать его покормила, оттуда не доносилось больше ни звука. Малыш, сытый и переодетый во все сухое, мирно спал в своей кроватке.
Все началось внезапно. Взвыла сирена, и бывшие на кухне Даша и Зина испуганно переглянулись. Зина тут же бросила нож в раковину и, вытирая руки о фартук, на ходу крикнула подруге:
- Я сейчас проверю, что там. Наверняка опять учебная…
Сердце Даши болезненно сжалось. Она была уверена – нет, не учебная. Не зная, что ей делать, она в первые секунды просто нервно теребила край фартука и вдруг, вспомнив о детях, кинулась сначала в комнату к младшему сыну. Когда Даша уже подняла его из кроватки, в двери показалась Зина со Стасом на руках. Малыш удивленно озирался вокруг, но по безумному взгляду его матери было ясно, что дело дрянь. Не сговариваясь, подруги кинулись бежать: одна - к большой комнате за двумя оставшимися детьми, а вторая - к двери. Зина еле дождалась пока Даша вытащила из комнаты упирающуюся Сашу. Девочка наотрез отказывалась идти без своей куклы, которую потеряла по дороге, но времени возвращаться и искать практически не было. Хорошо хоть Артем вел себя спокойно в этот момент. Кое-как Даше удалось справиться с ребенком, и они смогли-таки покинуть квартиру.
Выбежав на улицу, женщины метнулись к ближайшему бомбоубежищу. Там уже столпилась огромная живая очередь, в основном состоящая из женщин с детьми. Многие дети плакали навзрыд, еще больше накаляя и без того напряженную атмосферу.
Солдат, сверяющийся со списком, поднял на Дашу пронзительный взгляд льдисто- голубых глаз, и без всякого выражения произнес:
- А вас, гражданочка, нет в списках. Видимо, вы не из этого района, поэтому потрудитесь освободить проход.
- Но как же… - опешила Даша и в отчаянии посмотрела на Зину. Та, прижимая к себе сына, как единственное сокровище, лишь с отчаянием и сожалением взглянула на подругу в последний раз и молча скрылась за дверью бункера.
Солдат, все так же загораживающий вход, произнес с едва различимыми нотками сочувствия в голосе:
- Ну не могу я вас просто так пустить. У нас и так все переполнено своими, а на чужих тем более мест нет. Попробуйте найти другое бомбоубежище. Здесь есть еще одно неподалеку. Скоро начнут стрелять, и если вы не успеете…
Даша не дослушала до конца. С трудом пробираясь через охваченную ужасом толпу, она уже бежала прочь, туда, куда указала рука солдата. Быть может, там ей повезет больше.
***
В суматохе происходящего Сашка даже не успела толком испугаться. Они все бежали и бежали вперёд без передышки, с очень небольшой скоростью, той самой, с которой позволяли передвигаться коротенькие ножки ее младшего братика Артема. Двоих взять на руки их мама просто не могла, поэтому старшим детям приходилось прилагать немало усилий, чтобы поспеть за ней, держась за подол ее широкой темной юбки с двух сторон.
Во втором бомбоубежище сказали то же, что и в первом, и все повторилось заново в третьем и в четвертом…
За какие-то полчаса город практически полностью вымер, а ночное небо вдруг загудело, загремело, загрохотало, будто бы раскалываясь на части под напором неведомой мощи десятка боевых машин, летящих убивать. С другой стороны тоже вдруг раздались выстрелы,– это еще одна эскадрилья летела навстречу врагу, чтобы попытаться отстоять город и выбить из него неприятеля. Бой в воздухе – завораживающее зрелище, особенно для ребенка. Сашка запрокинула голову, ни на миг не выпуская подол матери. На бегу девочка с открытым ртом наблюдала за огненными вспышками: красными, белыми, желтыми. Было страшно… страшно интересно. От этих сполохов, также как и от солдат, веяло чем-то опасным, но это не мешало испытывать дикое восхищение, почти пьянящий восторг, при виде открывающегося зрелища.
Они выбежали на открытое пространство дороги, ведущей из города. Теплая южная ночь укутывала своим темным бархатом все вокруг. Свет от полной луны выхватывал из сумрака песчаный тракт. Серпантин, теряющийся где-то далеко в темноте, казался неправдоподобно ярким, словно состоящим из серебристой лунной пыли. Белый песок слегка похрустывал при каждом шаге, что было слышно лишь в промежутках между приближающимися взрывами. Шли быстро, постоянно оглядываясь. На этой дороге они были как на ладони, и только по счастливой случайности их еще не заметили.
Вдруг прямо из темноты, откуда не возьмись, вынырнул солдат с винтовкой на перевес. Даша резко затормозила, сильнее прижав к себе Толика, а Саша моментально спряталась за юбку матери. Артемка же, лишь глупо хлопая огромными глазенками, с интересом разглядывал опасного дядю. Саше хотелось закричать ему: «Прячься! Ведь это же солдат! Он – злой, и может забрать тебя и увезти далеко-далеко…» Но Темка явно не слышал мысленного призыва сестры и без всякого страха таращился на человека.
- Вы что, совсем сдурели! – прокричал солдат. – Смерти себе ищете? А ну живо все на обочину!
И в следующую секунду он просто спихнул все семейство с дороги в спасительную темноту, и как раз вовремя. Практически сразу же совсем недалеко разорвался снаряд, осыпая чудом уцелевших людей песком, комьями земли и пылью. Бой проходил уже над самой головой. А Сашка все еще пыталась разглядеть из-под маминого локтя, прикрывшего ее, яркие вспышки света в далеком небе. И сердце трепетало от странного восторга, смешанного с первобытным страхом. Ведь даже такая маленькая девочка интуитивно чувствовала, что этот свет несет с собой гибель.
***
Они пережили эту ночь, пережили войну, пережили разлуку, предательство близких людей, но все эти испытания лишь закалили характер, сделали их сильнее. Теперь Саша выросла и стала уже даже прабабушкой, но до сих пор помнит ту ночь из детства, когда она и её семья были на волосок от смерти…