Вот так, постепенно я втянулся в свою производственную деятельность, и жизнь моя выбрала свою колею и пошла и покатилась в своей повседневности и некоторой разнообразности после трудового дня. Я уже обладал своим денежным фондом и распоряжался им разумно и не расточительно, а скорее даже бережно и это у меня получалось. Видимо, ещё с детского садика эта черта бережливости - не съедать подарок деда-мороза сразу, а принести домой, в предыдущих главах я писал уже об этом. Конечно, сразу обратил внимание на свой гардероб. Купил дорогой тёмно-синий костюм в скрытую полоску, рубашек накупил из материала, который назывался почему-то паплин-шёлковый, полупальто с воротником из мерлушки и с боковыми карманами, тогда модно было такое, Хрущёв в таком же расхаживал. Оделся, как говорится, с иголочки. С девушками ещё не дружил и не гулял и дал себе зарок никого не оставлять ждать после армии, но бес всё – таки попутал и я влюбился буквально перед самой армией, но об этом чуть позже. Не жениться никогда - тоже зарок себе давал, но и тут не получилось – четвёртый раз уже женат (три официально). Кроме фотоаппарата, я по случаю приобрёл ещё и русскую гармонь – хромку. Сосед с нижнего этажа дома, работал на кировской музыкальной фабрике, где и выпускали эти гармошки, а там была распродажа для своих сотрудников по низкой цене, я и купил по предложению дяди Вани Пестова. У дяди Вани был сын Виктор с правобочным расположением сердца, первых главах я писал о нём. Продолжал заниматься лыжным спортом и поступил в секцию по прыжкам с зимнего трамплина и в выходные ездил на тренировки в Скопинские Лога. Гармошку тоже стал сразу осваивать, на басах я уже умел резво пальцами перебирать, ещё с дедушкиной деревни научился. Конечно, всё подбиралось на слух. Первую песню, которую я разучил – « Помнишь, мама моя, как девчонку чужую я привёл к тебе в дом и тебя не спросил…», потом ещё « уральскую рябинушку», вальс « дунайские волны», фокстрот – «старушка, не спеша, дорожку перешла» - вот с таким репертуаром я уже мог играть и для публики. Позднее ещё «краковяк» научился и какие-то частушечные наигрыши и, конечно, Семёновну.
- Ах ты, Семён, Семён!
Да наколи-ко дров.
А не наколешь дров,
Так не поешь блинов!
Гармошка та и сейчас в сохранности и находится в доме на Валдае.Закутанная и положенная в шкаф, дом-то зимой не отапливается, но ничего ещё не расклеилась. Иногда разведу, бывало, меха после зимы, но аудитории уже нет и только мой Бонифаций сядет напротив, и начинает лаять, потом вдруг лай может перейти в заунывное собачье соло. Такой вот дуэт у нас получается. А впрочем, и раньше у меня тоже особенно слушающей и поющей публики не было всё – таки не в деревне живу, а в городе и областном и гармошку из какого-то дома или двора не так часто и услышишь, по улицам никто с гармонями не шлялся и частушки не орал! А вот на демонстрации 1-го Мая или 7 ноября гармошки брали, и гармонисты веселили колонны и весь торжествующий и веселящийся народ! А у меня была ностальгия - по дедушкиной деревне и по вечёркам и парням с их наигрышами и частушками, но всё это было позади. Но судьба подарила мне одно лето, в которое меня направили от завода в колхоз, я взял с собой мою подругу-гармошку и там оторвался, уже по полной программе, но об этом в следующей главе.
http://www.proza.ru/2010/05/28/16