Между бабушкиным посёлком, который назывался Пятый район и привокзальным - был большой пустырь. Ребетня называла его поляной. Здесь весной можно было насобирать подснежников, тюльпанов, лютиков и фиалок. Дети часто выходили на охоту. Рядом с железнодорожной насыпью, которая разделяла Пятый район и Вокзал находился небольшой водоём, весь заросший водорослями и тиной. В нём было полно лягушек, головастиков и ракушек. Охотились на лягушек, собирали мидии, их варили, жарили и ели! А если на поляне находили норку тарантула, то выливали его и убивали. Пауки были огромными, мохнатыми. Смотреть на них было страшно, а раздавить, значит победить!
И ещё, после дождя вся поляна покрывалась как бы надтреснувшими прыщами. Это прорастали шампиньоны! Это лакомство жарили, как шашлык. На прутиках. Уплетали за обе щёки. Счастливое было детство. Только всё быстро закончилось.
Сначала на поляне поставили высоковольтные опоры. Они гудели, словно шмели в спичечном коробке. Потом на краю поляны начали строительство. Строили медеплавильный завод. Уже на третий год на поляне не росли цветы, только верблюжья колючка осталась. Цветы отодвинулись, словно убежали дальше в степь. Теперь за ними надо было ходить почти до самых локаторов. Так возникли в Яниной жизни медные трубы, и зазвучали. Ожила заводская труба и выпустила свой первый дым. На привокзальный посёлок упало облако из удушающего газа. Медеплавильное производство сопровождается извлечением серной кислоты. А также многих других химических элементов. Помидоры на грядках сворачивали свои листочки и чахли.
Яне как раз пришло время расцветать, формы пёрли, округлялись, а на кожу напала крапивница. Да и брат Митяй однажды проснулся с таким отёкшим лицом, что глаза его были похожи на две заплывшие щёлки. Отёк Квинке, определила врач и выписала ему демидрол и хлористый кальций. Мать Яны тогда только и догадалась посоветоваться с врачихой, насчёт дочери, которая перед сном чесалась и покрывалась красными вздутыми пузырями. Врач посоветовала убрать с кровати перину и выписала то же лекарство, что и брату. На привокзальный посёлок напала новая страшная болезнь – аллергия. К двадцати годам у Яны был диагноз астматический бронхит, приступы бывали ежедневно.
Отец отпаивал Яну горячим чаем с малиной. Услышав её покашливание, он привычно вставал и готовил самовар, чтобы успеть до приступа. Кипяток помогал плохо. Приступы были обычно перед сном, а днём Яна забывала о своей болезни, училась, бегала по подружкам. Отец Яны упрекал жену за то, что дом она выбрала на гиблом месте. Оказывается, что не здесь надо было покупать! Оказывается, она не предвидела, что дом попадёт в промышленную зону, а теперь дети болеют.
Галя к этому времени была разведена со своим красавцем. Вновь она жила у родителей только теперь уже с дочкой-внучкой Верочкой. Девочка была худенькая и слабенькая. Тёмные волосы кольцами вились вокруг высокого лба, а широко расставленные огромные зелёные глаза грозили бедой всей мужской половине планеты.
Отец Яны между тем, вновь опростоволосился, снова с ним забавная история произошла. Была суббота. В доме делали ремонт. Красили Яна с Галей табуретки масляной краской. Работа была почти закончена, когда домой от бабки Мили вернулся отец. Был он в парадном костюме, и в подпитии. Походив, по комнате и побурчав, он вдруг, со вздохом облегчения, усаживается на свежевыкрашенный табурет, и видя округлившиеся глаза Яны и Гали, понимает, что прилип. В новых брюках!
- А, едрит его ети! Девки! Дряни! Понаставили здесь! – вскочил, забегал, снял брюки. В семейных трусах метался, пока не нашёл бутылку с бензином, долго чистил брюки на веранде. Успокоился. Вышел и с видом полного умиротворения снова сел на тот же табурет!
-!!!!!
Видя, что происходит с батей, Яна больше выдержать не могла, и сбежала во двор, где вволю нахохотались они с Галкой, которая шмыгнула за Яной следом. Не стали они ждать, когда предок будет чистить бензином свои семейные парашюты. Яна от природы была смешливой, когда ей было пятнадцать лет, сестра даже отказывалась ездить с Янкой в общественном транспорте. Потому что девчонка смеялась по любому поводу, рот у неё всё время был до ушей, хоть завязочки пришей, так, что на них обращали внимание. А Галина была скромницей.