Глава 22
Вопреки известному народному "рецепту" о том, что лучшим лекарством от несчастливой любви является новая влюблённость, Вадим не искал новых знакомств с девушками. Более того, он просто опасался подходить к ним. Слишком сильна была боль от разрыва со Светланой. Слишком крепко обжёгся он на молоке, и теперь дул на воду. Даже когда Вадим встречал заинтересованный девичий взгляд, он только невесело усмехался: "Это пока ты не знаешь о моей инвалидности... А как услышишь об этом, так сразу и знаться со мной не захочешь!"
Единственным способом как-то забыть Светлану, вычеркнуть её образ из своей памяти была работа. И Вадим с отчаянием обречённого погрузился в свои чертежи. Не давая голове и минутной передышки, он загружал себя всё больше и больше, прося у разработчиков всё новые и новые детали и узлы. Его начальник, Василий Авдеевич, не мог нарадоваться: работа продвигалась быстро и успешно. Даже если он и заподозрил что-то неладное в трудоголизме Вадима, то не подавал вида. В конце концов, в рабочее время важна именно работа, а не какие-то там душевные переживания.
Труднее было "убивать" время по вечерам и в выходные дни. Вадим давно являлся читателем центральной городской библиотеки, но теперь он стал невероятно охочим до книг,
жадно припадая к ним с ненасытностью измученного пустынной жаждой путника. Он "глотал" их без разбора, беря из самых разных областей книжного разнообразия, однако тщательно избегая тех произведений, где рассказывалось о любви и вообще о взаимоотношениях мужчины и женщины.
Иногда Вадим ходил в кино. К сожалению, кинотеатров в городе было немного - раз-два и обчёлся, да и новые фильмы в них демонстрировались не так часто, как того хотелось. Но, тем не менее, это было сменой обстановки и, находясь среди отдыхающей публики, Вадим немного отвлекался от непроходящего ощущения душевной опустошённости.
Однажды Вадим пошёл на премьеру нового широкоформатного, как обещала красочная афиша перед входом в кинотеатр, остросюжетного приключенческого фильма производства США "Голубая бездна". Предположив, что зрителей, обожающих подобные киноленты, в зале будет предостаточно, Вадим заранее побеспокоился о билете, заказав его в институте по коллективной заявке.
И он не ошибся. В день премьеры уже на подходе к кинотеатру у него несколько раз спрашивали "Нет ли лишнего билетика?". И в фойе было яблоку негде упасть. Вадим не стал стоять в очереди за мороженным, а сразу поднялся на второй этаж. До начала сеанса оставалось ещё минут пятнадцать, и Вадим притулился возле стеночки.
Народу всё прибывало. Вдруг Вадим заметил знакомое лицо. Русоволосая девушка стояла впол-оборота к нему, о чём-то переговариваясь со своим спутником, высоким кудрявым парнем. "Ба! Да это же Катя Сурина!" Давненько Вадим не встречал никого из друзей-легкоатлетов.
Повернув голову, Катя тоже заметила Вадима и, улыбаясь, начала протискиваться к нему, таща за собой парня. Подойдя ближе, она радостно ухватила Вадима за руку.
- Вадим! Привет! Вот здорово, что мы встретились! Игорь, - обратилась она к кудрявому, - это Вадим. Тот самый! Помнишь, я тебе о нём рассказывала?
- Помню.
- Вадим, познакомься, это Игорь - мой муж.
Игорь протянул руку и крепко пожал Вадимову кочерёжку.
- Ну, Вадим, рассказывай, как ты живёшь, где работаешь, учишься...
В двух словах Вадим поведал Кате о своём житье-бытье.
- А учиться никуда не поступал?
- Нет, Кать, пока не пытался.
- Ты, смотри, долго не тяни с этим делом. Потом будет всё труднее и труднее решиться. А на личном фронте как? Не женился ещё?
- На личном фронте, - невесело усмехнулся Вадим, - без перемен. Там всё по-прежнему.
- Ты, Вадим, самое главное - не отчаивайся! - попыталась утешить его Катя. - Какие твои годы? Это никуда от тебя не уйдёт.
Вадим только покивал в ответ.
Прозвенел второй звонок, и толпа начала медленно втягиваться в двери зрительного зала, увлекая за собой Вадима и Катю с Игорем.
- А ты сама-то как поживаешь?
- Я? - улыбнулась Катя. - Хорошо поживаю. Видишь - вышла замуж, закончила Омский физкультурный, теперь тренирую на Южном посёлке детишек, как о том и мечтала. Слушай, Вадим, ты кого-нибудь из наших видишь?
- Нет, Катя, никого не встречал. Все поразъехались кто куда.
- Ты всё ещё тренируешься у Валентина Алексеевича?
- Да нет... Как-то всё недосуг. Кроме того, на работе сильно устаю.
- Жаль, - огорчилась Катя. - Спорт тебе очень полезен.
Это Вадим и сам понимал лучше, чем кто бы то ни было. Но закрутила его взрослая жизнь с её заботами и проблемами. К тому же, сил и, если честно говорить, желания ходить после рабочей смены на тренировки совсем не оставалось.
Прощаясь с Вадимом Катя сказала ему:
- Ты, Вадим, не пропадай надолго из виду. Хорошо? Если хочешь, приходи к нам в гости. Мы всегда будем рады видеть тебя у нас. Правда, Игорь?
- Угу, - промычал муж.
Вадим внимательно посмотрел на Игоря и по тону его голоса понял, что тому вовсе не хочется, чтобы Вадим бывал у них.
- Ладно, Катя, - сказал он, останавливаясь возле своего ряда, - как-нибудь забегу. Пока!
- Пока, пока!
Наряду с работой, чтением книг и походами в кино врачевать душевную рану Вадиму помогал самый могущественный лекарь - время. Оно всегда помогает в таких случаях. Надо только отдаться на волю его течения и спокойно плыть по реке времени, не делая судорожных попыток подгонять его или тормозить, раскачивая лодку равновесия бытия. И рано или поздно останутся далеко позади, в туманной дымке прошлого разочарования и печали и распахнутся новые горизонты, манящие волнующей неизведанностью и светлыми надеждами.
Спустя два месяца Вадим гораздо спокойнее вспоминал прошлые события, и сердце уже не царапали тупые когти обиды. Жизнь вошла в спокойное русло и, казалось, ничто больше не омрачит её ясный лик. Но судьба уготовила Вадиму ещё одно испытание, в очередной раз пробуя его на излом.
Вадим только что закончил чертёж сложного узла и усталый, довольный собой откинулся на спинку стула, любуясь своим творением. Строгие контуры окружностей и прямо-угольников, изящная тонкость осевых и размерных линий, чёткие буквы надписей радовали глаз.
К кульману подошёл начальник отдела. Постоял, рассматривая готовый чертёж и покусывая губу. Потом сел на свободный стул, закинул ногу на ногу, обхватил колено пальцами, сцепленными в замок. После недолгого молчания сказал:
- Ну что, Вадим, как дела?
- Нормально, Василий Авдеевич.
- Да, нормально, - эхом откликнулся начальник. - Хотя о какой норме можно тут говорить? - и, видя недоумённый взгляд Вадима, добавил: - Ты, Вадим, хороший работник, опыта тебе не занимать и мы все очень тебя ценим, но...
Вадим насторожился.
-... понимаешь, в чём дело... В общем, в нашем институте в связи с трудностями финансирования грядёт сокращение штатов. Во-о-от... Сейчас составляется список кандидатов на увольнение. Ну и... Короче от нашего отдела в этот список попадаешь ты. И ещё Полина Ивановна.
- Почему я? - вырвалось у Вадима. - Почему именно я?
- А кого ещё можно сократить? Не могу же я уволить Павла Григорьевича! Он у нас ведущий специалист, разработчик высшей квалификации. На нём вся работа отдела держится. Или, скажем Анну Сергеевну. Она - мать двоих маленьких детей, и закон в любом случае будет на её стороне. Да кого ни возьми - у всех веские основания не попасть под сокращение. У многих долголетний стаж работы в нашем учреждении, кто-то из молодых учится в институте - на вечернем отделении или заочно. Есть и другие уважительные причины. Вот так и выходит, что кроме тебя да Полины Ивановны мне сокращать некого. Дедаловой остаётся меньше года до выхода на пенсию, которую она давно уже заработала. А ты... ну, сам понимаешь...
Вадим молчал, растерянно крутя в руках ставший ненужным теперь карандаш. И эти стены, эти столы и чертёжные доски, всё помещение отдела, ставшего за годы работы родным и привычным, тоже скоро станут для него совсем чужими.
- Что ты молчишь, Вадим?
- А о чем ещё можно говорить? Ведь вы уже всё решили, и мне остаётся только подчиниться вашему решению.
- Ты что же, думаешь, мне было так легко прийти к этому решению? - в голосе начальника слышались нотки упрека. - Думаешь, я такой чёрствый сухарь, что не способен понять переживаний другого человека? Вот ты встань на моё место и посмотрим, как ты сумеешь решить такую задачу!
- Да зачем я буду вставать на ваше место? Мне и на своём хорошо.
- Нет, ты встань, встань! А ещё лучше - сядь вон за мой стол и оттуда подумай, кого бы ты предложил на сокращение.
Умом Вадим понимал Василия Авдеевича. Над ним ведь тоже есть свой начальник. И тот тоже требует: давай и то, и другое, и третье. Теперь вот списки на сокращение составляют. И Вадиму совсем не обязательно садиться в кресло руководителя, чтобы понять необходимость этого. Но как быть ему, Вадиму? Не станешь же всем рассказывать, каково ему было найти это место работы и как он дорожил такой удачей. А теперь куда податься? Сидеть дома и получать мизерную пенсию? Ведь его даже в дворники не возьмут по состоянию здоровья.
Вадим тяжело вздохнул.
- Когда... - спазм перехватил горло, не дав закончить фразу.
Однако начальник понял невысказанный вопрос.
- Я думаю, в начале следующей недели будет готов приказ. Да ты, Вадим, не убивайся так сильно. В конце концов, ты получаешь пенсию. Пусть и маленькую, но, всё-таки, не останешься совсем без денег. А в будущем, если ситуация улучшится, я тебе обещаю, что мы снова примем тебя на работу. Договорились?
Что Вадим мог ответить? Он лишь кивнул головой.
* *
*
День воспоминаний заканчивался. Наступал вечер. Уже пришли с заводов и фабрик рабочие дневной смены. Это было заметно по тому, как уменьшился напор воды в кранах. В окнах домов, особенно с теневой стороны, зажигались первые, ещё слабо видимые в свете угасающего дня, огни.
Вадим поднялся с дивана, потянулся всем телом. Странное дело, вроде и не занимался он ничем целый день, только лежал да вспоминал, а такая усталость ощущается, будто мешки тяжеленные на себе таскал.
Он зашёл на кухню. Есть, несмотря на усталость, по-прежнему не хотелось. Вадим лениво пожевал кусочек хлеба, запил холодным чаем. В голове было пусто, просторно и гулко, как после генеральной уборки в казарме перед инспекторской проверкой. Даже никакого привязчивого мотива из числа тех, которые порой трудно выгнать из черепной коробки, сейчас там не звучало.
Вадим послонялся по комнатам, изнывая от чувства неопределённости бытия и с ужасом представляя, что такая тоска заполонит его каждодневное будущее. В конце концов он сказал сам себе: "Ладно, пойду прогуляюсь! На людей погляжу, кислородом подышу. О, даже в рифму получилось!" В событиях и переживаниях последних дней и месяцев Вадим как-то совсем перестал заниматься творчеством. Начатые когда-то давно рассказы и наброски к ним, наверное, покрылись слоем пыли. Не говоря уже о стихотворениях, для создания которых требовалось особенное, какое-то возвышенное состояние души.
Спускаясь по лестнице, Вадим заметил белеющую в прорезях дверцы почтового ящика свежую газету. "Возьму, когда буду возвращаться обратно", - мелькнула первая мысль. Но сразу же Вадим передумал: вдруг что-нибудь интересное есть в публикациях?
Когда он вынимал сложенную пополам газету, из неё выскользнул и спланировал на кафель площадки белый конверт. "Письмо? Кому? Мне? От кого?" Вадим нагнулся, поднял конверт, поднёс к лицу. Да, всё точно, адресовано ему, Воскову Вадиму. А обратный адрес? Вот это да! Редакция альманаха "Алтай"!
Вадим запихнул газету обратно в почтовый ящик, хотел было вскрыть конверт, но отчего-то оробел. Что там, внутри? Отказ или одобрение? Если отказ, то Вадим неосознанно оттягивал сей неприятный момент. А если сообщение будет положительным, то ничего нет страшного в том, что он узнает об этом чуть позже, когда разволновавшаяся душа малость успокоится.
Выйдя на улицу, Вадим не стал оставаться возле дома. Слишком много было знакомых парней, которые могут бесцеремонно поинтересоваться, от кого это пришло ему письмо.
Он отправился на школьный двор, выбрал укромный уголок, откуда превосходно просматривалась вся площадка с начавшей буреть травой и раскидистые тополя вдоль периметра ограды, верхушки которых золотились в лучах закатного солнца. Высокий синий купол неба венчал пространство двора с лёгкостью и изяществом, которые украсили бы любой шедевр современной, да и древней тоже, архитектуры. В этом просторе Вадим затерялся маленькой песчинкой, что, впрочем, его вполне устраивало.
Он посмотрел конверт на просвет, аккуратно оторвал тоненькую полоску со стороны, свободной от бумаги, вынул письмо, вчитался в машинописные строки. Листок плотной мелованной бумаги слегка подрагивал в его руке.
"Уважаемый Вадим Фёдорович!
Прежде всего приносим Вам свои глубокие извинения за столь долгую задержку с ответом. Это было связано с тем, что редакция переехала в новое помещение, а Ваша рукопись пришла по старому адресу, поэтому мы получили её с запозданием.
Теперь по существу дела. Редакция ознакомилась с рукописью Ваших рассказов и в целом одобряет их. В будущем возможно включение Ваших произведений в редакционный план выпуска очередных номеров нашего альманаха. Однако в Ваших рассказах имеются некоторые стилистические погрешности, технические ошибки. Желательно обсудить замеченные недостатки в Вашем личном присутствии. Поэтому предлагаем Вам явиться в редакцию альманаха для решения вышеуказанных вопросов и возможного заключения договора на публикацию.
С уважением
редактор отдела прозы
Свириденко И.Г."
Прочитав письмо, Вадим облегчённо засмеялся. Наконец-то свершилось! Его рассказы напечатают в самом настоящем журнале! Хотелось завопить от радости, запрыгать на одной ножке, поделиться своим счастьем с каждым человеком. Но Вадим только сдержанно улыбался. Не пристало будущему писателю так бурно, по-телячьи выражать свои восторги.
Но искрящаяся радость распирала грудь, искала выхода, не давая спокойно усидеть на месте. Вадим поднялся с земли и пошёл по овалу беговой дорожки, потом вокруг здания школы и дальше, через проспект, в сторону реки.
Все былые опасения, тревоги за своё будущее ушли далеко-далеко, став мелкими и несущественными. Теперь Вадим был уверен: он будет писателем! Станет заниматься литературным творчеством. И пускай порой будет нелегко написать интересные, умные и добрые книги. Писательский труд ничуть не легче любой другой умственной деятельности. Он так же потребует отдать ему всего себя без остатка. Однако у него, Вадима, есть, оказывается, способности к сочинительству, есть задатки повелевать словами. А уж упорства, настойчивости и трудолюбия, необходимых для того, чтобы развить этот потенциал, ему было не занимать.
День угасал. Вечерняя заря окрасила западную часть небосклона в алый цвет; далее к востоку он темнел, переходя в красный, затем в бордовый, тёмно-коричневый, всё больше и больше чернея. Почти в зените засверкала первая звёздочка.
Приближалась ночь. Но Вадим твёрдо знал, что вслед за ней наступит утро. Утро нового дня. И будет ещё много-много дней счастливой и разнообразной жизни, наполненных творчеством и отдыхом, знакомствами с хорошими людьми и встречей с настоящей, большой и верной любовью. Так что жизнь стоила того, чтобы жить.