Армейский рубанок.
За двадцать с лишним лет службы с разными офицерами сводила и разводила жизнь. Кто-то пытался служить честно, трудом и доблестью добиваясь должностей и званий. Другой, словно перекати поле, гонимое ветром по ухабам, ямам и рытвинам, шагал по службе то вверх, то вниз.
Случались и такие офицеры, которые, попав на инженерно-техническую должность, технику осваивать не стремились. Считали, забивать голову изучением работы микросхем и транзисторов, да и техники вообще, ниже их благородного офицерского достоинства.
Был такой товарищ и в нашем подразделении. Некто майор Княжин. Окончив Харьковскую радиотехническую академию, он получил назначение на должность старшего инженера в отдел вычислительных средств.
В душе он, видимо, предполагал себя руководителем соединений и объединений, в крайнем случае, частей, а потому всячески стремился к штабной работе.
Штабная работа в подразделении – дело рутинное. Распределение нарядов, списки и графики боевых расчётов, своевременная подача вверх замен, постоянная проверка службы войск, караулов, боевого дежурства, в любую непогоду и холод – занятие нудное, за которое, к тому же, ещё и постоянно бабахают. Начальник штаба себя подобными трудами не сильно утруждает, всё больше на заместителя перевалить старается.
Покрутился майор Княжин на вакантной должности ЗНШ с полгодика. Нахватал строгачей и моральных оплеух и понял – эта стезя как-то не совсем ему подходит. Вот если бы сразу начальником штаба подразделения, а если бы ещё выше – центра, тогда лафа. Но нет ни протекции, ни лапы.
Стал тогда майор о должности коменданта гарнизона мечтать. Гарнизон у нас небольшой – наша часть и несколько автобатов и стройбатов. Соответственно, должность коменданта внештатная. Обычно, это капитан или майор, стоящий на клетке инженера или старшего инженера. О такой должности и размечтался майор Княжин.
Мечтать, как известно, не вредно. Нужно что-то и делать.
А что делать? Ну, во-первых – повышать службу войск в пределах гарнизона; во-вторых – при любом удобном случае попадаться при этом на глаза командиру части и его заместителям.
И приступил майор Княжин к исполнению намеченного плана. Утром выйдет пораньше из дома, встанет где-нибудь недалеко от КПП и начинает цепляться к солдатам и сержантам, которые или посыльными куда-либо направлены, или с поручениями к кому-то спешат.
Остановит спешащего бойца, осмотрит, замечания сделает и в казарму завернёт, нарушения устранять.
Оно, конечно, за службу войск радеть нужно, и курс вроде бы верный выбран, но что-то пошло не так. На совещании офицеров выступает командир части. Рассказывает о состоянии дел и вдруг заявляет:
-А ещё в части есть офицеры, которые не своим делом занимаются. Майор Княжин здесь? Встаньте, товарищ майор.
И понеслось. Таких звездюлей майор Княжин отхватил, мало не покажется, а вместе с ним и командир подразделения под раздачу попал. Оказалось, командиры рот нажаловались – служба войск от действий майора не улучшается, а ухудшается. Посыльные с приказами и приказаниями не всегда вовремя успевают, часто в роту возвращаются, замечания устранять.
Расстроился Княжин. Не оценили верхние командиры его рвение. Беда. Пришлось свернуть это начинание.
Решил он тогда в другом направлении действовать. Уставчики почитал, особенно статьи: «Начальники и подчинённые» и «Старшие и младшие». Княжин хоть и старший офицер, а для младших офицеров начальником не является, но как старший по воинскому званию вправе требовать от младших офицеров чёткого выполнения статей уставов, особенно в отношении формы одежды и воинского приветствия.
Вот тут Княжину раздолье случилось. По уставу оно как, все военнослужащие должны приветствовать друг друга, в народе говорят – козырять. А по жизни получается далеко не так, как по уставу. Младшие офицеры козыряют друг другу разве что при докладах или на занятиях строевых. В жизни просто игнорируют данные приветствия. Старшим офицерам козыряют. Но капитаны, как правило, майоров по жизни игнорируют, иногда и борзые старшие лейтенанты позволяют себе последних не заметить. От подполковников и выше, тут да, этих все приветствуют.
Часть наша необычная. Майоров – человек двести, подполковников – не меньше восьмидесяти. Полковников – пятнадцать, а должностей полковничьих – девятнадцать. Это к тому, если выйти тёплым вечером на главную аллею, то можно метров двести-триста прошагать в сплошном приветствии старших по званию. Конечно же, такого не происходило.
Вот тут-то для Княжина перспективы и открылись. Встанет на пересечении аллей недалеко от командирского дома и начинает младших офицеров дрючить за не отдание или неправильное отдание воинского приветствия, какие-либо изъяны в форме одежды: например, сапоги пыльные, крючок у шинели не застёгнут, на портупее латунные части не блестят должным образом, кобура от пряжки не на ширину его ладони отстоит.
Сам-то он, как говорится, одет с иголочки. Впечатление наиобразцового офицера производит. Когда старшие по званию проходят, повернётся согласно Строевому Уставу, живот подберёт, грудь выпятит, руку особливо молодцевато к виску вскинет и глазами пытается съесть. А если вдруг мимо полковник проходит, так ещё за десять шагов строевую стойку принимает и начинает приветствовать. Про таких в армии говорят – рубанок.
Надо сказать, подобное рвение у него проявлялось перед старшими и младшими. Когда майор мимо проходит, отвернётся Княжин и проигнорирует, словно и не ровня ему движется; сделает вид, что не заметил.
Своеобразный служака был майор Княжин.
Старые капитаны его попросту не замечали. Молодые часто посылали по следу матери или на три известных буквы. Старшие лейтенанты с двумя страничками взысканий в служебной карточке бывали так же категоричны. Доставалось больше всего лейтенантам и новоиспечённым старшим лейтенантам.
Саша Хасапопуло, получивший недавно старлея, уже не раз получал замечания от радивого майора, и желание насолить последнему в душе его постоянно присутствовало.
Прекрасным майским субботним вечером он нёс в руке бомбу с «Изабеллой» и предвкушал, как этот живительный сладковатый напиток спустя несколько минут промчится ему в желудок.
Княжин стоял на перекрёстке, но потенциальные жертвы, издали заметив его, на встречу с ним не спешили, предпочитая обойти стороной.
Саша был по гражданке и ничуть не озаботился тем, что предстоит пройти мимо Княжина. Бдительного майора, ещё издали приметившего Сашу, вдруг осенила мысль, мол, неплохо бы и с пьянством офицеров побороться.
Саша на беду решил изобразить из себя слегка пьяного и чуть развязно и неуверенно пошагал к перекрёстку. В тот момент, когда он поравнялся с Княжиным, тот скомандовал:
-Хасапопуло, подойдите ко мне»!
Саша, служивший в соседнем отделе, и непосредственно Княжину не подчинявшийся, даже не посмотрел в сторону майора и последовал дальше. Княжин, расстроенный борзостью и невниманием Саши, бросился за ним следом и схватил за руку.
-Как вы смеете в нетрезвом и таком непотребном виде появляться в общественном месте! – Заорал он.
Саша, от неожиданности самую малость не выронивший драгоценную бутылку, освобождаясь от захвата, больно ударил Княжина по руке.
-Слышь, майор! От…сь-ка ты от меня! Чё не видишь, не на службе я и отдыхаю!
В этот момент в конце аллеи показался командир подразделения подполковник Барабанщиков. Он пребывал в наиблагодушнейшем состоянии души, ибо всего несколько минут назад узнал, что наконец-то пришёл приказ о переводе его в Москву на должность более высокую, чем он занимал.
Князев тут же принял строевую стойку, грациозно вскинул в приветствии руку к виску и замер, ожидая приближение прямого начальника. Мысленно он представил, как пожалуется командиру на пьяненького старлея. Своим видом грубо нарушающего порядок в городке, а ещё предположил, что наконец-то будут достойно отмечены его старания и служебное рвение в деле наведения порядка и уставных требований в части.
Действительность повернулась несколько иначе.
Саша, пристроив бомбу в подстриженные кусты акации, чуть ли не строевым шагом, с руками, приложенными по швам, зачеканил навстречу Барабанщикову.
-Товарищ подполковник! – Бодро начал он. – А разрешите обратиться! Старший лейтенант Хасапопуло.
-Обращайтесь, - вальяжно разрешил командир подразделения.
-Товарищ подполковник! А имею ли я право во внеслужебное время немного вина выпить?!
-Конечно, имеешь, - лишь на секунду задумавшись, ответил Барабанщиков.
-Товарищ подполковник! А чё тогда майор Княжин до меня доябался?!
Княжин, услышав свою фамилию, пропечатал ещё более строевым шагом и представился:
-Товарищ подполковник! Майор Княжин. Задержал старшего лейтенанта Хасапопуло в нетрезвом виде. В общественном месте порядок нарушает!
Барабанщиков посмотрел сначала на Сашу, потом на Княжина, потом снова на Сашу.
Саша в ту же секунду добавил:
-Вот и я говорю, товарищ подполковник! Ни с того, ни с сего приябался! Какой я нетрезвый? Ни в одном глазу и ни грамма! – И чуть выждав паузу, продолжил. – А, может, товарищ майор, того… - И выразительно покрутил у виска пальцем.
Барабанщиков, мгновенно вспомнивший, как, буквально пару недель назад, командир части конкретно размазывал его на собрании офицеров за этого, слишком рьяного, майора, в миг вспенился:
-Княжин! Ты опять за старое! Чего не угомонишься-то никак?! Может, тебе действительно провериться? Тут, понимаешь, Белые Столбы совсем близко. Подлечат!
Майор, не ожидавший подобного разворота событий, сдулся и сник.
-Да я, товарищ подполковник… да мне… - заикаясь, промямлил он.- Я только хотел…
-Слушай, Княжин! – Перебил его Барабанщиков. – Займись-ка ты своим делом! У тебя по боевой и политической пробелы, начальник отдела жалуется – технику совсем не изучаешь! Займись! По хорошему прошу! Всё понятно?
-Так точно, товарищ подполковник! – Чуть не плача, ответил майор.
-Кру-го-ом! Домой шагом марш! – Закончил порево командир.
С этого момента пошла у Княжина карьера на спад. А ещё через некоторое время перевёлся он в другую часть, где его поставили на должность старшего лейтенанта, но назначили внештатным комендантом.
Что ж… каждому своё.