Весна, наверное, 1984 года. Севастополь. Корабль у Угольной стенки: после ремонта готовимся к контрольному выходу. Все хорошо, но из отпуска не вернулся в назначенное время мичман моей группы. Инцидент я сам и организовал – узнав, что у подчиненного ребенок родился, удивился тому, что новоиспеченный отец рапорт на отпуск не подал. На следующий день, как я навел слепого на бревна, мичман убыл в отпуск.
По требованию командира боевой части, полагая, что за все добрые дела в этом мире надо платить, отправился на поиски «отпускника». Повезло: еду с авиационным майором, находившимся у нас в командировке. Поезд как поезд, но холодный – одной бутылки коньяка явно мало. Для налаживания контакта с попутчиками сказал, что у меня в Киеве три квартиры. Завладев вниманием, разъяснил, что речь идет о трех каютах моего заведования на «Киеве» - чистейшая правда!
В заснеженный, зябкий и ставший чужим Николаев, откуда семья еще летом уехала в Ленинград, приехали поздно ночью. Авиатор – местный: любезно пригласил меня к себе переночевать. Квартира в высотке в центре города примерно в том месте, где еще летом, прогуливаясь с коляской, «ловили» с супругой пухлый, прыгающий кошелек.
Встретила нас дочка майора лет семнадцати. Утром, поздравив с Днем 8 марта девчонку и позавтракав, я отправился на автовокзал. Николаев в лучах мартовского солнца показался шумным и суетливым. В почти пустом автобусе доехал до Новой Одессы.
Пара местных ребят, удивленных появлением моряка на вымершей дороге, выслушав мою скудную «ориентировку», через пять минут довезла до места на своем грузовике. Первой увидел у дома молодую женщину в фуфайке с двумя булавками – оказалась женой моего «невозвращенца». Того, оказывается, не было вовсе! Со слезами в глазах она скрылась и более я ее не видел. «Хоть бы молоко не пропало!» - подумалось мне.
Здоровый и немногословный дядька – тесть (пацаны сообщили, что он бывший полковник) что-то негромко, но коротко сказал, и через некоторое время пожилая женщина накрыла стол. Утка была деревенской, ром – настоящим, а разговор – необычайно беглым. Поблагодарив за гостеприимство, и подгадывая под обратный рейс автобуса, выслушал краткое пожелание хозяина, мол, как зятек объявится, передай, что башку оторву. Меня даже передернуло, как представил будущую расправу, но возражать не стал.
Удивительное ощущение, когда выпадаешь из привычной обоймы: у всех праздник, а ты - в пустом холодном автобусе невесть как далеко от своих «на переходе морем». Приехал в Николаев под вечер: поезд отправлялся не от основного вокзала, а от того, что у черта на куличках. Холод и ощущение безнадеги встретили меня на этом «облегченном» вокзале. Почти все места оказались заняты ожидающими. Поезд через несколько часов.
Рассматривая пассажиров, обратил внимание на молоденькую миниатюрную соседку – девчонку, со страдающим выражением голубых глаз, готовых, как мне казалось, тут же расплакаться. Заговорил. Она обрадовалась, что хоть кому-то до нее есть дело в этом павильоне. Сказала, что зовут Леной. Окончила школу и работает в Бобруйске парикмахером. Приезжала к подруге, но из-за какой-то заморочки вынуждена раньше срока ехать домой. Замерзла, слов нет! Немного поговорили. Видя, что мою юную и наивную собеседницу нешуточно трясет, уговорил сердобольную кассиршу пустить девушку погреться в ее хорошо отапливаемый отсек. Через некоторое время в награду получил благодарную улыбку оттаявшей и похорошевшей Лены. Такой ее и запомнил.
В поезде ждала теплая компания: два парня и бойкая девица, между делом сообщившая, что она одна в соседнем купе. Но женщин в этот день было более чем достаточно! Один из ребят, чокаясь, сказал, что он рыбак. Почему ехал в Севастополь, а не летел в Лас-Пальмас, где у него должна быть смена экипажа, я уже не помню. Мое сообщение о цели поездки их развеселило. Я же, под давлением накопленных за день впечатлений, был рад забраться на полку, вытянуть ноги и забыться в крепком лейтенантском сне.
Прибыв на корабль, доложил, что мичмана не нашел. Воспринято было неожиданно сдержанно: наверное у командования других проблем оказалось предостаточно. Долгожданный раздолбай явился через день с давно небритой, помятой, виноватой физиономией и такой же оправдательной историей, что его в Симферополе ограбили. Тот еще рассказчик! В море мы вышли и все отработали, как надо.
Пока мне не стали задавать наводящие вопросы, спрошу я: «Как ты, Лена из Бобруйска?!»