- «У вас поразительная способность замечать мелочи, Холмс!» - сказал я.
- «Просто я понимаю их важность, Ватсон».
* * *
Расстроенный, я вскочил со стула и, хромая, зашагал по комнате.
- Это, Холмс, в высшей степени некрасиво с вашей стороны. Вы каким-то
образом проведали о судьбе моего несчастного брата, а теперь делаете вид,
что вам это стало известно каким-то чудом только сейчас. Я никогда не
поверю, что все это рассказали вам какие-то старые часы! Это жестоко и, уж
если на то пошло, отдает шарлатанством!
- Мой дорогой Уотсон, - сказал мягко Холмс, - простите меня, ради
Бога. Решая вашу задачу, я забыл, как близко она вас касается, и не
подумал, что упоминание о вашем брате будет тяжело для вас. Но, уверяю
вас, я ничего не знал о существовании вашего брата до той минуты, пока не
увидел часы.
- Тогда объясните мне, как вы все это узнали. Ваш рассказ о моем
брате соответствует действительности до мельчайших подробностей.
Артур Конан Дойл. «Знак четырех»
Отчего-то уже несколько дней не выходит из головы Шерлок Холмс, и его гениальный дедуктивный метод. Ведь по самым мелким предметам и деталям, он мог полностью нарисовать образ их владельца. Нам простым смертным такое не дано.
А может если уж и не пытаться сделать это, а хотя бы попробовать, зная человека и его привычки, посмотреть внимательно на предметы которыми он себя окружил.
Вот, например, на моей работе, огромное помещение в котором стоят совершенно одинаковые столы с одинаковыми экранами и одинаковыми компьютерами. Все это предоставлено фирмой для работы, и рабочие места похожи друг на друга как инкубаторские цыплята.
Но люди, не вынося такого сходства, пытаются как-то на свой лад, украсить свое рабочее место, привнести что-то свое. Вот за этими деталями и можно понаблюдать, пытаясь сравнить то, чем украшено рабочее место с тем, что известно о его владельце.
Ну, шефское место можно сразу опустить, там ничего интересного нет, лишь огромный календарь с вписанными яркой красной ручкой планами встреч и собеседований, и портрет семьи, где все родственники собраны вместе на одной фотографии, для экономии места и времени просмотра.
Все это в строгой и красивой рамке. Без излишеств.
На шкафу за спиной -аккуратное, неприхотливое растение.
Под растением график с растущей кривой решенных проблем. Для отчета и вдохновления одновременно.
Все. Больше ничего не нужно, и потому ничего нет.
Напротив шефа, коллега, до этого отработавший много лет среди военных. Мужчина средних лет, со скверным характером. На столе порядок. Для кофе кружка-термос невероятных размеров, сохраняюшая тепло, и внимание! - окрашенная в маскировочные цвета.
Никаких портретов семьи, зато многочисленные фотографии военных самолетов в аккуратных одинаковых рамочках.
Т.е. если бы я его не знал, то несложно было бы догадаться о его увлечениях. Стоит просто рассмотреть его стол, и понять, что все его порывы души и все лучшее в его жизни, то, что его по-настоящему «греет» связано с военной техникой, тактикой, и стратегией.
А вот про его соседа не понятно ничего. Малюсенькая пластмасовая модель аквариума, с пластмассовыми рыбками, пластмассовая же чашка для кофе и почему-то, фотография королевской семьи, вырезанная давным-давно из какого-то журнала.
Все. И больше ничего.
Никаких выводов сделать не возможно. Но их не возможно было сделать и проработав с этим человеком бок о бок десять лет.
Либо у человека внутри полная даоская пустота и просветление, либо это человек очень хорошо умеет скрывать свои чувства и никого не допускать в свой внутренний мир.
За следующим столом сидит человек с прекрасным чувством юмора, в прошлом математик. Обычно полностью погружен в свои мысли, выныривая из глубин мира своих размышлений лишь для того, чтобы проводить проходящих мимо женщин заинтересованным взглядом или пошутить.
Абсолютно пустой стол.
Единственное отличие от стандартного набора оборудования - коврик для мыши в виде обнаженного женского торса. Единственный предмет на столе - дурацкий фарфоровый клоун.
Напротив него многодетная мать, постоянно мотивирующая необходимость уйти с работы пораньше бесконечными собраниями в школе, детском саду, поездками с детьми на лошадях и в музеи, и школьными эскурсиями своих детей. Вот и сейчас, ее уже нет, уже ушла. На ее столе ни одного рабочего документа, зато весь столик заставлен фотографиями детей, снятыми во время разных, с размахом и любовью организованных ею для них праздников.
Видимо, любовь эта взаимна, ибо весь огромный шкаф за ее спиной пестрит невероятным количеством рисунков, которые ее дети нарисовали для нее. Даже эта огромная площадь не вместила всего и на шкафу и в шкафу лежат папки с этими рисунками.
Вот пустой стол, человека которого недавно уволили. Причину нам не обьясняли. От него на столе осталось пара безделушок. Он любил поговорить о всяческих несчастьях, мировых катастрофах, покритиковать бездарность властей и спасательных организаций.
Обычно молчаливый, он преображался, когда разговор заходил о человеческих бедствиях большого масштаба. Не было для него темы слаще, чем голод в Африке, гражданская война в какой-нибудь далекой стране, но особенно привлекали его природные катаклизмы.
Перебивая всех, с радостным взором, он мог бесконечно рассуждать об этом. Его трясла мелкая дрожь возбуждения, когда он пересказывал детали катастроф, вычитанные из газет и журналов. При этом демонстрировалось полное отсутствие какого-либо сочувствие к жертвам, во время таких рассказов. Какой у него был злорадный смех, когда он обсуждал неэффективность действий по спасению людей в «Курске». Как смаковал подробности цунами в Тайланде.
Он любит собирать всякие неожиданные безделушки, и предпочтение почему-то отдается зажигалкам. И где он только такие находил, и каких у него только не было. Гордость его коллекции огромная настольная зажигалка, выполенная в виде двух небоскребов, и подлетающего к ним самолета. Рядом с ней, одетый в чалму восточный человек. Если надавить на его чалму, из самолета в сторону небоскребов вырываеися пламя, от которого и можно прикуривать. Сам он не курит, да и курить у нас в помещении нельзя, но он частенько и с удовольствием давил на чалму, любуясь вылетающим столпом пламени.
Но теперь его уволили, и стол почти пустой, если не считать пары забытых им зажигалок, и фотографий с какими-то пожарами и землетрясениями.
Рядом с его столиком сидит механик-любитель. По его утверждению, у него в крови вместо красных кровяных телец - бензиновые пары. Любимый звук - звук который издает автомобиль, когда поворачивают ключ зажигания.
И конечно же, на столе заботливо расставлены многочисленные игрушечные машинки, а на шкафу несметное количество фотографий каких-то редких, и очень интересных на его взгляд, запчастей.
Впрочем, самое главное место среди фотографий отдано фотографии любимой собаки.
Еще на столе несколько грязных чашек, которые никогда не моются, в которых кофе в разной степени высыхания. Когда ему хочется кофе, используется та чашка, в которой кофе уже высох, и в которую просто доливается новая порция, делается глоток, и чашка забывается на столе.
Напротив него стол другого коллеги, у которого тоже самое хобби - автомобили. Те же бесчисленные фотографии запчастей на шкафу, те же миниатюрные модели автомобилей на столе, но вместо фотографии любимой собаки портрет внучки, а на столе - идеальный порядок.
Следующий стол - стол женщины лет пятидесяти. На шкафу фотографии ее самой, сделанные много лет назад. На столе чашка, на котороой выбито гордое «СТУДЕНТКА». Эту чашку ей подарили, когда она сдала экзамены в гимназии, и поступила в университет. С тех пор эта чашка всегда с ней. Когда у нее хмурое настроение, она наполняет чашку ароматным травяным чаем, ставит ее перед собой, и вздыхая, долго глядит в нее, как гадалка, всматривающаяся в хрустальный шар. Иногда она даже отворачивется от стола, и сидя спиной к мерцающему монитору, держа в руке любимую чашку, долго и печально смотрит на свои фотографии.
Вот и все столы, которые я мог увидеть не вставая. Ах, да, еще остался мой собственный стол. Ну что же, взгляну и на свой стол, глазами наблюдателя, вооруженного дедуктивным методом.
Итак, на шкафу копия карикатуры Гарри Ларсена под названием «Эйнштейн открывает, что время в действительности есть деньги». Рядом с ним фотография Санкт Петербурга (а почему не Москва, хочется спросить), вид на Исакиевский Собор через Неву. Очень красивая фотография, но фотограф, мой знакомый, экспериментировал, и сделал ее, повернув фотоаппарат на 45 градусов, так что после того, как фотография была распечатна, ее пришлось повесить под углом, чтобы Собор стоял прямо, а поверхность воды в Неве была параллельна полу.
Какой-то шутник написал мне специальным фломастером, которым можно писать по металлу, из которого сделаны наши шкафы, что фотография висит криво. И моя подпись «Зато вода не выливается».
На столе - точилка для карандашей в виде глобуса, чашка с двумя красивыми китайскими иероглифами, напоминающими танцующую пару, фигурка восточного мудреца из сандалового дерева и две небольшие африканские скульптуры, недавно подаренные мне. Множество исписанных бумаг, в беспорядке раскиданных по столу. Еще одна чашка с накиданными в нее фломастерами и ручками. И все.
Ну и какой я сам о себе мог бы сделать вывод, пользуясь дедуктивным методом.
Уж я то о себе немного знаю. Изнутри.
А вот так снаружи, по наблюдениям за «средой обитания» никаких выводов сделать не могу. Кроме пожалуй одного - многовато эклектики. Каша в голове, и забито до отказа каким-то мусором. А еще кстати, тот же Шерлок Холмс утверждал, что надо внимательнее относиться к тому, какими знаниями ты заполняешь свою голову.
Нет, плохой из меня наблюдатель и аналитик. Не элементарно, все это, Ватсон, по крайней мере для меня.