Даже самые светлые в мире умы.
Не смогли разогнать окружающей тьмы.
Рассказали нам несколько сказочек на ночь —
И отправились, мудрые, спать, как и мы. …
Омар Хайам.
” …Поверил
Я алгеброй гармонию. Тогда
Уже дерзнул, в науке искушенный,
Предаться неге творческой мечты.”
А.С.Пушкин
«Моцарт и Сальери»
“Мишка такой человек - ему обязательно надо, чтоб от всего была польза. Когда у него бывают лишние деньги, он идёт в магазин и покупает какую-нибудь полезную книжку. Один раз он купил книгу, которая называется “Обратные тригонометрические функции и полиномы Чебышева”. Конечно, он ни слова в этой книжке не понял и решил прочитать её потом, когда немножко поумнеет. С тех пор эта книга лежит у него на полке - ждёт, когда он поумнеет.”
Николай Носов “Весёлая семейка”
В детстве, Андрей очень любил пройти в комнату отца, которая гордо называлась кабинет, и вытащив из стенки наугад какую-нибудь книжку, начать листать ее. Тут было так много всего интересного, будоражащего любопытство. что Андрей часами листал книги, сидя на отцовском диване.
Он просмотрел все, от огромных цветных альбомов с репродукциями картин из известнейших галерей, до всяких популярных книг по истории науки.
Однажды, листая популяризаторскую книгу о математике, Андрей прочел в предисловии, что математика - это не просто оторванная от всего абстрактная наука, но очень нужная и напрямую связанная с жизнью вещь, и что знание математики позволяет понять и даже предвидеть многие, такие казалось бы далекие от математики вещи, как взаимоотношения людей.
В качестве примера, автор рассказывала, что однажды она смотрела со своими студентами спектакль, где главная героиня утверждала, что ей приходиться держаться на некотором расстоянии от окружающих людей, чтобы не сближаться с кем-то больше или меньше чем с другими.
После спектакля студенты заявили:
- “Так ведь это совершенно так же, как в теореме, которую мы сегодня доказывали, о том, что чтобы точка могла приблизиться ко всем точкам множества точек, она должна находится от этого множества на должном удалении”.
Андрей, читая это, ничего из этого по-настоящему не понял и в силу юного возраста, и незнания жизни, и в силу недостаточного знания математики.
Но сама мысль о том, что зная математику, можно рассуждать о вещах совершенно с математикой не связанных, и более того, что-то даже предугадывать, эта мысль Андрея тогда поразила, и осталась с ним навсегда.
Развитие и реализацию этой мысли Андрей отложил на те далекие времена когда он поумнеет.
В ожидании поумнения, чтобы не терять времени даром, он поступил в математическую школу, лелея в глубине души мысль, что когда-нибудь математика доставит ему удовольствие своей мощью.
Андрей окончил школу, поступил в институт. Но к его величайшему огорчению, особенно сильной любви с математикой не случилось.
Математика, оказалась совсем не такой какой он ее представлял после той книжки. Никаких эзотерических знаний в ней не было. Зато было много, очень много всяких теорем, результирующих в разные формулы.
И еще было огромное количество дифференциальных уравнений.
Андрей признавал, что все это было очень полезно, но полезно в обычной практической сфере. С помошью математических знаний, которые ему давали в институте можно было многое. Можно например было рассчитать полет снаряда, или время соскальзывания со стола цепочки. Высчитать высоту здания по проекции, или надежность несущей балки в этом самом здании, но это все было не то.
Да, многое, очень многое можно было посчитать и измерить, но все это было какое-то практическое, и никак не связано с чем-то другим, тонким, незримым, не телесным. С тем, к познанию чего он так стремился.
Даже теория вероятностей, которая казалось бы должна была объяснить ему про что-то таинственное, и дать ему понять, что являет собой Его Величество Случай, подвела его надежды. Вскоре курс математики в институте закончился, оставив ему в наследство лишь огромное количество скучных формул, и горькое ощущение разочарования.
У него было ощущение, что математика, как взбалмошная девчонка, водит его за нос, мучая и дразня.
Он не сомневался, что кому-то математика открывает глаза на многое, но не ему.
Он постоянно видел косвенные подтверждения тому, что другие, вооружившись математикой, понимали что-то особое, что к ним приходили озарения несвязанные с обычными расчетами.
С какой-то ревностью он читал, например у Булгакова, рассказ Воланда про то, что Кант разрушив все пять доказательств существования Бога, затем, придумал собственное шестое доказательство!
- “Вот ведь, доказал существование Бога”, - думал Андрей про Канта. Ну пусть Кант больше философ, чем математик, но он наверняка использовал в своих доказательствах математическую логику. Ведь он был профессором логики и метафизики Кёнигсбергского университета и преподавал там и философию и математику. Но почему мне в голову не приходит ничего подобного!? Ведь я зову к себе эти мысли! Отчего они не стремятся одарить меня своим присутствием?”
И от того, что математика с ним так поступала, было больнее и обиднее, чем даже когда Надя сказала ему, что ей с ним совсем не так приятно проводить время как с его другом Пашкой.
После измены математики, эта измена уже не ощущалось такой болезненной.
И когда он закончил институт, он был даже рад, что доставшаяся ему работа программиста, особенных математических знаний не требовала.
Время шло и математические знания, полученные в математической школе и институте, стали от неиспользования тускнеть, и покрываться патиной времени, как брошенная бронзовая скульптура.
Заметного “поумнения”, тоже не наступало. И озарений у него тоже не происходило.
Даже ощущения, или какого- то внутреннего сигнала, что уже можно рассуждать о всяком интересном, с использованием математики у Андрея все не было.
Его математическая муза дремала, или проводила время с кем-то другим.
Накануне вечером, Андрей был не в духе. Долго и раздраженно он щелкал телевизионным пультом в надежде отвлечься от неприятных мыслей, и не находил ничего интересного.
Наконец, совершенно отчаявшись найти хоть что-то, что задержало бы на себе его взгляд, он выключил телевизор и пройдя к книжной полке, снял какую-то пыльную книгу, оставшуюся еще с глубоко советских времен.
Андрей зачем-то долго и вдумчиво читал нудный текст, про какого-то сталевара, уставшего от жизни и потерявшего радость работы у доменной печи, мучительно искавшего себя и свое предназначение в жизни. Пройдя трудные жизненные испытания, сталевар понял, что плавка стали и была его призванием, и вернувшись в свой цех, осознал наконец смысл своего бытия и обрел покой в душе.
Андрей ясно осознавал, что текст книги не имеет в себе ни капли смысловой или литературной ценности, и лучше бы всего прервать чтение, а книгу выкинуть на помойку.
Но понимая это, продолжал отчего-то читать, и в конце концов дочитал книгу до конца, оставив на последней странице сталевара, уже украшенного сединой, и обвешанного внуками. Книга была абсолютно плоская, надуманная, неинтересная и безвкусная. Герой ее был, как впрочем и все остальные персонажи плакатно-безжизненным, и все в книге было выдержано в “спущенных сверху” идеологических стандартах тех лет, еще не забытыми Андреем, и оттого скучно до каждой буковки.
Лишь одна вешь удивила Андрея в книге. Герой-сталевар, тяжело заболев, увидел сон, где встречали его уже умершие родственники, теплом и любовью. Потом сталевар проснулся, выздоровел, и как раз тут и понял, что плавить сталь - это его профессия, и то, что ему в жизни дороже всего.
Выругавшись на себя за идиотски проведенный вечер, Андрей, так и не выбросив книгу на помойку, поставил ее обратно на полку, выключил свет и лег спать.
Но сон не шел. Он ворочался, злился и на себя, и на сталевара, и на автора книги, фамилию которого он забыл тут же, как только закрыл книгу.
- “И как это они только пропустили такую смелую книгу”- ехидно думал он. “Это ведь в книжечке уже не по-маркстиски. Родственники видишь ли к нему приходили во сне, умершие. Тогда такие мысли не допускали. Умер и все. Как мы тогда пели:
Материя не исчезает, Погибнет студент, на могиле его, огромный лопух вырастает” - пропел он сам себе популярную когда-то песенку.
- “А вот интересно”,- продолжал он думать, -”а на самом деле, когда умираешь, встречают ли тебя умершие ранее друзья и родственники?
Может, если мы в это поверим, или лучше скажем, предположим, что тебя действительно встречают все кого ты любишь и кто тебя любил? Ну возьмем это как рабочую гипотезу. Тогда как бы все это могло быть устроено?
Ну вот пожалуй предположим еще, что Бог есть, и он нас любит, и действительно дает нам после смерти возможность встретиться и быть вместе с теми, кто нас любит.
Тогда, что же получается? Значит я попадаю куда-то, где уже в новом месте живет человек, который меня любит, и мы там можем быть вместе.
А если этот человек кого-то еще другого любит? Тот другой тоже туда придет?
И все мы, им любимые придем туда?
А других любимых, которые в другом месте живут нам нужно будет оставить?
Ну вот если я не только этого человека люблю, но и других, а они там все живут в разных местах?
И опять мы должны выбирать с кем быть? Выбирать кого больше любишь? Нет, это не абсолют! Это опять какая-то ограниченность.
Или вот, например есть братья и сестры, и вот они все с мужьями и женами скажем умерли, и тут же должны оказаться где-то там на том свете у своих родителей, но их мужья и жены может захотят может вместо этого к своим родителям, которые живут в другом месте.
А еще ведь баушки и дедушки и…
Что-то очень уж много комбинаций получается возможных. Где там мой справочник по комбинаторике?
Хотя зачем справочник?
И без комбинаторики становится понятно, что единственный вариант как сделать возможным, чтобы всем - всем быть вместе - это собраться в одной точке.
Это единственная, видимо, возможность сделать так, чтобы все смогли быть вместе, иначе надо разрываться чтобы быть с одним, и с другим и с третьим.
Получается что мы все должны слиться во что -то единое.
Может это и имели ввиду древние индийцы, что мы покидая этот материальный мир сливаемся с Богом в единое целое?
Так только мы и мы можем оказаться вместе со всеми кто нас когда любил и по-прежнему любит”, - лихорадочно думал Андрей.
Стоп, стоп, - вдруг сказал он себе. Ну собрались мы все в одной точке. Но ведь здесь оказались не только те, которые друг друга любят, а наверняка, когда все собрались вместе, то вместе оказались и те, кто друг друга ненавидят.
А это ведь кошмар, быть вместе, всегда в одной точке, и ненавидеть друг друга.
-Эх, не работает мой гипотеза. Хотя стоп, почему не работает. Если каждый, покидая этот мир, проходит свой собственный суд, и осознает свои ошибки, а затем, сливаясь с Богом, наполняется его любовью, то получается, что мы все вместе, и все друг друга любим.
Это…это замечательно”.
Сон уже совсем оставил Андрея. Он сел на кровати, и в голове его теснились мысли и образы. Воображение рисовало модель мира, в который попадаем мы, завершив наш земной путь.
До этого он представлял нашу жизнь чем-то похожим на огромную компьютерную игру, где каждый получает много жизней, которые называются реинкарнацией. Эта модель казалась ему наиболее вероятной, и он никак не мог понять, почему православие утверждает, что жизнь одна.
Теперь, как ему показалось, он это увидел и осмыслил математическую необходимость этого.
Опять же, он как бы понял смысл и необходимость справедливости утверждения, что Бог есть любовь. Утверждение, которое он прочитал на кухне у соседа - хиппи, когда однажды заходил к тому за спичками. Прочитал, запомнил, но никак не мог понять.
- “Значит, если Бог есть любовь, то это обясняет, почему умирая и соединяясь все в одной точке, люди наполняются любовью.”- рассуждал он.
И стало более понятным и друая вычитанная им где-то фраза, что люди, это капельки божественной энергии, завернутые в грубую материальную оболочку и брошенные в этиз оболочка в матераильный мир. А после этой жизни, отбросив эти оболочки и оставив этот мир, соединяются с океаном энергии - Богом.
“Вот эта моя гипотеза”, - лихорадочно думал Андрей, “это ведь где-та та гипотеза которая упорядочивает все отрывочные мои представления о Боге и смысле жизни, и к тому же, это ведь еще и то самое математическое доказательство существования Бога, которое я мечтал создать.
И еще, это значит, что с помошью математики я понял что-то большее, и я использовал математику для большего, чем обычный расчет.
Так значит свершилась моя мечта - пусть я и ждал ее так долго.
Радость наполнила его.
Он вдруг успокоился и заснул.
Ему снился огромный океан, в котором он растворялся, и все вокруг было наполнено радостью и счастьем.
Проснувшись утром, он однако почувствовал себя разбитым.
Часы показывали, что он здорово проспал.
Наскоро собравшись он прибежал на работу.
Очень хотелось пить, и Андрей налил себе стакан газировки.
Глядя на то, как пузырьки воздуха, сначала цепляются за дно стакана, но потом не выдержав, отрываются, поднимаются вверх и дойдя до поверхности воды исчезают, он вдруг подумал:
-”А ведь это и есть мы, люди. Вот мы эти самые пузырьки и есть. Мы находимся в воде, как в этом материальном мире, и эта вот оболочка пузырька и есть все то, что мы привыкли считать собой - наше эго, наша внештость, наше тело.
Но приходит время и вода выталкивает нас, и мы поднявшись вверх, умираем в качестве пузырька воздуха, но остаемся жить как малая часть всего огромного воздушного океана. В этом океане, нет меня и тебя, хотя мы все еще есть. И есть огромный океан, частицей которого мы являемся.
Каждый из нас, кто покинул этот мир, оставил этот стакан с водой, является частью этого огромного океана, и значит мы все обладаем всеми свойствами океана, и вместе мы и есть океан.
И еще, это значит, что мы ничего не теряем, кроме своих цепей, - усмехнулся он, рассматривая очередной пузырек поднимающийся к поверхности. -”Значит умирать не страшно. Ведь исчезает лишь оболочка, а сами мы просто трансформируемся во что-то большое, оставляя в воде, что-то мелкое, но обретая, что-то огромное”.
Он посидел еще несколько минут, глядя на пузырьки.
-”Вот теперь понятно, что имели ввиду просветленные, когда они говорили, что все, что есть на небесах можно увидеть уже на земле. Вот простой стакан с газировкой, дал мне возможность увидеть все мироздание”,- подумал Андрей, и допив стакан пошел работать, очень довольный собой.
Жаль, что я не так же легко как он, могу поверить в такую теорию. Ах, если б я смог, мир бы стал для меня более логичным, простым и понятным. И мне бы тогда легче было в нем жить.
математика - седьмое доказательство