Посвящается детям Великой Отечественной войны
- Галя, ты что не слышишь? Просыпайся сейчас же, нужно спускаться в подвал потом доспишь.
Девочка 7 лет, открыла большие темные глаза и посмотрела вокруг непонимающим взглядом, что собственно от нее хотят, почему нужно опять бежать в подвал дома, это что, игра в прятки среди ночи? Совсем с ума сошли эти взрослые....Но мать не стала ждать, пока Галка проснется, она схватила ее и наспех одев, взяла Сережку за руку, вышла в подъезд и стала спускаться в подвал с другими людьми, которых разбудил рев самолетов, взрывы и крики, грохот падающих стен и дым от пожаров.
Когда они спустились в подвал, девочка заплакала, она не могла понять, что происходит, почему так много людей вокруг в подвале. Когда-то они с ребятами играли, прыгали сюда, чтобы их не нашли, прятали свои стекляшки-секреты или обертки от дорогих конфет.
Совсем недавно Галя выгоняла из подвала случайно залетевшую сюда бабочку. Она долго не могла заставить улететь ее в нужном направлении. В подвале были высокие стены и слишком узкие окна. Галя не могла до них ни дотянуться, ни открыть. Она чуть не плакала от жалости к бабочке, которую хотела выпустить на волю и посмотреть, как она полетит в голубом небе.
На помощь пришел братик Сережка. Он искал Галю позвать к обеду. Увидев, что сестра в отчаянии, предложил погнать бабочку к лестнице, которая вела из подвала и выпустить красотку через подъезд. Так они и сделали.
Помахав своими красивыми крылышками счастливым малышам, бабочка скрылась в голубой дали неба.
- Как ты думаешь, Сережка, - спросила Галя,- как она попала в подвал?
- Может, просто залетела, - Сережка прищурил глаз, - а может, вылупилась из гусеницы!
- Ты шутишь, как бабочка может вылезть из гусеницы, это же гадость, бр.. слизняки,- поежилась Галя.
- Ничего подобного, - запротестовал брат,- вот ты читаешь пока только букварь, а в других книжках написано, что бабочка появляется из мертвого червяка, замотанного в куколку.
- Сережа, фу какая гадость, - расстроено скривила губы и протяжно заныла сестра, - ты не то что-то прочитал, читаешь все подряд, потом всех путаешь...
Но это было тогда... "Как страшно и куда-то запропастились все бабочки, их теперь, наверное, никогда не будет", - подумав об этом, Галя еще больше заплакала на руках у матери.
Вокруг стоял грохот и гул, но дети заснули, обняв друг друга и прислонившись к матери. Неизвестно, сколько времени прошло, пока все стихло. Люди боялись подниматься с детьми наверх. Вдруг послышался топот ног по лестнице и показался человек в железной каске. Он что-то сказал на непонятном языке, показывая рукой вверх. Дети, прижавшись к матери, двигались к выходу. Посмотрев документ, человек оттолкнул их и что-то крикнул. Женщина побежала с детьми домой. И уже, войдя на порог своей комнаты в коммунальной квартире, обняв детей, долго плакала. Придя в себя, она наказала детям никуда не выходить.
Дети чувствовали, что случилось что-то страшное, и им, может, повезло больше, чем остальным детям, которых сгоняли в соседний сквер. Малыши молча наблюдали из окна, как их друга Сенечку вместе с родителями столкнули в сквер, который был окружен солдатами в железных касках. Потом туда стали толкать и другие семьи, заполняя ими сквер.
Сенька, увидев их в окне, показал, что хочет воды. Сережка побежал в уборную, но воды в кране не было. Тогда он выбежал во двор, набрал воды в бутылку из колонки и протянул через ограду сквера Сене. Тут подошел мужчина и крикнул на Сережку: "А ну геть!"
Сережка отскочил от неожиданности, но все-таки бутылка ушла по назначению и Галя, видевшая сцену из окна, радостно захлопала в ладоши. Женщина обратила внимание на странную радость дочки и выглянула в окно, сердце ее замерло. Она вихрем вылетела во двор, догнала, схватила за руку Сережку и потащила в дом.
Шум, гул голосов, странные звуки не давали детям спать, как бы мать ни старалась их отвлекать, уговаривая поспать. Только к вечеру следующего дня они более-менее успокоились, но заснуть не могли, мешал ор, идущий по всему городу и самое странное, дети не могли понять, в чем дело. К тому же добавились пальба и крики.
Галя перевернулась на кровати на живот, посмотрела на брата и показала ему взмах ладошкой. Он сел на своей кровати и начал так делать двумя руками в точности как бабочка, которая взвилась тогда в небо, только оно было тогда другое это небо: легкое, прозрачное, тихое, мирное...
Уже выпал первый снег, когда они начали собираться в дорогу к тетке, жившей в пригороде. Мать медлила со сборами, все ожидала старшего сына. Вот прошло много дней, тот ушел в поисках провизии и до сих пор не вернулся. Больше ждать, видимо, не имело смысла, ведь в городе наступает зима, а без отопления и продуктов им не выжить в полуразрушенном доме.
Еще прошлой зимой останавливались итальянцы, которые подкармливали домочадцев объедками с барского стола, и с ними была печка, возле которой разрешалось погреться. Но теперь все, ушли воевать. Очень быстро пролетело голодное лето. А осенью старший брат не выдержал, ходил по округе вещи менять на продукты...
Галя пыталась затолкнуть в большой чайник с крышкой кошку с двумя котятами, но они постоянно оттуда вылезали и все время пищали. "Глупые,- кричала на них девочка,- вы не можете понять, что вас тут убьют, вы пропадете, погибнете". Малышка была неумолима, она пыталась перекручивать крышку чайника длинным ярким лоскутом. Галя берегла его для куклы и надеялась, что когда-нибудь приедет отец, который давно от них уехал, и они сделают большую и очень-очень красивую куклу...
Вскоре, все же втроем двинулись в путь, навьючив кое-какие пожитки на деревянную тележку, а сверху Галя все-таки взгромоздила упакованных в чайник котят с кошкой. По дороге, где был еще забор, Сережка чертил мелом большими буквами брату записку, куда они идут. Потом заворачивал мел в тряпицу и прятал во внутренний карман пальтеца и так каждый раз, когда встречал что-нибудь, где можно было мелом написать семейные ориентиры.
Ударили первые морозы, они жили у тетки вместе с ее детьми, их стало больше, не так страшно и веселей. В натопленной избе казалось, что вот-вот пролетит бабочка...
На рассвете Сережка проснулся и побежал по надобности в сени, а там наткнулся на мать, собиравшуюся в путь старшего разыскивать. Мальчик начал ныть, чтобы с собой взяла и вскоре радостно торжествовал. Чтобы не разбудить весь дом, она все-таки взяла его с собой на поиски.
Они подошли уже к железнодорожной станции, как их остановили немецкие жандармы, потребовав документы и объяснений, куда и зачем они идут. Мать предъявляла документы, долго плакала, показывая фотографию старшего сына, и говорила, что они идут в город его искать.
Потом у самых путей к ним подошел мужчина в черном тулупе с повязкой на рукаве и снова потребовал документы и объяснений. Взглянув на фото, сказал: "Молодняк в Германию угнали сегодня в товарняке. Ваш сын был в сером костюме, видимо его взяли еще до холодов. А ну, покажи паспорт, а то, может, и тебя за своим сыночком отправим". Заглянув в документы женщины, он вернул ей паспорт, процедив сквозь зубы: "Не, после 48 не гоним, а по виду не скажешь, пошла отсюда, не мозоль мои очи." Женщина опустила глаза, ей не хотелось верить в услышанное.
Показался поезд, мужик хотел ударить женщину прикладом и сбросить под рельсы. Но тут Сережка закричал: "Не тронь мать, скотина!" и вцепился ему в руку зубами. Тот от неожиданности и боли закричал и было намеривался скинуть на рельсы под поезд их обоих, как сзади раздался голос: "Отойти, не трогать матку с киндер."
Мужик вздрогнул, обернулся, козырнул и пошел прочь, ругаясь матом на всевозможные лады. Товарняк уже поравнялся с ними на малом ходу, немец помог матери взобраться в теплушку, передал ей Сережку, потом запрыгнул сам, и поезд вновь начал набирать скорость.
Мальчишка удивленно начал рассматривать немца и первое, что бросилось в глаза - мелкие черные крапинки, словно мелкая угольная крошка, въевшаяся в кожу лица. Так и хотелось ее вытереть. Они уселись на сено в вагоне, мужчина приложил палец ко рту и сказал:"Тихо, не шуметь и боятся. Я немецкий рабочий в Германия. Нас погнали война, мы не все хотели война. Гитлер – шайзе (дерьмо – прим. автора) и Сталин – шайзе. Я могу помочь повести город. Я , нет у меня есть 5 киндер, майн серц больной за киндер."
Мать и сын молча смотрели на него, не веря в происходящее. Немец снял свой ранец, достал небольшой железный бочонок, кружку и хлеб. Потом налил в кружку пахнущей горячей темной жижи, выпил сам, затем налил и протянул женщине и мальчику. Сережка попробовал и сказал: "Пей, мам, горьковато, но вкусно." "Как кофе, тринк горячо, греть?" - спросил немец. Мальчишка показал ему большой палец, типа – во, здорово. Потом взял у мужчины протянутый ему ломоть хлеба, съел кусок, а остальное, подумав о сестре, спрятал в карман.
В городе ничего не прояснилось, и мать с сыном вернулись обратно. Каково же было их удивление, когда тетка шепнула, что прячет Володьку в погребе. Он удрал с поезда, стреляли, но было далеко и его не задело. Места знакомые, вот и двинул, авось тут кто-то еще уцелел. Радости матери не было конца, а уж брат с сестрой как обрадовались, хотя и придется какое-то время старшему спрятаться.
Жить в оккупации очень страшно, ведь не знаешь, чего ожидать в следующий момент от судьбы. Но дети надеялись, что когда-нибудь все-таки наступит сезон бабочек. Красивые и пестрые они будут кружить в ясном и безоблачном небе.