Когда-то давно Лиза была моей женой.
Я любил её светлую и прекрасную – глаза, волосы, тонкую, чуть заметную жилочку на виске, спрятанные под кожей нежно-жёлтые веснушки, на которые не мог наглядеться,
лёгкую походку, изящный изгиб талии, стройные ноги. Мне всё в ней казалось удивительным – и маленькие, какие-то детские руки с тонкими лепестками ногтей, и запястья, и голос, и необыкновенная походка.
Наша дочка, Леночка, росла крепенькой, рослой, она и сейчас больше похожа на меня, чем на Лизу.
В те времена, о которых я сейчас вспоминаю, мы жили вместе с Лизиной мамой, Анной Ивановной. Она почему-то невзлюбила меня с первого взгляда, и я часто видел, что она смотрит в мою сторону с неприязнью и обидой. Иногда на кухне она шептала что-то Лизе и до меня доносились обрывки их разговоров:
- Посмотри, он выпил весь компот, даже дочери ничего не оставил.
- Мама, он же с работы усталый пришёл, пусть…
-Посмотри, он весь вечер от телевизора не отходит, ни со мной, ни с дочкой – не слова.
- Мама, у него на работе неприятности. Пусть полежит, а с Леночкой он завтра в музей сходит.
- А в магазин кто? Мне что ли опять тащиться?
- Они из музея придут, мы с ним вместе и сходим. Ты не волнуйся.
- Я то не волнуюсь, а где твои глаза были – не знаю. Доченька, я тебя люблю, брось ты этого своего Игорька, не нравится он мне.
- Игорь меня тоже любит и я его.
- Нет, я тебя больше люблю. Открой глаза, дочка, открой. Или ты слепа?
Иногда моё терпение лопалось и я орал:
- Анна Ивановна, Вы опять Лизу против меня настраиваете?
- Ты, кажется, телевизор смотришь, вот и смотри.
- А Вы не указывайте
- А ты, а ты…
Вот так. Лиза же металась между нами и иногда плакала. А Леночка, ей тогда и трёх лет не было, подходила ко мне, брала за руку и молча стояла рядом.
По ночам я упрашивал Лизу снять квартиру. Она долго не соглашалась. Всё спрашивала:
- А как же мама?
- Что мама? Будешь к ней в гости приходить, одна, с Леночкой.
Однажды она согласилась.
Машина пришла вовремя. Мы с Лизой вынесли чемоданы, коробки, стали грузиться.
Погода в тот день была противная, моросил дождь. Леночка стояла рядом с соседями, которые вышли на прогулку со своей собачонкой, не знаю какой породой, но из тех, мелких, которые лают тонко и пронзительно.
Вдруг дверь в подъезде распахнулась и выбежала Анна Ивановна, в халате, в шлёпках на босу ногу. Она бросилась к Лизе, упала перед ней на колени, прямо в лужу, обхватила её руками:
- Доченька, не бросай, доченька.
В окнах появился народ, залаяла собака, остановились прохожие.
Лиза заплакала.
- Поезжай один, ирод, - закричала тёща, - не пущу, Лизонька, не пущу, Лизонька не бросай, я ведь твоя мать.
Она обнимала Лизу всё крепче и крепче.
Я видел, что Леночка хотела подойти ко мне, но соседка взяла её за руку и она остановилась.
Я уехал один. Вечером долго ждал, когда придёт Лиза…
Только давно это было.
А вчера я встретил её в метро. Всё также на виске билась синяя жилка, лицо было грустным и каким-то отрешённым. Она, конечно, узнала меня, но разговор поддерживать не стала, извинилась и на первой же остановке вышла из вагона.
А с Ленкой мы друзья, она часто заходит ко мне и иногда остаётся ночевать, тогда я подхожу к ней и смотрю в её родное лицо с нежно-жёлтыми веснушками.