Скитальцы-глава 17. И снова погоня

               


      На другой день, после нападения люча на стойбище, из тайги вернулись охотники. Заплечные потакуи были доверху наполнены лосиным мясом. Осмотром новых лесных владений все остались довольны. Гогулич – агикан – таежный житель, указал им границы охотничьих владений. Места и правда были баякит – богатые зверем и рыбой. Это радовало.
Женщины встретили охотников визгливыми жалобами и бранью.
      - Чё орете! Понять нельзя, - рассердился старший по имени Агды. – Ты, Орокон, молчи. Ты, Тураки – старая ворона, давай говори, - приказал он.
      - Нас чужие люди, лючи, убить хотели. Из ружья стреляли. Мы в тайгу убежали. Вуйко девку добыл…
      - Не баская девка. Белая вся, лупоглазая, - вмешалась Орокон. Но Агды резко осадил выскочку. Тураки, гордясь тем, что рассказывать доверили ей, продолжала:
      - Люча пришли за девкой. Она ихняя была. Вуйко голой задницей в костер посадили. Он всю ночь в чуме шибко громко сердился. Орал. Теперь молчит. Поди сдох?
      Охотники вошли в чум. Вуйко лежал вниз лицом на кульмане-подстилке. Над оголенными, ягодицами роились большие синие мухи. Они густо облепили запекшиеся коричневые коросты ожогов, ползали между вздувшихся водянистых пузырей. Рядом стояла плошка с медвежьим жиром.
      Узнав от Вуйко историю его похождений, уточнив подробности и, расспросив о люча, охотники пошли к костру. Женщины уже успели приготовить тымаксан-завтрак. В деревянных корытцах исходил ароматным паром горячий чукын, приготовленный из свежей лосиной печенки и кусков мяса. Все уселись в кружок и с аппетитом уплетали горячую, полусырую лосятину. Обсуждали, что делать? Решили – люча догнать. Девку и ружье отнять. Ружье – это хорошо. С ним много зверя добыть можно! Девку отдать в аси. Кому – решат потом. Люча надо убить. Гогуличи, поди, сердиться не станут. Они им тоже чужие, пришлые издалека. Агды распорядился:-Анавун, Гурум, Холбан – пойдут со мной промышлять люча. Бикэл останется в стойбище. Будет стеречь баб и Вуйко. Еды теперь много. Будет мало – Бикэл наловит рыбы. Я все сказал.
      Четверо охотников, прихватив луки с колчанами, ременные арканы и немного мяса, тут же отправились по следу люча. Уходя, обидчики не озаботились скрыть свои следы.
      - Бестолковые они, - заключил Агды. – Кто так по тайге ходит! Такой большой след оставляет! Этих люча без глаз искать можно.
      Охотники шли споро, пока не стали наступать сумерки. Следы стало плохо видно. Приходилось все чаще останавливаться и уточнять направление. Когда вышли на подходящую поляну, Агды объявил:
      - Надо солнышка ждать. Давай ночевать станем, а то след потеряем. Мы идем быстро. Скоро догоним люча. Торопиться не будем.
Охотники привычно расположились на подстилках из шкур. Костер разводить не стали и приготовились терпеливо ждать рассвета.
      - Ох, уж эта мне тайга! Эти буреломины, перелазы через замшелый колодник, пролазы через пикотник или его обход. Как вспомню, что все это еще не конец, аж в дрожь бросает, - рассуждал Степан.– Может, плот смастерим?
      - Сейчас проверим. Горин достал из-за пазухи янтарный медальон. – А ведь стрелка-то попутно реке показывает! И правда, давайте-ка плот мастерить. Пока река в сторону не свернет, сколько-то проплывем.
      Работа спорилась. Опыта было не занимать. К вечеру хорошо увязанный плот был готов. На нем, для удобства, даже сделали из жердочек места для сидения. Сборы были недолги. И вскоре река бережно понесла плот со скитальцами мимо живописных берегов. Солнце уже укрывалось за лесом. Дремучая тайга-урман занялась жаром вечерней зари. Вокруг все стало медно-оранжевым: и вода, и небо, и лица людей. Стояла полная тишина. Лишь где-то недалеко поскрипывал коростель. Зачарованные скитальцы молча любовались угрюмой красотой уходящего дня.
      - Ой, там кто-то есть!
      - Где, Мотька?
      - Да, вон там, между кустами человек пробежал.
      - Нам сейчас никакие встречи совсем не нужны, - встревожился Андрей Силыч. – Где ты его видел, покажи. Может, показалось?
      - Нет. Я точно видел. Похоже, он из тех, что Осеню воровал.
      - Ну, люди-человеки, что делать будем? – Спросил Горин. – Если Матвей прав, то на ночевку приставать к берегу опасно. Может, будем плыть всю ночь? Похоже, скоро луна покажется - развиднеется. Будем по очереди дежурить. Небось, выдержим.
      Солнце окончательно скрылось за гребнем тайги. Погасла заря. На реку и людей навалилась густая тьма. Луны пока еще не было. Не видя препятствий и поворотов, стали часто натыкаться на прибрежные заросли и мели. Наконец плот занесло в густые тальники. Решили больше не рисковать и, не дожидаясь луны, коротать время в зарослях ивняка. За день потратили много сил и усталость давала себя знать. Донимала сонливость.
      - Все! Становимся на ночевку. – объявил Горин.
В полудреме прислушивались к таинственным звукам глухой ночи. В кустах, совсем рядом, попискивала одинокая пичуга. Через застрявшую коряжку чуть слышно переплескивались струйки воды. Звенели комариные стаи. Временами перекликались коростели. Луны все не было. Похоже, небо затянуло густыми облаками. Мучительной ночи, казалось, не будет конца.
Наконец, забрезжил рассвет. На реке, сквозь клубящийся туман, стало можно различать кое-какие ориентиры. Потянуло свежим ветерком. Посвежело.
      - Давайте, друзья, сниматься с якоря будем. Развиднелось чуток. Встряхнитесь. Не надо раскисать. Впереди, возможно, будет трудный день, если Матвей и правда заметил погоню, - взбадривал Горин свою команду.
      Плот медленно вынесло на середину реки. Занималась утренняя заря. Небо очистилось от облаков. Но яркие краски рассвета и живописные пейзажи по берегам, больше не волновали не выспавшихся и не отдохнувших людей. Усталые скитальцы притихли. Взгляды равнодушно скользили по спокойной глади реки. Их больше не удивляли и не тревожили то и дело шмыгающие вблизи чирки, неохотно уступающие дорогу тяжелые на взлет кряквы. Лишь Степан, казалось, не знал бессонной ночи. Он внимательно оглядывал реку и чего-то соображал:
      - От нас до берега будет шагов полста, - рассуждал он вслух, - для стрелы это не расстояние. Матвей видел вчера человека на левом берегу. Нам держаться надо ближе к правому. В случае чего, стрела будет уже на излете.
      - И то верно, – согласился Горин.
      Агды, разминая затекшие за ночь мышцы, потянулся и резко вскочил на ноги. Над тайгой занимался рассвет. Под ногами, среди росной травы, рдели рубиновые капли костяники. Он сорвал несколько гроздьев спелых ягод. Сладкий, с кислинкой сок приятно освежил рот. Сплюнув косточки, он объявил: - Айда по следу. Торопиться надо.
Охотники шли сноровисто то вдоль берега, то углублялись в урман, в обход топких мочажин. Наступал жаркий полдень. В смолистый сосновый аромат вплетались запахи земляники, грибов, лесной гнили и еще чего-то, напоминающего цветущую герань. Наконец, след вывел на большую прибрежную поляну. Здесь, в золе, еще тлели угли недавно горевшего костра. Трава утоптана. Берег был усеян, свежей древесной щепой. Наступал летний вечер. Преследователи шли весь день без отдыха. Торопились. Даже не останавливались поесть.
      - Люча плот делали. Уплыли. Совсем недавно. Мы плохо торопились, люча успели убежать, - заключил Агды. Он отошел в сторону, сел на землю. Остальные охотники разместились в кружок, достали из потакуя вчера сваренный женщинами чукын и приступили к еде.
      - Ты, Анавун, и ты, Гурум, рубите лесины. Свяжите лыком и плывите на тот берег. Там пойдете. Мы с Холбаном пойдем здесь. Когда что надо или увидите – кричите как коростель.
Двое быстро справились с задачей. Два ствола сосны, росшие рядом, были срублены, очищены от веток, спущены на воду, связаны между собой и переправа была готова. Анавун и Гурум уже на том берегу. И дали знак криком коростеля, что отправились в путь.
      - Давай, давай, Холбан, ходи скорее, - торопил Агды своего медлительного напарника.- Тихо идем. Люча, так-то, совсем уплывут.
Солнце скрывалось за лесом. Тайга и вода стали багровыми. Две желны сновали вверх и вниз по стволу старой ольхи, очищая ее от насекомых. Неторопливый Холбан остановился на прогалине и загляделся на шустрых дятлов. Потом окинул взглядом водную гладь и окликнул старшего:
      - Эй, Агды! Вон люча плывут! – и, быстро семеня кривыми ногами, поспешил за вожаком.
Охотники тут же укрылись за ивовый куст и стали наблюдать.
      - Люча скоро стоянку делать будут, потому, как уже солнышко уходит. Кушать и спать станут. Тогда и нападем. На какой берег вылезут? Как знать? – Озаботился Агды.
      Плот поравнялся с кустами, где прятались охотники. Было видно, что люча чем-то встревожены. И внимательно осматривают берег, где недавно были охотники. Холбан съежился. Ему показалось, что старик глядит ему прямо в глаза. Люча озабочено о чем-то говорили. Плот проплыл дальше.
      Заря медленно переходила в сумерки. Стало плохо видно. Плот все плыл. За ним по обоим берегам невидимо следовали охотники.
      - Уй-вай! Совсем дурные люча – сердился Агды, - зачем на берег не вылезают? Совсем на воде пропадут. Девка утонет, ружье утонет, зачем?
      Стало совсем темно и ничего не видно. С другого берега заскрипел коростель.
      - Ага, Гурум знак дает,- обрадовался Агды.- Люча на воде спать встали. Совсем дурные. Давай и мы ночевать.
      Наступило утро. Из кустов на середину реки медленно выплывал плот. Потом люча, тревожно оглядываясь, о чем-то говорили и плот, после этого снова подтянулся к правому берегу.
      - Люча боятся нас, - догадался Агды и обернулся к Холбану,- Это ты вчера плохо прятался. Люча видели тебя. У-У! Дурной! - рассердился он, следя за плотом, который скрывался за поворотом реки. – Давай на другой берег плыть. Бревна рубить надо.
Спустя некоторое время охотники, все четверо, собрались на правом берегу и уселись в кружок в густых зарослях ивняка.
      - Надо люча стрелять из луков,- предложил Холбан.- там мужиков четыре, у нас луков тоже четыре. Стрелы пустим разом. – Живая девка будет.
      - Не так говоришь,- перебил Агды.– Шибко плохая девка. Вуйко опозорила. Возьмет ружье, нас стрелять будет. Надо ждать, когда люча спать станут.
Молча ели все тот же холодный чукын и, не задерживаясь, тщательно маскируясь, снова шли за уплывающим плотом.
      После бессонной ночи настроение на плоту у всех было подавленное. Разговоры смолкли. Всех разморило и клонило в сон. Разгорался жаркий день, и это еще больше расслабляло.
      - Силыч, я думаю, никакой погони за нами нет, - уверенно заявил Степан. – Это все Мотькины фантазии. Надо выйти на берег и хорошо отоспаться. А то мы раскисли, еле реагируем на окружающий мир. Сидим, как сонные мухи. То и гляди, кто-нибудь в воду булькнет.
      - Слушай, Матвей, ты вчера хорошо видел человека в кустах? Не ошибся? – спросил Горин.
      - А, может быть, и плохо видел, - ответил Матвей, сладко зевая. Глаза у него слипались. Ему очень хотелось растянуться на мягкой подстилке из травы, в густой тени большого дерева. – Чего-то там мелькнуло. Может, какой олень ходил воду пить, - отвечал он сквозь дрему.
      - Вот, балда! – обозлился Степан, - и нас всех взбаламутил.
      - Ладно, успокойтесь, - урезонил их Андрей Силыч.- Давайте встанем на дневку и хорошо отдохнем. Себя в порядок приведем. Только надо выбрать подходящее место. Здесь неуютно. И мошкары здесь тучи, отдохнуть, как следует, не получится. Надо выбрать открытый сухой участок берега – Он достал индикатор и внимательно посмотрел, вращая его в разные стороны на ладони. Потом произнес:
      - Эге, а река-то, ребята, нам больше не попутчица. Мы и не заметили, как она почти вспять повернула. То-то, я гляжу, солнышко не с той стороны светить стало. Давайте-ка править на тот берег.
      - Зачем?– заныл Матвей.- Давайте, здесь, на этом берегу, отдохнем и отоспимся. А потом уж на тот берег. Там, с новыми силами, решение принимать будем.
      - Да здесь и прилечь-то негде. Смотри, какая низина. Кусты да осока, кочкарник да плавник - коряжник. Давай, Степан, налегай на шест и – на тот берег. Отдыхать будем на веселом месте, где сухо и солнечно. Отдыхать, так отдыхать. И, правда, измотались мы. Устали и вымотались. А погоня? Ты, Степан, пожалуй, прав- нету ее. Была бы – давно бы обнаружили. Похоже, охотники все еще из тайги не вернулись.
      - Уй-вай! Че они? Куда поплыли? – удивился Агды, растерянно глядя, как плот резко изменил направление, наискосок пересекая реку. Потом причалил к другому берегу.
      - Я говорил – стрелять из лука надо, - с досадой произнес Холбан. – Теперь люча опять убежали. Может, нас увидели? Бояться стали. Теперь как их промышлять? Опять на тот берег надо.
      Агды, недовольный упреком, хмуро глянул на него, отвернулся и обратился к остальным: - Будем ждать здесь. Люча кушать захотели. Тут плохо, сыро. Для костра хороших дров нету. Может, потом, по тому берегу плыть станут? – размышлял он вслух.- Зря мы свой плот бросили. Без плота догонять их плохо. Надо новый рубить. Тут лес плохой. Для плота негодный. Пошли назад, где сосны. Тут ольха. Из нее плот плохой, негодный.
И они, друг за другом, споро, зашагали в обратную сторону. Впереди идущий Анавун, остановился, и что-то разглядывая в зарослях осоки, радостно сообщил: - Эй, Агды, гляди, вон наш плот в траве застрял!
Охотники радостно загалдели. Делать новый плот для них было долго и трудно. Переправа на двух бревнах, связанных лыковой скруткой, заняла много времени. Плот больше двух человек не выдерживал – тонул. Переправлялись по очереди.
      На сухом берегу расселись в кружок, достали еду и стали молча подкрепляться. Потом Агды объявил: - Люча днем плохо промышлять. У них ружье. Будем ждать, когда спать станут. Тогда каждый охотник по одному мужику убьет. Подойдем ближе. Смотреть станем. Может, уснут днем, тогда нападем.
      На мягкой луговой траве, в тени раскидистой березы, вповалку спали скитальцы. Крепок был их безмятежный сон. Ни злые оводы, ни жесткая земля – их ложе, ни трудности в скитаниях, их не тревожили. Сама природа, казалось, их убаюкивала и тоже погрузилась в дрему.
      Олень переплыл реку и вышел на травянистый берег. Кустистые рога отливали серебром, с боков стекали струйки воды. Он порскнул, отряхнулся, разбрызгивая вокруг блеснувшие на солнце радугой, мелкие брызги, гордо вскинул голову и глубоко втянул воздух. Слабый ветерок донес чужой, страшный запах человека. Зверь скакнул в сторону и растворился в густых зарослях подлеска.
      Чем-то встревоженный, проснулся Андрей Силыч. Приподнялся на локтях и огляделся. «Как же мы так расслабились и без охраны заснули»?- забеспокоился он. - «Оно и понятно – измучились очень за эти дни. Ладно, пусть еще немного поспят». Он встал и пошел к реке умыться. На узкой полоске прибрежного песка четко темнели отпечатки копыт. Их только что стала заполнять вода. - «Впредь не гоже так поступать»- осудил себя Андрей Силыч. - «Ладно, это был только зверь, а если бы лихой человек?» Он умылся, набрал дров и стал разводить костер. Осеня подняла голову. Села протерла кулаками глаза и взглянула на Горина:
      - Дядя Силыч, я сейчас…
      - Спи, спи, дочка. Сам управлюсь.
Голова девушки опустилась на мягкую ладошку, веки снова сомкнулись. Андрей Силыч приготовил еду. Все, кроме Матвея, уже бодрствовали и, умывшись и пополоскавшись в реке, уселись в кружок около вкусно пахнущего котелка.
      - Мотька, сколько тебя будить нужно! Вставай, хватит дрыхнуть,- сердился Степан
      - Ммм…- раздавалось в ответ.
      - Ну, смотри, мы сейчас все похлебку съедим.
      - А? Что? Похлебку? Я щас! – он вскочил, выхватил из кармана ложку и плюхнулся у котелка.
      - Ты хоть пригоршню воды на личину-то плесни.
      - Я потом, - дуя на ложку с горячим варевом, оправдывался Матвей.
      После еды Осеня спустилась к реке мыть посуду. Горин достал медальон и, внимательно изучая, то и дело бросал взгляды то на опушку густой тайги, то снова на медальон: - Не пойму, что происходит, - удивился он. Стрелка индикатора вздрагивала, металась и мелко вибрировала. Подошел Степан:
      - Силыч, может она того? Чего-то чует? Что уже близко…
      - Все может быть. Раз такое дело – не будем мешкать.
      - Может, уже сегодня дома будем! – Обрадовался Матвей.
      Скитальцы растянулись привычной цепочкой во главе с Гориным и торопливо направились в тайгу, куда указывала стрелка. Следом, в сотне шагов за ними, маскируясь, как тени, крались упорные охотники.
      Взволнованные ожиданием грядущих событий, люди шли через урман напролом, не выбирая дороги – уж очень желанна была цель, к которой они так долго и упорно стремились. Василько, безучастный ко всему, послушно шагал вслед. Осеня часто отставала, или отбегала чуть в сторону, не оставляя без внимания своего любимого. Она заботилась также и обо всех, понимая, что есть, все равно захочется. Поэтому не могла равнодушно пройти мимо красавца боровика с коричневой шляпкой, или выводка крепеньких лисичек. То соблазнит ее крупная алая земляничка, то тройчатая рубиновая костянничка. Она собирала к обеду все, что попадалось по пути съестного. Вдруг, раздался ее отчаянный визг. На земле, почти у самых девичьих ног, шевеля раздвоенным язычком, свилась в кольца крупная, черная гадюка. Она угрожающе шипела.
Степан был скор на руку и хлестким ударом палки обездвижил гада. Этот случай всех отрезвил и вернул к осторожности. Они замедлили шаг, тщательно осматривались и выбирали дорогу. По пути попадались лесные поляны, холмы, взгорки, или наоборот низины и овраги.  Наконец, утомленные длинным переходом, остановились на краю большой поляны, покрытой цветущим ковром разнотравья. В центре ее громоздились каменные останцы. Повсюду виднелись отдельные гранитные глыбы. Где-то за лесом занималась гроза. Вдали ворчал перекатами раскатистый гром,
      - Нет, не видать нам сегодня дома. Не судьба, - вздохнул Степан.- Вон и гроза близится. Надо выбрать место, где укрыться можно от дождя и для ночлега.
Усталые путники молча оглядывали долину. Василько вдруг решительно зашагал в сторону большой сосны. Она стояла на отшибе, среди густой заросли кустарника.
      - Бортник пчелу почуял, - кивнул на него Горин. – Медок сейчас кстати. Давайте подождем, до грозы управится.