Самое главное ни в коем случае не показать насколько тебе надоел собеседник. Важно сесть так, чтобы твое лицо оставалось по возможности в тени. Если так не получается, лучше повернуться в профиль. Так легче скрыть твое истинное отношение к интервьюируемому. Особенно, если он тебя раздражает до невозможности, до темноты в глазах.
Незабвенный Антон Павлович Чехов говорил, что в газете должен поработать каждый, но главное вовремя оттуда уйти.
Натали давно оценила истинность слов великого писателя, но вот куда уйти – никак не могла решить. Менять профессию, когда тебе уже стукнуло тридцать – на это трудно решиться, а перемещаться в рамках сплошной газетной тусовки – неперспективное дело. Ну, положат тебе оклад в другой газете на пару сотен больше – и что с того?
Медицинская тема, которую Натали вела в своей «Трудовой газете» конечно же, была неисчерпаема. Читатели не становились здоровее, как ни старалась она описать симптомы надвигающихся недугов. Писем от больных читателей становилось все больше, все настойчивее они требовали их вылечить. Интересовались, насколько можно верить рекламе того или иного средства.
А реклама новых медпрепаратов просто убивала своей примитивностью – отдайте ваши денежки и спокойно отползайте на кладбище.
Сейчас Наталье больше всего на свете хотелось забыть о том, что она журналист и послать этого самодовольного болвана, который, поблескивая полированной лысиной, вещал о новом потрясающе эффективном лечебном препарате, куда-нибудь подальше. Но она знала – будет терпеть и даже иногда поддакивать, поскольку кроме гонорара редакционного предполагался и гонорар от заказчика рекламного материала. От этого, который попеременно бросал на нее блики, то от стекол очков без оправы, то от тщательно выбритого черепа.
Полусонное жужжание рекламодателя прервал телефонный звонок. Сквозь дрему журналист не сразу сообразила – подает сигнал ее мобильник. Обычно перед интервью телефон следовало выключить, но на этот раз она забыла. На экране появилась имя звонящего – «Аксинья».
-Я перезвоню, - шепнула в трубку Наташа и нажала кнопку отбоя.
Однако телефон не угомонился. Пришлось принять вызов, и телефон Аксиньиным голосом проговорил:
-Это срочно. Бросай все и приезжай в центр, на Городецкого.
Рекламодатель недовольно косился на собеседницу – просил же, чтоб прислали серьезного вдумчивого журналиста, а эта дамочка еле-еле подавляет зевоту. И что она сможет написать путного? Чепуху какую-нибудь примитивную нашлепает. А деньги за рекламу редакция берет немалые.
Наташа, понимая свою вину, изобразила на лице самое покаянное выражение и пропела:
-Продолжайте, пожалуйста. Вы так интересно рассказываете.
Рекламодатель немедленно растаял и, приосанившись, продолжил рассказ о чудесном препарате, излечивающем страшные болезни.
В следующий раз телефон зазвонил, когда собеседник подошел к самому пику повествования. Он цитировал выдержки из благодарственных писем, с дрожью в голосе налегал на выражения: «Если бы не ваш чудо-препарат, то ничто не смогло бы спасти мою дорогую столетнюю бабушку» и «Спасибо вам за то, что вы есть на свете».
-Я не могу сейчас говорить, - прошипела Наташа, удивляясь аксиньиной бесцеремонности и своей бестолковости – ведь надо было уже давно просто выключить телефон и все. Однако в голосе подруги чувствовалась настоящая тревога. Похоже, Аксинья в панике, и это означает, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
-Я вижу вам сегодня не до беседы со мной, - вдруг заговорил заказчик абсолютно человеческим голосом. Давайте встретимся в другой раз.
Это означало – прощай гонорар. Сейчас он, конечно же, позвонит в редакцию, в рекламный отдел и нажалуется.
И вдруг Натали поняла – и, слава Богу! Ну, нет у нее желания ни слушать, ни писать о чудо-лекарстве. Как там говорил другой великий человек режиссер Константин Станиславский – не верю! Не верю и все! Сколько можно людей дурить?!
Уже на улице Наташа набрала номер телефона Аксиньи, но подружка не отвечала.
-Ну, отзовись, отзовись! – шептала она.
Наташа даже топнула маленькой ножкой тридцать четвертого размера. Однако это действие делу не помогло – подружкин телефон не отвечал.
И куда ей теперь ехать? В центр? Но центр огромного города – понятие растяжимое.
Наташа заметила неподалеку столики под тентами и приняла решение выпить холодной водички – авось за это время Аксинья ей перезвонит.
Однако она не успела осуществить свое намерение, поскольку из зеркальной двери бесславно покинутого ею офиса, вышел тот самый лысый рекламодатель. Он бросил на Наталью удивленный взгляд, и блики от его очков и полированного черепа на мгновенье ослепили девушку.
-Вы еще здесь? А я думал – давно умчались навстречу приключениям.
-Приключениям?
-Разве жизнь журналиста – это не одно сплошное приключение?
Натали улыбнулась.
-Приключение – это не то слово. Вообще-то жизнь журналиста – это сплошной оргазм, особенно после некоторых интервью.
-Вау! Какая красивая и какая злая девушка! Если вы на меня намекаете, то давать интервью меня никто не учил, я занимаюсь совсем другим. Впрочем, об этом мы уже, кажется, поговорили. Садитесь лучше, я подвезу вас в центр.
-А что? И сяду, и везите меня в центр.
Наташа с удовольствием устроилась в прохладном салоне, расправила юбку, улыбнулась своему отражения в зеркале.
-Да красивая, красивая, - одобрил ее действия рекламодатель. – Особенно глаза.
Журналист немедленно нахмурилась. Нет, она, конечно, знала – у нее прекрасные голубые глаза, чаще всего их называют бездонными и таинственными, но комплиментов от рекламодателя слышать не желала.
-Все, все! Вижу – вы ко всему еще и девушка с характером. Приглашать на чашку кофе я вас не стану. Или попробовать? Авось вы смените гнев на милость.
Наташе вдруг почему-то стало неловко. Ну, не виноват этот молодой мужик, что он лысый. Не растет у него ничего на черепе – вот он назло всем и изображает из себя супермена, повелителя вселенной. Кстати, совершенно напрасно – если верить исследованиям ученых, то лысые мужики – самые сексуальные. Избыток половых гормонов давит на черепушку, и от этого-то волосы и выпадают. Зато все остальное – супер. И вообще вполне возможно, что он абсолютно нормальный парень и с ним можно даже подружиться. К тому же традиционный барьер между журналистом и его собеседником, когда даже против воли человек старается выглядеть лучше, умнее, значительнее, уже преодолен.
-Ну, так, что, идем пить кофе?
-В другой раз обязательно, - заверила его Натали. – А сейчас я выйду возле подземного перехода.
Аксинья с трудом разлепила веки. Глаза невыносимо щипало, а в голове стучал царь-колокол. Его огромный язык размахивался и бил по коробке черепа медленно, но неотвратимо.
-Где я?- прошептала девушка.
-Тихо, тихо, не шевелитесь.
Аксинья попыталась рассмотреть того, кто с нею разговаривал. Постепенно туман рассеивался, и проявлялось лицо. Над нею склонился давешний псих, и плескал на нее воду из пластиковой бутылки.
-Где?- вновь прошептала девушка.
-Где?
Псих оглянулся вокруг и сообщил:
-Во дворе жилого дома, на скамейке.
-Почему?
-Потому, что вы лежали на тротуаре и не подавали признаков жизни. Пришлось перетащить вас на эту скамейку и привести в чувство.
-Почему? – не унималась Аксинья,
-Не знаю. Судя по окровавленному затылку, вас кто-то ударил.
-Это вы написали мне записку?
Дмитрий замялся. Да, действительно, это он написал записку журналистке, сам не зная почему. Надеясь просто излить ей душу - авось станет легче или по крайней мерее понятнее. Однако он совершенно не ожидал такого поворота событий. Уходя вперед по улице, Дмитрий был уверен – она догонит его, и в уютном скверике возле театра они побеседуют. Красиво? Красиво. И главное – ни к чему не обязывает, а если эта дамочка еще и даст дельный совет – просто отлично.
Он потоптался возле бронзового памятника замечательному комедийному артисту этого театра, но журналистка словно сквозь землю провалилась.
Не может быть, - решил Дмитрий, не родилась еще такая женщина, которую не покорили бы его чары, да и загадочная записка для журналиста – повод весьма интригующий.
Он вернулся на перекресток перед сквером и увидел женщину, лежащую на тротуаре. И никого – вокруг. Пришлось тащить ее во двор – подальше от чужих глаз, которые могли появиться в любую минуту и поливать водой, купленной в киоске.
-Вы можете вспомнить, что с вами произошло?
Аксинья попыталась напрячь память, но получила очередной оглушительный удар колокольным языком.
-Нет.
Глаза немилосердно разъедала косметика и? дотянувшись до бутылки, Аксинья стала смывать ее.
-Я вызову «скорую помощь».
-И что я им буду объяснять – шла, шла, а потом кто-то долбанул меня по голове. А может, это ты сделал?
-Я? Да я, если хочешь знать, спас тебе жизнь. Неизвестно еще чем бы кончилось твое лежание на тротуаре под машиной, - возмутился такой черной неблагодарностью Дмитрий.
-Под машиной?
-Тебя не просто ударили, тебя засунули под автомобиль. Представляешь, если бы водила не заметил твое бездыханное тело. Ты бы уже лежала не на лавочке, под прохладной акацией, а в морге.
От такого предположения Аксинья даже села, на что ее голове немедленно отозвалась новыми ударами. Лицо психа пошло волнами и захотелось опять вернуться в лежачее положение.
-Позаводили, позаводили!!! Ну, ничего, я на вас рэкеты напущу, у меня рэкеты знакомые есть… - долетело откуда-то сверху, и Аксинья мгновенно оказалась мокрой. Дмитрий едва успел отскочить от воды, выплеснутой с балкона.
-Ну, вот, пожалуйста, - развела руками девушка, и ее агрессивные фиолетовые пряди прилепились к лицу и шее.
-Вот я сейчас милицию вызову! – прикрикнул Дмитрий, разглядев между прутьями балконной решетки острый старушечий нос.
-А я на вас рэкеты напущу! - отозвалась старуха, видимо, обрадовавшаяся возможности пообщаться с людьми. Сказала и загремела ведром.
-Вставай, - скомандовал Дмитрий, - сейчас она за второй порцией воды сходит, и будет поливать нас как огурцы на грядках.
-Это, что городская сумасшедшая?
-Похоже.
-А кого «позаводили»? - допытывалась Аксинья.
-Кого, кого? Собак, конечно. Самый центр города, во дворе одна-единственная клумба и та загаженная. Можно после этого оставаться в здравом уме?
-Ты такой наблюдательный, - изумилась Аксинья, и тут на ее голову вновь хлынул водопад.
-Это что ж такое? – разревелась девушка. - Это же хулиганство какое-то…
Дмитрий стащил совершенно мокрую журналистку со скамейки и повел прочь из негостеприимного двора. У Аксиньи каждый шаг отзывался сильнейшей болью в голове, мокрая одежда прилипла к телу и неприятно холодила его. Она всхлипывала и покорно брела за своим спасителем.
Дмитрий ругал себя за приступ альтруизма. Поговорить захотелось, душу излить… Возись теперь с этой журналисткой. И чего, спрашивается реветь? Ну, облили тебя водой. Обидно? Да. Но перед этим ее долбанули по голове, и засунули под машину. И, похоже, она понятия не имеет – почему.
Дмитрий остановил машину «такси» и втолкнул девушку в салон.
-Куда тебя везти?
От боли и холода она стала икать, и никак не могла сообразить, по какому адресу ее следовало доставить. Водитель с нескрываемым интересом посматривал на любопытную парочку. Пришлось Димке назвать свой домашний адрес. Авось по дороге, она успокоится и вспомнит свой, туда-то он ее и отправит.
-У тебя дома кто-нибудь живой есть?
Аксинья кивнула.
-Кто?
-Кошка, две мышки и воробей.
-Ты, что издеваешься?
Аксинья отрицательно замотала головой.
-С кем ты живешь?
-С кошкой и воробьем. А двух мышек мне сегодня Наташка подбросила.
Наташка – это уже лучше, - подумал Дмитрий. – Вряд ли воробей и кошка смогут сейчас ей помочь.
-А Наташка дома?
-Нет, я звонила ей, просила приехать в центр, когда заметила этого рыжего.
-Рыжего? Что ж ты молчишь? Вот с этого места давай поподробнее.
Сдерживая икоту и всхлипывая. Аксинья рассказала все о задании Сонечки, о том, как приняла его в ресторане за психа, и как заметила слежку рыжего парня.
-Значит, за тобой следил настоящий псих?
Аксинья развела руками.
-Вообще-то за такие вещи твоей редактрисе стоило бы намылить шею. Он ведь едва не убила тебя. Мало того, что этот придурок оглушил тебя, так еще оставил под машиной.
Аксинье стало по-настоящему страшно. А, ведь, и правда. Этот парень прав.
-Слушай, давай заедем к твоей, как ее, Сонечке, и разберемся, - Димка, понемногу зверел.- Какая-то шизанутая дура-редактриса просто послала на верную смерть девчонку. Да на такие интервью надо ходить с берданкой за пазухой и чтоб кто-нибудь еще и прикрывал на танке. Так, диктуй адрес редакции
-Я не знаю.
-Как не знаешь?
-Они только начинают выпускать журнал, я еще не была в редакции.
А Соня мне по телефону звонила.
-Ладно, поехали ко мне, - решил Дмитрий, - Обсохнешь, потом придумаем, что делать. Ты, вообще-то, зачем такую прическу носишь, фиолетовую?
-Чтоб все спрашивали, - огрызнулась Аксинья.
-А!
-Лучше бы спросил, что я вечером делаю.
-Да я и так знаю.
-Ну и что же?
-Лежишь на родном диване с холодной грелкой на голове, рядом мурлычет кошка, шмыгают мышки и воробей поет соловьиным голосом.
-А ты откуда знаешь?
-Расскажи лучше, как тебе удается спасти некоторых членов твоего семейства от взаимоистребления?
-Договариваются как-то сами…
-А знаешь, к телефону тебе тоже пока не стоит подходить.
Аксинья секунду подумала, потом понимающе кивнула, и нащупав в сумке свой мобильник, нажала кнопку отключения.
Наташа пробежалась по маленькой улице Городецкого и вверх до скверика возле театра, и вниз до самого Крещатика, но Аксинью не обнаружила.
И какой смысл мчаться спасать подругу, если она даже толком не объяснила, что с нею происходит и от кого спасать. Она остановилось у главного входа в консерваторию возле толпы молодежи с разными музыкальными инструментами. Складывалось впечатление, что музыканты круглый год сдают экзамены, так оживленны и воодушевлены их лица. Впрочем, Аксиньи среди них не оказалось, и Наташа вновь пошла вверх по улице Городецкого, намереваясь прочесать ее более основательно.
И в ресторане напротив, и в кинотеатре «Украина», от которого за километр несло поп-корном, подруги не оказалось. Наталья шла по улице и громко вопрошала: «Зачем в кинотеатре европейской столицы продавать вонючий поп-корн, да еще пускать с ним в зал? Не проще бы уже выдавать трубочки для плевания в соседей или рогатки с пульками? А в буклетах с анонсами фильмов так и писать: «Только сегодня и только у нас – бумага для жевания и плевания, со вскусом ананаса, манго и маракуйи».
Наташа зашла в магазин элитной парфюмерии, который находится чуть выше касс кинотеатра. Конечно, ее подруга - большая любительница всяких бутылочек и баночек с кремами и духами, но, судя по всему, сегодня был не самый удачный день для шопинга. Не было Аксиньи и у входа в метро.
Девушка еще походила по узкому из-за припаркованных машин тротуару и решила все-таки посидеть в кафешке, выпить холодной водички.
Телефон сыграл марш Мендельсона, и она поморщилась – ее аппарат обладал совершенно самостоятельным нравом. Как не перепрограммируй мелодию, он время от времени играл то, что ему больше нравилось. Почему-то именно Мендельсону он отдавал предпочтение перед другими композиторами. По мелодии мобильного телефона легко определить характер человека. Не надо даже читать характеристику с работы или проводить собеседование. Когда в их редакции, пару месяцев назад, появился новый сотрудник – юрисконсульт в дорогом костюме с роскошным кожаным портфелем, сотрудники даже немного присели – вот это да, в их газете и вдруг такая респектабельность! Однако достаточно было зазвучать первым аккордам «Мурки» из его мобильника - и все. Юрисконсульт вроде сразу полинял.
-Наташка, тут такой шухер, сегодня вышла твоя статья об интернатовских детях. Звонили уже из Министерства семьи и молодежи, – требуют тебя к ответу, - тревожно излагала ситуацию Ирочка – заместитель ответственного секретаря. - Главный даже протрезвел по такому поводу и взялся читать то, что подписывал к печати на пьяную голову.
-И что они все от меня хотят?
-Естественно, имена информаторов.
-А закон о средствах массовой информации они читали?
-Даже, если и читали, будут брать на испуг. Защищать тебя некому – сама понимаешь, когда главный редактор алкоголик, журналисты как беспризорные дети. Может, ты зря в эту тему полезла, а Наташка?
-Ты, конечно, вовремя со своими советами… Очень кстати, сразу после публикации. А вообще-то я тебе скажу: просто насточертело всего бояться, и когда такая тема сама идет в руки, просто грех отвернуться. Жаль, конечно, детей из детского дома, коль такая скорая реакция на статью, значит, у кого-то рыльце в пушку и детей будут мытарить.
Статья действительно получилась классная. Когда ее нашла двоюродная тетка одного из воспитанников образцово-показательного интерната в пригороде столицы, Наталья хотела переадресовать женщину в отдел социальной политики, все-таки семья, воспитание детей – это их тема. Однако пожилая женщина стала рассказывать вещи, на первый взгляд невероятные – из детского дома стали исчезать девочки. Под разными предлогами их переводили в другие детские заведения или отдавали в приемные семьи. Причем, независимо от возраста, состояния здоровья, степени развитости. Девочек просто вывозили.
Пожилая женщина подняла тревогу, когда ее десятилетнюю племянницу, которую она не могла воспитывать сама, перевели в детский дом другого города, мотивируя переполненностью образцово-показательного учреждения. На просьбы не трогать ребенка с места, директор ответила отказом – мол, решение принято наверху, мест для всех не хватает.
Натали очень удачно съездила в пригород и побеседовала с детьми. Оказалось, в образцово-показательное заведение попасть проще простого. Называешь любую вымышленную фамилию воспитанника, к которому ты якобы приехал, и проходишь на территорию. А дальше – уже не зевай. Разговорить детей в отсутствии воспитателей, оказалось делом несложным. Ребятня с удовольствием общалась с тетей-журналисткой, выбалтывая секреты в беседке за учебным корпусом. Впрочем, ничего особо криминального в их рассказах не прослеживалось – ну, плохо кормят, мясо дают только в честь приезда какого-нибудь начальства. Нормальную одежду – то же самое. В основном ходят, кто, в чем придется. Да, воспитатели не церемонятся ни в выражениях, ни в методах воздействия. Словом, традиционный набор сиротского дома. Сами дети к этим безобразиям относятся с пониманием – они ничьи и, стало быть, заступиться некому.
Правда, в последнее время появился спонсор, и жить стало сытнее. Впрочем, маленькие старички совершенно правильно понимали – на носу выборы в парламент страны, значит, будут приезжать дяди и тети с телекамерами и подарками.
Да, действительно из детского дома вывозят девочек, многих – за границу. Кого не взяли иностранцы – переводят в другие дома.
Почему именно девочек – дети не могут объяснить. Когда испуганной курицей прибежала первая из воспитательниц, у Натальи уже сложился перечень вопросов к заведующей.
Однако беседа не состоялась. Начальственная дама изобразила приступ праведного гнева на журналистку, которая нелегально пробралась в почтенной заведение. Отвечать на вопросы отказалась наотрез.
Журналист, как того и требует профессиональная этика, просто изложила в публикации рассказы детей, никак не комментируя. И теперь ее статья взволновала общественность, в первую очередь в лице Министерства семьи и молодежи.
-Перебьются!- решила Наталья, - сначала я найду Аксинью, а потом поговорю с чинушами.
Наталья выпила уже второй стакан минералки, но правильное решение не пришло.
Куда подевалась Аксинья? Ни за что подруга не стала бы беспокоить ее по пустякам, да еще таким тревожным голосом. С нею случилось нехорошее, надо напрячь мозги и придумать, где искать.
-Стоп! – хлопнула она себя по голове. – На эту встречу Ксашку подрядила Соня Черногузова, у нее я и спрошу, куда она пропала. Как же я сразу не вспомнила? Сонечка – как раз то, что мне надо.
Мобильник послушно попискивал кнопками, которые нажимала Наталья.
-Ну, возьми трубку, возьми, - гипнотизировала она телефон.
Официантка в коричневом кружевном фартуке, подойдя к ее столику, так и не решилась предложить меню – так сердито девушка уговаривала телефон.
-Есть!
На другом конце виртуального провода ленивым голосом отозвалась Сонечка.
-Так, подруга, или ты мне очень быстро рассказываешь, в какую дрянь втравила Аксинью или я просто сейчас иду в милицию.
-Ты спятила?
-Ты не поняла мой вопрос? – Наталья никогда не любила Сонечку, как не любила всех, кто пытался демонстрировать превосходство перед другими. Ну, чем капризная, глупая Сонька лучше остальных журналистов редакции? Да, ничем! Писать, как не умела, так и не умеет, но почему-то ей всегда перепадали самые лакомые куски. То спонсор вдруг объявится и Сонечка возглавляет какой-либо проект, то рекламодатели закажут целую серию публикаций, и писать их выпадает Сонечке. Правда, переписывать приходилось всем сотрудникам редакции что, впрочем, никак не влияло на переориентирование потока рекламных процентов.
Главный редактор Сонечку явно побаивался, зная ее умение залить слезами всю редакцию слезами и перессорить людей. При этом она изображала самую, что ни есть обиженную добродетель и упрекала коллег в том, что они только портят ее гениальные материалы. Объяснить девушке, доступную любому смертному истину, что рекламодатель желает за свои деньги получить качественный продукт, не представлялось возможным. Сонечка в таких случаях закатывала глаза и начинала пищать на весь коридор:
-Вы все сговорились, вы все желаете мне зла… Вы несносные, завистливые, вы - злые…
В определенном смысле она была священной коровой, которую просто боялись трогать. Коровой, которая может орать дурным голосом и закатывать глаза. Когда Сонечка ушла из редакции на телевидение, народ с благодарностью перекрестился. Кое-кто даже сбегал в церковь – поставил благодарственную свечку перед иконой Божьей Матери.
Надо отдать должное смелости главного редактора, отказавшегося принять насточертевшую до зубовного скрежета Сонечку обратно в лоно родной редакции, как только ее вышвырнули с телеканала по причине полной профнепригодности.
Впрочем, это обстоятельство не помешало девушке немедленно попасть в новый проект эротического журнала. Высокими гонорарами, которого, она теперь и заманивала бывших коллег.
-Адрес, живо…
-Какой адрес?
-Твоей редакции.
-Полупанова, 19 дробь 6, - пропищала Сонечка и спохватилась. –
Только я сейчас уезжаю на встречу, и ты можешь меня не застать.
-Не очень-то и хотелось. Я поговорю по душам с твоим начальством, а заодно с коллективом, расскажу, что ты из себя представляешь.
-Тебя не станут слушать, - нервно взвизгнула редактор.
-Спорим, что станут!
-Ну, давай по-хорошему. Я не понимаю, что за проблема. Аксинья согласилась сделать интервью с психически ненормальным человеком, но это скорее розыгрыш… Думаю, он просто хочет известности, хоть какой-нибудь…
-Дальше! - рявкнула Натали, и ее прекрасные глаза вспыхнули синим светом.
-А дальше – ничего. Она встретилась с ним на Городецкого.
-Я прочесала всю улицу Городецкого вдоль и поперек, но следов Аксиньи не обнаружила.
-Послушай. Не нервничай. Возможно, они пошли куда-нибудь в скверик поговорить.
-Аксинья с психом ненормальным? Даю тебе пятнадцать минут вызвонить клиента, иначе твоей редакторской карьере – крышка.
На всякий случай Наташа заглянула в сквер возле театра, но и там не нашла подругу.
-Поеду-ка я к Соньке в редакцию, пока она не опомнилась, - решила Наталья. – А потом уже в редакцию выяснять отношения со своим главным редактором, и с Министерством семьи и молодежи.
Продолжение:http://www.proza.ru/2010/05/15/19