- Муська, будешь колбасу? Ну, чего смотришь так? Чего не ешь, собака? Али тебе уже колбаса не мила, подавай чего-нибудь повкуснее? А, понимаю, тоскуешь ты… Тоскуешь по нашей хозяюшке.… А ты думаешь, я не тоскую? Ты думаешь, мне легко? Муська подошла к Семену Васильевичу и начала тереться о его ногу. Ты думаешь, мне хочется после этого есть, пить, да даже дышать не хочется мне! По грубой щеке старика побежала слеза. Зачем мне одному воздух-то, зачем мне видеть утром солнце одному? Зачем? Зачем, Муська? Скажи?! Эх, Муська…Что мы с тобой одни делать будем? Кто накормит нас ласковым словом? Дед взял на руки кошку. Нету большей нашей хозяюшки, нет.… А ты, представляешь, Муська, мы с тобой сидим и смотрим на свет белый, на траву зеленую, на небо голубое, а она – нет. Она в сырой земле лежит, в ящике тесном и никуда из него. Она в сыру землю глядит. Темно там, холодно и тесно. Муська, ну скажи, хоть ты мне. Ты ж умный зверь, ты ж ведь всё понимаешь, только сказать не можешь, скажи, почему? Почему так? Ведь мы всегда вместе были, везде вместе, пять десятков вместе. Отчего ж Бог не взял нас вместе?- причитал Семен Васильевич, гладя кошку. Та сидела у него на коленях, смотрела своими большими, круглыми, зелеными глазами и участливо мурчала. Что ж дальше-то, Муська? А небо-то, небо какое голубое…