Сегодня самый длинный день в году. Солнце, жара. А я иду хоронить подругу. Позавчера она отравилась укусом. Перепутала банки и облила жареную курицу во время еды 75-процентным, вместо 6-процентного. От языка почти ничего не осталось. И я знаю, почему.
На лестничной площадке стоит крышка деревянного лакированного гроба. Красиво.
В руках у меня две гвоздики, как обычно.
Жалко ее, конечно. Такая красивая была. Знаете, волосы волнистые, светлые. Глаза такие большие, зеленые, глубокие. Абсолютно пропорциональная в самом наилучшем смысле.
У меня красивый черный костюм. Буквально несколько дней назад надевал его на одно хорошее мероприятие. Хотя немного жарко и тесно летом в таком костюме.
Вот она, лежит в гробу. Лицо неприятно отекшее, губы странного цвета и формы, изъеденные. Наверно, от уксуса.
Мать сходит с ума. У нее отчего-то забинтованы руки. Она ревет. Даже не ревет, воет. Так воют волчицы, у которых пристрелили их волчат.
Я сажусь прямо перед лицом покойницы. Мне не страшно. Только ком в горле упирается в стену безысходности. Я ведь так люблю своих друзей. Мне их так будет не хватать.
Всюду венки. На покойной цветы. Гвоздики, да.
Входит брат подруги. У него кошмарный вид, подавленный. Он подсаживается ко мне. Я его хорошо знаю, общались раньше. Он на год младше меня, хотя на несколько сантиметров выше. Брат сильно похудел с того момента, когда я его видел в последний раз.
- Соболезную. – говорю я.
- Не надо. – у брата странная хрипота в голосе,- Поздно уже соболезновать. Мать, бля (последнее слово он сказал особенно тихо, чтоб другие не услышали), все стекла в морге побила. Так ей не верилось, что… ну ты понял.
Я согласно киваю.
- Мне кажется, сестра это специально сделала. Не просто так, - тараторит мне на ухо брат.
- Всё в порядке. Случайность. Жизнь, - говорю я, пытаясь его успокоить.
- Ты так думаешь? - чуть не плача от нахлынувших сантиментов говорит он.
- Да, - коротко и решительно отвечаю я, зная что «нет».
Я знаю, что было три дня назад. Знаю больше других, знаю лишь я, но никогда этого не расскажу. Только себе, и только про себя. А может и без этого.
- Я так скучаю по сестре.
- Крепись, - говорю я.
- Не хочу. И скучать не хочу. Я хочу к сестре.
- Даже не думай.
- Мне срать, - сказал Брат Сестры со слезами в голосе.
- Только попробуй, - говорю я строго,- Еще раз услышу от тебя такое…
Но я не успеваю договорить. Брата отзывают.
«Слабак»,- думаю я про себя.
Сестру Брата выносят. Гроб несут (понятное дело) четыре человека: отец, брат, дядя и сосед.
Несут к автобусу, чтобы отвезти на кладбище. Но я не поеду. Я больше не могу. Распирает чувство вины за содеянное. Я никогда и никому не расскажу, что случилось. Это останется со мной.
Тело уехало. Я остался. Мой мозг – это маленький остров в огромном океане людских предположений. Причину смерти Сестры Брата никогда не узнают. Я унесу это с собой в могилу. Обещаю.
P.S. Через неделю Брат Сестры приземлился на асфальт с восьмого этажа. Судмедэксперты посчитали причиной смерти слишком низкий уровень перил балкона относительно его (немалого, кстати) роста. Идиоты.