Литератор Петр Керосинов решил для начала отремонтировать кухню. Последний раз цивилизация касалась этих стен, когда в моде было красить их все в разные цвета. Чтобы не изобретать велосипед Петр Керосинов так и решил – пусть их покрасят в те же цвета. Уплатил деньги за ремонт в кассу домоуправления и попросил прислать мастера поспокойнее, потише, попокладистее, чтобы не мешал Пете в его литературных потугах.
Мастер на удивление пришел на другой день. Вернее, мастерица. Осмотрела подготовленное для работы место. Поставила на расстеленные газеты банки с краской, ведро с кистями и сумку с рабочей одеждой. Осмотрела всю квартиру. Особенно темные и грязные потолки. Потрогала двери и оконные рамы. Внимательно посмотрела на Керосинова.
– Работы много, – подытожила мастерица и поправила кокетливую прическу. – Ну что, приступим?
– Приступим! – бодро сказал Керосинов.
– Но сначала чаю! – скомандовала мастерица и представилась, – Вера! Вера Ивановна! Вера Ивановна Живая!– и стала раздеваться.
Молодое тренированное тело Веры очень понравилось Керосинову. Вера так призывно играла мускулами и своими прелестями, что Керосинов невольно залюбовался.
– Чаю! – напомнила Вера, но одеваться в рабочую робу не спешила. Сидела на стуле и смотрела на стены. – Сначала голубую стену покрасим! Потом желтую! Потом розовую! И дальше. Возражений нет?
– Нет! – радостно произнес Керосинов и подал Вере чаю и печенье.
– А у нас в доме все вас уважают! – сказала Вера. – Даже любят! Вы очень культурный человек!
– Да будет вам! – отмахивался Керосинов.
– Точно, точно! Все знают, что вы знаменитый писатель! У вас даже роман написан...
– Ну, уж ладно вам! – смущался Керосинов: роман был написан, вот издавать никто не собирался.
– Нет! Точно, точно! Вы большой писатель! – и Вера в своих маленьких трусиках и кружевном лифчике оказалась на коленях у Петра. – А я вас так уважаю... Так уважаю... Милый...
«Милый! Милый!» – шептала Вера, когда губы их встретились. Губы у Веры были хорошие. Даже жадные. «Милый! Милый!» – шептали те же губы, когда они оказались в постели.
– Верочка, ты... ты... ты... не обиделась, что я... я... я так решительно повел себя с тобой? – заикался Керосинов.
– Что ты, милый, ты мне всегда нравился! Только ты меня не замечал! И вот теперь увидел! Милый, открой, открой баночку с голубой краской и возьми кисточку с зеленой ручкой. Я немножко полежу. Ты решительнее води кистью по стене. Решительнее! И нажимай! И нажимай! Чтобы красочка легла ровно. У тебя хорошо получается! Ты мне подай чаю сада. Я немножко полежу. А ты продолжай! У тебя хорошо получается! Когда закончишь голубую стенку, сразу переходи красить желтой краской желтую стенку. Только кисточку возьми с синей ручкой. Сегодня, пожалуй, ты успеешь покрасить только кухню. А завтра ты должен начать потолок в комнате! Я тебе все расскажу, как надо... Милый, принеси мне еще чаю.
А потом Вера произнесла короткую фразу, которую Керосинов долго не мог перевести на русский: «Милый, ты как устанешь, давай ко мне под одеяло, я уже отдохнула».