Вопросы теснились в моей голове один за другим. "Если вылететь я смогу только через день, то на свадьбу опоздаю, и зачем в таком разе я тогда там нужн?" Что же делать? Называется, сделала сюрприз. Себе в первую очередь.
Кое-как дотащилась за Тимофееем до избы. Сугробы около нее стояли в мой рост. Во дворе расчищены только дорожки к поленнице и сараю. Тимофей открыл тяжелую дверь и пропустил меня вперед. Она тут же захлопнулась. В потемках я наощуп пробиралась по ступеням вверх. На последней остановилась, не видя куда идти дальше. Снизу дверь опять открылась. И появился хозяин, зажег свет:
- Чего встала, вон дверь прямо. Входи.
Войдя в избу, начала снимать обувь.
- Да так ходи. Видишь, печь не топлена. Счас все сделаю.
Я присела на лавку у порога и огляделась. Избушка темная, мебели мало, в углу на тумбочке телевизор, еще небось и одну программу кажет.
Хозяин тотчас ушел. За дровами. На меня напала тоска. Гостиничный номер явно не дотягивал до класса "люкс". В дверь кто-то поскребся, и вошел еще один обитатель здешних мест, в тулупе и валенках.
Ожидая увидеть Тимофея, он уставился на меня:
- Ты кто такая?
- Гость. А ты кто?
- Я к Тимофею. Где он-то?
- Не знаю. На дворе, вроде.
- А ты не наша. Из города?
- Из города, из города.
- Как вы там живете, в этих каменных мешках? Голодаете, небось.
- С чего бы это?
- Да вот моя дочка, как ни приедет, нагребет всего и - обратно. А ты чего к деду-то приехала?..
Тут вошел хозяин и они с гостем стали выяснять какие-то свои проблемы. Тимофей и дрова бросил чуть ли не у порога. Я попыталась было их засунуть в печку, но очень слабо представляла, как это сделать. Мужики бросили свой спор и повернулись в мою сторону:
- Да не так, вот так надо. Вот городские ничего толком сделать не могут.
Можно подумать, я целыми днями, то и делаю, что печь топлю. Еще я заметила, как только приезжаешь к кому-нибудь в дальние края, тамошние жители думают, что, как они живут, так все остальные, на всем белом свете.... Нет бы, хоть осторожно выведать, что к чему. А-а-а, без всякой дипломатии - сразу быка за рога...
Весело заиграл огонь под дровами. Тимофей стал возиться с самоваром.
- Садись, Василий, к столу, - обратился Тимофей к гостю, - чай пить будем.
Гость потоптался, что-то буркнул и ушел "по-английски... не прощаясь".
- Сосед мой, Васька, недавно жену схоронил - от родов померла.
- Так он же сказал, что дочка в городе.
- Так то старшая, а малая-то померла. У него детей-то много, семь душ. Этот был восьмой. А ты чего одна-то шастаешь, семья-то есть?
- Есть. На свадьбу ехала к подруге.
- Издалека?
- Издалека.
- И не боязно? Как же муж отпустил?
- Теперь-то боязно. Должны были встретить. Наверное, телеграмму не получили.
- Телеграмму?! Ты видишь, как у нас со связью-то. Придет твоя телеграмма через неделю. Дома надо сидеть, а не шляться невесть где.
От тепла, идущего от печки, меня стало клонить в сон.
- Э-э, да ты спишь, что ли? Иди вон в светелку да ложись.
- Какую такую светелку?
- Да закуток за печкой.
Печь-то была огромной, в пол-избы, а за ней дверь. Действительно, маленькая комнатка аж на два окна, а в ней кровать, тумбочка и шкаф. Тимофей следом занес мои вещи.
- Ложись, ложись. Поспи.
Я сняла шубу и упала в подушки. Сон, как будто нарочно дожидался, чтобы свалить в самое неурочное время. И приснился мне сон, что я встречаю, наконец, свою Наталью:
- Ты чего меня не встретила?!
- Да потому и не встретила, чтобы ты помучилась, как я мучилась на твоей свадьбе, глядя на твою радостную и счастливую физиономию. Я-то ведь тебя не приглашала. Какой с меня спрос?