Скитальцы-глава 15. Вуйко

               

         Вуйко, сидя на обрывке оленьей шкуры, дремал у небольшого костерка. Была уже глубокая ночь, но спать не хотелось. Его одолевали тяжелые думы. Вспоминалось недавнее, безрадостное прошлое: - «Хорошо жилось его роду на Бадыдяке. Оленей много было. Охота ладная. Купцы с товарами часто за пушниной ездили. Потом беда пришла».- Вуйко тяжело вздохнул, поправил костер, поудобнее уселся и стал вспоминать все, что дальше было:-«Солнышко уже зиму прогонять стало. Богатый старик Пукор поехал в дальнее стойбище дочь с зятем навестить. Подарков много взял.Совсем там пустое стойбище увидел. Пришла к ним «красная старуха» и всех к «верхним людям» увезла. Только одна дочь Пукора в чуме едва живая была. Уже маленько подыхать стала. Старик ее на Бадыдяк привез. Ожила она. Да вот, показал Пукор дорогу «красной старухе». Сперва, он сам, потом баба и работники – все подохли. И пошла она, старая, по стойбищу ходить, всех к «верхним людям» отправлять.А дочь Пукора – ничего, совсем здоровая стала. По чумам ходила, хворым помогала. Шаман Окотко долго камлал. Духи ему сказали, что «красная старуха» это дочь Пукора. Прогнали мы тогда ее голую в тайгу. Палками побили. Пропала, поди, баба в сугробах. А «красная старуха» все равно в стойбище осталась. Совсем мало людей в стойбище стало. Олешки в тайгу ушли – пасти некому стало. Окотко все камлал. Изгонял из стойбища «старуху». Совсем обессилел шаман. Еды на Бадыдяке совсем мало стало. Тогда Вуйко с братом пошли в тайгу. Поймали упряжного оленя. Зарезали. Понесли мясо в чум Окотко, чтобы лучше камлал. Но «красная старуха» сильнее шамана была. В чуме у него все дохлые лежали: и бабы, и сын со снохой, и сам Окотко. Совсем бояться стали люди. Мало их в стойбище осталось. Совсем пустые чумы стоят. Олени совсем далеко в тайгу ушли. Старый амикан Тобо дольше всех в стойбище жил. Уж сам к верхним людям собираться стал. Позвал он нас, кто живой остался, к себе в чум и сказал: «Уходите в чужие земли. Ничего с собой не берите, а то за вами и вещами пойдет красная старуха. Даже собак прогоните. Далеко на заходе солнышка охотники Гогуличи живут. Тойоны у них добрые. Место в тайге дадут. Принесите жертву духам, оставьте чумы, живите мирно. Уходите скорее. Так уж было. Я все сказал».
      Ушли мы – два мужика, две бабы, да нас парней трое. Ничего не взяли. В жертву духам последнюю собаку принесли. Моя была собака. Хорошо зверя брала. Жалко. Где теперь такую взять? Шли долго. Шибко голодали. Весна в тайге снег съела. Пришли в чужую землю. Увидели богатое стойбище. Наш парень – Холбан, там девку украл. Хотел в аси себе взять.  Злая была девка. Шибко дралась. Кусалась, царапалась, не давалась. Холбан осердился. Сильно ударил по голове. Убилась девка насмерть. Что делать? Голодные мы были – все равно мясо пропадает. Съели девку. В богатом стойбище узнали – нас хотели убить. Убежали мы. Вот, в новое место пришли. Долго шли, чтобы нас не догнали. Тут охотники Гогуличи живут. Место нам в урмане дали. Сказали: ставьте силки, пасти, кулемки, плашки – промышляйте зверя. Пушнину нам несите – торговать станем. Баякит – место, зверем богатое. Живите, сказали добрые люди, тайга большая – места всем хватит».
      Вуйко еще подбросил дров в потухающий костер и снова задумался: как жить стану? На новом месте чум себе сладил большой. Много бересты на олдокон ушло. Зато хороший чум получился, просторный. Теперь бабу – аси в чум надо. Совсем пропадет Вуйко без аси. Кто же ему маленьких канакан нарожает – мальчишек и девчонок? Ходил, вот, к гугуличам девку просить, щенков – канаканков просить. Девку не дали. Канаканка – обещали. Вот липа отцветет, пойду канаканку брать, собака должна ощениться.
      Вуйко снова тяжело вздохнул. Воспоминания взволновали и окончательно прогнали сон. Ночь уходила. На Востоке забрезжил свет восходящего солнца. Буйко приободрился - теперь не пропадет. Будет у него аси. Нарожает много канкан, похожих на него. Большая семья будет. Шел от гугуличей – чужих людей в тайге увидел. Мужики и девка. Украсть ее надо. Уж много дней Вуйко за ними идет. Но, сегодня девку надо украсть, а то мужики догадались, что Вуйко следом идет – помешать могут. Шибко стерегут. Пора девку красть. А то эти помешают. Как тогда быть без Аси!       
     Осеня умылась и, стоя у ручья за кустами, загляделась на восход солнца. На душе было празднично – нашелся, наконец, Василько. Счастье переполняло девушку. Ничего, что они оказались в другом странном мире. Боги помогут им.
      Вуйко неслышно подкрался. Резко прыгнул, запрокинул девичью голову, зажал ладонью рот, а пальцами другой руки сильно сдавил горло. Тело обмякло, Осеня потеряла сознание.
Охотник ловко вскинул добычу на плечо и исчез в зарослях. Бежать с таким грузом, и после удачи, было легко и радостно. Все получилось, как Вуйко задумал.
      Осеня, наконец, пришла в себя. Стала кричать и вырываться. «Пусть кричит. Мужики спят, не услышат. Я далеко убежал» - успокаивал себя Вуйко и опустил живую ношу на землю. Пленница не успела и шевельнуться, как ее тут же опутали тонкими прочными ремнями. Она звала на помощь, но звуки застревали в горле, там першило, кричать было больно.
      На пологом берегу полноводной реки, на песчаной косе, отливали свежестью берестяного покрова – пять недавно построенных чумов. У бездымно пылающего костра хлопотали две женщины. Кроме них в стойбище никого не было. Охотники еще вчера ушли в тайгу ладить ловушки на зверя и добыть мяса на еду.
      Выйдя на опушку, Вуйко по-хозяйски огляделся и направился к своему чуму. Он очень устал. Пленницу всю дорогу пришлось нести на руках. Сама она отказывалась идти и вела себя буйно. У порога чума он опустил ее на землю и облегченно вздохнул. Женщины, оставив дела, с любопытством уставились на охотника.
      - Ой, Вуйко, ты себе девку добыл, – удивилась старшая. Младшая подошла ближе и стала бесцеремонно разглядывать Осеню.
      - Фу! Она вся белая. Ее как в воде долго вымачивали, - заговорила она с неприязнью. – Смотри, Тураки, - обратилась она к старшей подруге. - Глаза-то какие большие – чисто сова. А нос-то – как клюв длинный. Тьфу, Вуйко, не баскую ты девку добыл, - демонстративно отвернулась Орокон, – так звали младшую. Она явно выражала неодобрение выбору парня.
      Вуйко снял с пленницы путы. Она, сидя, подогнула ноги. Обхватила колени руками и с ненавистью бросала колкие взгляды на похитителя и неопрятных женщин.
      - У, Вуйко, плохая из нее аси будет. Злая. Бувкэвун она. Отрава для тебя, - заключила Тураки.
      - Ну, тогда мы ее съедим, - со смехом объявила Орокон, с завистью разглядывая ладную фигуру пленницы. – Она ведь чужая. Гугуличи сердиться не станут.
      Вуйко обиделся, прогнал женщин и обернулся к Осене. Присел на корточки, коснулся ладонью девичьего подбородка и стал внимательно разглядывать ее заплаканное лицо. Его черные бусинки зрачков в раскосых глазах-щелочках гипнотизировали, подавляли волю. Осеня протестующе вскрикнула. В ней все разом взбунтовалось и она, неожиданно, зубами, цапнула ненавистную руку насильника. Вуйко отскочил и стал зализывать кровоточащую ранку.
      - Уй, злая девка, - бормотал он с раздражением. Женщины захихикали. Охотник сердито погрозил им кулаком и, грубо схватив Осеню за руку, поволок в чум.
      - Эй, парень, - крикнула вслед Орокон, - придется твою девку скушать. А то она тебя скушает. Смотри, сколько мяса выкусила из тебя, - женщина обидно рассмеялась.       Видя превосходство и в красоте, и в стати, и во всем остальном, она сразу же возненавидела Осеню. На Бадыдяке она слыла первой красавицей. Недаром ее назвали Орокон-олененок. Она не могла простить пленнице девичье обаяние.
      - Надо сразу девку ломать, - бормотал обиженный Вуйко, - а то и правда плохая аси будет. Он швырнул ее на подстилку. В чуме царил полумрак. Через дымовое отверстие – хонар, сверху падал столб света. Оттуда же свисала на бечевке связка узких, длинных, коричневых полосок вяленого мяса. Осеня, съежившись, сидела на оленьих шкурах.
      - Поесть надо, - заговорил Вуйко. – Два дня таскал девку, – оголодал шибко. Ей, поди, тоже есть охота, - решил он и срезал из связки несколько полосок мяса. – Ешь, давай. Голодной быть плохо. – Он бросил на шкуры срезанное мясо и, поощряюще улыбаясь, уселся напротив. Чавкая и пуская обильную слюну, Вуйко с жадностью рвал острыми зубами неподатливое мясо.
      - Ешь. Чего не ешь? Тебе много силы надо, - уговаривал он пленницу. – Вуйко хороший охотник. Богато жить станем. Тебе много канкан нарожать надо. Наш род совсем пропал. Мало людей осталось. - Он выбрал из кучки мяса полоску помягче и поднес ко рту девушки: - Алаке! Ой, как вкусно! Кушай, знай.
Осеня резко ударила по руке. Мясо отлетело в сторону.
      -Ты почто дерешься? Не надо драться. Кушать надо. Вуйко добрый, Вуйко ласковый. Его слушаться надо. Тогда – ая. Хорошо, значит, все станет. Аявит ми – любить друг друга будем. Слушаться не станешь – Вуйко рассердится, больно бить будет. – Он немного помолчал и с сочувствием посмотрел на девушку: - тебя как звать? Зачем молчишь? А, - догадался он, - ты не знаешь по нашему. Ничего. Вуйко научит. Вуйко аялгу-добрый, хороший. Я тебя буду звать Бегалтан. Ты вся, как луна белая. Вот какое красивое имя придумал тебе Вуйко. Бегалтан – это значит лунный свет. – Вуйко посидел молча, любуясь девушкой. Ему стало даже немножко ее жалко. – Ты пока посиди одна, - решил он, - может, не будешь стесняться, поешь. Вуйко пойдет чаю попить.
      Охотник вышел, плотно закрыв вход пологом, направился к костру. - Тураки, налей мне чаю. Горячего охота.
      -У тебя теперь аси есть. Пусть сама тебя чаем поит, - съехидничала Орокон иобидно рассмеялась.
Вуйко обиделся. Молча взял черпак, зачерпнул из висящего над костром казана, налил в маленький туесок из бересты и, присев на корточки, дуя на заваренный на травах кипяток, стал пить небольшими глотками.
      - Вуйко, мясо в стойбище кончилось. Еды нету. Из пенька чукын не сваришь, - обратилась к нему Тураки, - мужики далеко ушли. Может, сходишь в тайгу, какую-нибудь тетерю, добудешь?
      - Мне от девки уходить нельзя. Если утром охотники не придут, завтра рыбы наловлю.
До конца дня Вуйко был занят делом. Чинил и плел из гибких распаренных еловых корней ловушки для рыбы, просто так сидел и грелся на солнышке. Вечером вернулся в чум.
      Осеня сидела все в той же позе, отрешенно глядя в одну точку. Рядом лежала нетронутая кучка мяса.
      -Ты почто не ела? Голодной быть плохо. Сдохнешь. Чего тогда Вуйко делать? Где еще девку себе в аси добыть? Ешь, давай! - Он схватил горсть жесткого, колючего мяса и стал силой вталкивать его Осене в рот. Она, как могла, отбивалась и в отчаянии опять цапнула его грязную руку.
      - Уй, ты! Злая девка! – Обозлился Вуйко. Схватил ременный аркан и, наотмашь, стал хлестать беззащитное девичье тело. Осеня схватилась ладонями за лицо, согнулась и молча вздрагивала при каждом ударе.
      - Ты почто не кричишь? – обозлился истязатель и отбросил аркан в сторону. Потом решительно скинул с себя одежду, стянул с ног растоптанные чукулмы. Схватил девушку за кисти рук, резко развел их в стороны и швырнул на подстилку. Падая на спину, она плюнула в противную личину.
      - Уй, Кёле тебя заешь!- выругался Вуйко и стал с остервенением срывать с нее платье.
      Осеня задохнулась от обиды и оскорбления, ненависти и отвращения к потному, дурно пахнущему голому телу. Она вонзила ногти обеих рук в скуластое лицо насильника.
      - Уй-яй-яй!.- взвизгнул Вуйко, скрючился на краю подстилки и схватился за окровавленные щеки. Осеня, лежа на спине, согнула ноги в коленях и с силой ударила парня ногами в голый живот. Он кубарем выкатился из чума, распластался на земле и, скаля рот в злой гримасе от злобы и боли, не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть.
У костра, взявшись за бока, хохотали женщины.
      - Уй-вай! Гляди, Тураки, девка из охотника голого дурака сделала!
Это было сверх всякой меры. Такого оскорбления Вуйко снести не мог. Он вскочил и, с рычанием, рванулся в чум. Но, у входа, вдруг замер и медленно попятился назад, к костру. Навстречу вышла из чума Осеня с настороженным охотничьим луком. Женщины, с визгом, кинулись за соседний чум и с опаской выглядывали оттуда.
      Вуйко медленно отступал и, наконец, остановился. Дальше отходить было некуда. Сзади обжигал голое тело жаркий костер. Охотник заворожено смотрел на остро отточенный наконечник стрелы. Он отлично знал убойную силу своего оружия и понял, что девка – ганальчи, – умелый стрелок из лука.
     Еще в детстве дедушка Тороп обучил, Осеню, в совершенстве владеть этим искусством. Вуйко затравленно оглянулся и в его глазах блеснул лучик надежды. Из-за чума, быстро и бесшумно, как кошка, за спиной Осени подкрадывалась Орокон. В руках у нее была увесистая дубина. Девушка, не догадываясь о грозящей за спиной опасности, остановилась в пяти шагах от противника. Девичья коса растрепалась. Взгляд был решительным. Она откинула корпус назад, выставила вперед левую ногу и стала медленно натягивать тетиву. Но, Орокон была уже почти рядом. Но до девки было еще далеко, Дубиной не достать. Стараясь не шуметь, Еще раз шагнула вперед, для удобства, перехватилась руками и сделала решительный взмах…