Такое вот придумал название. Цель? Привлечь внимание к проблеме. А проблема-то довольно простая, человеческая, и касается взаимоотношений человеческих. И с проблемой этой, наверняка, многим из нас в жизни пришлось столкнуться. И многим из нас пришлось прочувствовать боль унижения, дикую обиду от невозможности противостоять злу – человеческой наглости.
Происходило дело на крайнем севере, когда геологам в работе помогала малая авиация. Особенно вертолёт Ми-4, любимец и друг. Условия работы лётчиков были, зачастую, экстремальными. Погода баловала не часто, да и геологи, своими проблемами, ставили пилотов, порой, в безвыходное положение – заставляли работать на пределе возможности, и техники, и человеческой.
Работали в ту пору в районе два Пети. Росли в одно время, воспитывались одним обществом, оба из простых семей, а выросли вот какие разные.
Один Петя родился и вырос на севере, с измальства в тайге, на природе, с ружьишком, а грезил небом. Вот и стал пилотом вертолёта Ми-4. Парень работящий, живой, как ртуть, спортивного склада. А уж летать любил – можно сказать, упивался небом. Школу молодого бойца – вторым пилотом, прошёл быстро, и ввёлся командиром. Бортмехаником у него стал Иван, личность в авиаотряде легендарная. В годах уже мужик, хороший авиаинженер – трудись себе на земле спокойно, обихаживай отрядный авиапарк. Нет же, летать хотел. Петра он давно заприметил, понравился ему парень. Открытый, прямой, за чужие спины не прячется. Вот и стали летать вместе, сдружились – «неразлейвода». Вторым пилотом с ними летал молодой, парнишка скромный. С Петра да Ивана себя делал. Эти плохому не научат. А вот технику, да пилотаж осваивал быстро. У Петра тогда допуски не все были – в высоте полётов был ограничен. А у геологов то рельеф – до среднегорного, да сильно расчленённого. Так что приходилось Пете крутиться между дозволенным и, по работе, необходимым. Ивана они в экипаже «папой» величали. Понятное дело – опыт. Да и техника в его руках всегда была безотказной. А работал экипаж на совесть. Геологи знали – и выручит всегда, и в беде никогда не бросит. В той работе надёжность и доверие большого стоят. Иной раз припечёт, уж и саннорму дневную вылетали, а у геологов «полундра» опять. То группа на связь не выходит, чёрт-те где запропастилась. То где-то бедолаги без продуктов кукуют, то занемог кто-то. Вот уж и темнеет, а вертушка на точку только заходит, да уж и с посадочными фарами. Спустится Петя со своей верхотуры, усядутся у колеса тройкой своей, отходят от грохота моторного, в себя приходят – сил до столовки добраться нету. За это и уважали геологи Петра и его команду.
А на земле, начальником геологической партии работал другой Петя, Петро, чтоб точнее. Где-то одногодок первого. Специалист средней, так скажем, руки. Мужик крупный, здоров физически, отчего, видать, лицом вельми надменен. Хитроват, что за достоинство держал, да с начальством умел крепко дружить, хорошо чувствовал, где что сказать к месту, где правильно помолчать. Таких вот принципов. Коллектив подбирал себе соответственно, ребяток умненьких. Чтоб сор из партийной избы не выносили. С этим строгий был Петро. Допустим, пульку с заезжим начальничком расписать, отдохнуть интеллигентно. Безобидную – вист-копеечка. В преферансе компания толк понимала. Переморгнулись лукавенько, и влетел дорогой гость, на вистах-то, на пару-тройку сотен. По тем временам денежка приличная. Потом давай виновато извиняться, долг прощать. Благодетели. Потом начальник у них на кукане. Надо какие концы в воду, глубина обеспечена. Такой вот коллективец собирал Петро под свои знамёна. А вот территория работ его партии располагалась, большей частью, в расчленённом среднегорье – выше допустимой для Пети-лётчика высоты полётов. Приходилось выкручиваться экипажу. Летали с отключенным барографом. Не называли в полётных листах места своих посадок, названия партии, чтоб избежать скандала в случае проверок. И не ставил своей подписи Петро в полётных листах, в которых место работы вертолёта обозначалось – бассейн такой-то большой реки. Дела велись в расчете на доверие и порядочность.
Работал у Петра завхозом некий таёжный мужичок Кеша, Иннокентий, по серьёзному если. Давно работал с геологами, свой был. И называли его все ласково – Кехой. Мужик приветный, на все руки, лётчикам всегда рад. Ему-то подолгу на базе партии в одиночестве пребывать доводилось. А тут лётчики прилетят, баньку истопить попросят. Потом Кеха с ними в компании посидит, на грудь после баньки примут. Дружил он с летунами, короче.
Случилось Пете, летая в горах, загнать хорошего июньского медведя. Залетел он к Кехе, попросил шкуру выделать – в долгу, мол, не останусь. Кеха, он в этом деле мастак был – выделал на славу, ждал летунов. А тут, как раз, Петро со своими геологами из захода вернулся. Зашёл к Кехе, увидал шкуру – откуда, допрашивает. Кеха, как на духу – так, мол, и так, Петя попросил выделать. Тут Петро вспылил. Как это, без его согласия, без договору с ним. Шкуру в охапку, и в палатку к себе утащил. Хороша была шкура, чего там рака за камень заводить. Кехе то каково? Сделал доброе дело.
Пару дней спустя залетает вертолёт, горняков высаживает – в баньке радикулиты отпарить. Петя к Кехе, с могорычём, естественно. Кеха ситуацию объяснил, виноватый. Петя с минуту помедлил, видно переваривал, потом прямо к Петру в палатку. Видит – широкие нары медвежьей шкурой застелены, а на шкуре компания в картишки балуется. Немая сцена недолгой была. Компания молчит, чует недоброе. Рванул Петя шкуру из под присутствующих, тоже не хилый парень был. Компанию опрокинул с картами вместе и вышел молча. С тем и улетел. Оставил Петра в дурацкой ситуации перед соратниками.
Такого Петро Пете простить не мог. Амбиции мучили, да и гордыня глодала. Всё продумал Петро, всё просчитал и ударил первым.
Поступает начальству докладная. Дескать, из-за отсутствия вертолёта постоянно срываются работы партии, не доставляется взрывчатка для горных работ. Вызывает начальство командира вертолёта для дачи объяснений. А Петро-то здесь уже, в качестве истца. Вот и сошлись два Пети у начальства в кабинете.
Командиру вопрос прямо в лоб. – Почему срываете работы партии, не летаете, не выполняете заявок?
У Пети глаза на лоб. – Все заявки выполняются в срок, ни одной задержки не было.
И тут Петро наносит свой изуверский удар, подлее которого придумать трудно.
– Пусть покажет хоть одну мою подпись на полётных заданиях, куда он летал, я не знаю.
Такая вот получилась юриспруденция. Два Пети смотрели в глаза друг другу. Один был бледен как мел. Другой нагловато ухмылялся. Петя не мог летать несколько дней, дрожали руки. Экипаж, геологи успокаивали его, приводили в порядок. Потом разобрались во всём.
Петру всё сошло с рук, он умел дружить с начальством. Он был одним из тех, о ком на Руси говорят – ему хоть в глаза насцы.