Файяглэдта.
Слышали ли вы когда-нибудь о знаках Файягладты? А приходилось ли вам их видеть?
Нет, это не праздный вопрос и не сумасбродное любопытство. Нет, о них слышат не спившиеся фантазёры, а видели их не только обкурившиеся вдрабадан.
Что такое Файягладта? Нет, это не имеет отношение к Фаям, поскольку порой оно звучит как Файяргладта или как Файярглэтта.
Да, это почти город. Ну, можно так сказать, хотя на самом деле это не местность и не селение, а целый конгломерат разрозненных кусочков всех странных особенных сумасшедших мест не только (не столько) нашего мира. Подобно тому, как яблоки разбросаны по ветвям всей яблони, но в корзине они оказываются все вместе.
Не знаю, есть ли своё собственное чувство юмора у Файяглэдты, или проявление оного – частный случай вселенского непостижимого уморительного полуиздевательства-полунасмешки, но очевидно одно – что здесь оно проявляется с большей силой и выдумкой (разнообразием). И что ещё приходит на ум, так это то, что, возможно, в одном из знаков – намёков Файягладты двое разных людей прочтут (увидят, заметят, поймут) разный смысл.
Но это так, частности, прелюдие, предисловие. Мне просто хотелось предупредить, а дальше… дальше было так, что мне сложно будет вести связное повествование и втиснуть событийный ряд в логическую последовательность, поэтому те, кто руководствуются исключительно умом, интеллектом и логикой пусть лучше переключатся на что-либо иное, иначе возможна и вполне вероятна перегрузка их системы, влекущая за собой головную боль, потерю ориентации в пространстве и времени и прочие неурядицы. Шутка.
Я шла, как обычно, в один из серых непримечательных поздненоябрьских дней, стремительно склоняющихся к промозглым сумеркам, но не имеющих меж тем того очарования, таинственности и прелести, кои по праву принадлежат летним вдохновенным сумеркам. Хотя, впрочем, одна небольшая примечательность всё-таки была. У меня в руках были большие полные сумки продуктов, а это в наше время является вполне приятной многообещающей особенностью, намекающей ещё на некоторое пребывание в этом видимо-осязаемом мире в качестве живой особы.
Поэтому настроение было не совсем угрюмым, а состояние не вполне подавленным. И даже не знаю что заставило меня обратить внимание на этот столб, ведь читать объявления на столбах не является моей любимой и наипервейшей привычкой и обязанностью, поскольку обычно на столбах пишут объявления о досуге и – вытекающем из этого – о лечении венерических заболеваний, как тут… без телефона и прочей обратной связи – без имён и намёков, без привязок к юбилеям, свадьбам, днём рождениям и прискорбной кончине… просто: «мне нужна только ты». Всё!
Но я даже не остановилась! Почему? Удивилась? Да. Отметила отличность от прочих? Да. Но прошла дальше. Разумеется, потом его уже не было. Да и с чего висеть пуле в воздухе, если выстрел давно прозвучал?
Это был первый толчок. За ним был другой. Эти странности поджидали меня в разных местах в разные состояния моей души, и всегда они были неожиданны, как любезность посреди хамства.
И ещё я поняла, что если не пытаться всё логически отследить и разложить по полочкам, процесс идёт легче и скорее, безболезненнее. Как купить билет на корабль вместо платья, и отчалить от берегов вместо того, чтоб самой сброситься с моста…
Я читала намёки на замёрзшем стекле троллейбуса, я слышала ответ для себя во фразе чужих и незнакомых мне людей, разговаривающих меж собой и вряд ли вообще меня заметивших. Я садилась на маршрутку, которая была мне вроде бы не по пути, но вернее и лучше доставила меня до пункта назначения.
Потом я просто бросила попытки как-то всё это объяснить и состыковать с привычными условностями навязанных представлений и погрузилась в это с головой. Я придумывала людей и ситуации (события), и они попадались и происходили. Я начинала стихотворение или песню, а жизнь предлагала разные варианты для продолжения. Я делала наброски, а жизнь превращала их в законченные картины. Я плыла как будто под парусами, а ветер и волны играли в салки, пытались и меня вовлечь в эту игру. Я была совсем не против. Мир никогда не станет вновь привычно-скучным, если мы однажды расправим крылья и не оглянемся на осколки прежней жизни.
Я очень изменилась с той поры. Не хожу по врачам и не советуюсь с людьми, у которых что-то «не склеилось - не срослось», я с лёгкостью иду на контакт, но тут же забываю, если «поезд ушёл». Да, я давно себя «не узнаю» и не стремлюсь больше это делать.
Файяглэдта для того и позвала меня за собой…
Самолётик.
Он упал к моим ногам с неба. И я не сразу поняла в чём дело. Я стала разглядывать его, чтобы понять что сломалось.
Он лежал на боку – маленький серебристо–серый самолётик, похожий на большие рейсовые лайнеры (типа ТУ-134), и до меня не сразу дошло, что вместо шасси у него курьи ножки. Да, обыкновенные курьи, ну, такие, как у домика Бабы-Яги. Я подняла его на ладони и искренне пожалела. Я не знала что это и откуда, но уже знала, что его так и зовут – Самолётик, причём, заранее предощущала, что он чужой как среди птиц, так и среди самолётов, поскольку никто не прощает такую явную «непохожесть» на всех остальных.
Я посочувствовала ему, и он открыл глаза. Да, у него оказались прекрасные, голубые как небо, глаза, а значит, он - вполне живое, пусть и настолько невероятное, существо. Он стал мне говорить о небе и птицах, о полёте и любви к распластанной внизу земле. Он говорил мне и о дождях и бурях, о радугах и звёздах. А я слушала, как зачарованная, держа его в своих ладонях, и думала о том, что слишком многое нас, людей, роднит с этим самолётиком. Например, что мы очень привыкли произносить, что курица – не птица, а человек не умеет летать, хотя у нас уже есть от рождения крылья и они всё время зовут нас в полёт, сжимая сердце от тоски по небу, но страх прошлого не даёт расправить крылья.
Он говорил мне, как будто мы давно с ним были знакомы – без предисловий и вступлений, и я легко поверила ему. Лишь подняла руки прямо вверх и тут же взмыла. Я потом часто проделывала этот фокус, лишь вспомнив самолётик, вызывая столбняк и удивление неизменно у всех – у трамвайных остановок, у магазинов и рынков, на площадях и средь улицы… Меня провожали взглядами, а я думала лишь о небе…
Ривв.
Он лежал на земле, подрыгивая ногами и позволяя какой-то старой женщине почёсывать себе живот. Ещё он поскуливал и изредка лаял, показывая, как ему это нравится. Все проходили мимо и, похоже, никого это не удивляло, что молодой человек дурачится не по-детски.
Я стояла, как вкопанная, и даже не пыталась понять в чём здесь подвох. Пока не встретилась взглядом с его глазами…
Кажется, я не сразу очнулась, и даже меня немного качнуло. Но теперь я понимала зачем и почему. Я почувствовала без мыслей и объяснений, утонув во взгляде бездонной печали и сострадания.
Он помогал так людям. Тем, у кого не было близких, или они перестали таковыми быть. Например, он посещал в больницах тех, к кому никто не приходит, или звонил тем, о ком давно все забыли. Или вот как сейчас, старой женщине предстал в виде пса, который убежал из дома умирать от старости, а она никак с этим не могла смириться и верила, и ждала, и искала.
Он назвался Риввом Виэштли (или Виэстли) или только выдумал себе это? Он не помнит сколько уже живёт в этом мире и как здесь оказался. Он давно течёт в потоке жизни и не мыслит себя без помощи другим. Он заглядывает им в самую глубину – на дно – души и… становится тем, кто им необходим.
Я долго пыталась понять – подлог ли это, обман ли, или действительно вполне оправданный человеческий мудрый поступок и… не знала что выбрать. Наверное, я колебалась, как многие из людей, решающие, что выбрать между сочувствием и честностью, но на деле это отдавало – между самоотречением и хватанием за привычное. И на какой-то момент я согласилась с ним.
И… мы стали действовать в паре. Конечно, мне всё это давалось с большим трудом, но… я приняла решение и… ушла в это с головой.
Пирожки.
Не помню, чем привлекла меня эта милая пожилая женщина с милыми разлетающимися во все стороны складками – морщинками у глаз.
Она продавала пирожки, и не то чтобы я была голодна, и не то чтобы я соскучилась по ним, но… я подошла и, задумчиво наклонив голову на бок, глянула на неё из-под чёлки.
Она, как все мудрые люди, не торопила меня и ждала, когда я разыграю всю партию.
- Пирожки? - спросила я тогда.
- Пирожки, - доверчиво, открыто и счастливо улыбнулась она, и её лицо чуть ли не осветилось.
- Сами пекли?
- Сама, - согласилась она, но не торопилась раскрывать свой секрет, а между тем я уже знала, что он есть.
- С любовью?
- С оной самой.
- Как любимому внуку?
- И внучке.
- Вы счастливая женщина!
- А то как же!
- Значит, и пирожки у вас счастливые… - я произнесла обычным голосом, но последнее слово прозвучало как-то иначе – будто с долгим эхом, тонущем в небе, и мелодично, будто музыка сердца…
Она наклонилась ко мне и, заглядывая в глаза, заговорщицки и плутовато-хитровато шёпотом доверила:
- Они самые, - оглянувшись по сторонам и поднеся палец к губам.
- А мне продадите?
- А сколько дашь за счастье?
- Всё бы отдала, но с собой лишь мелочь…
- Договорились! – хлопнула она ладонью по моей и, вполне довольная этой операцией, вынула тёплый душистый пирожок как я люблю – в шуршащей бумажке, блестяще-гладкой с одной стороны. Я уставилась на это произведение и, глотнув слюну, тут же отправила его в рот.
И мир стал каким-то другим. И небо – синее и глубже, и птицы – свободней и легче. И воздух – душистей и слаще… Голова почти что закружилась, а в голове запело множество голосов прекрасные легчайшие мелодии.
Когда растаял пирожок во рту, и я чуть пришла в себя, мне не терпелось ещё задать вопросы этой удивительной женщине. И, не зная с чего начать, я произнесла:
- А я раньше думала, что счастье нужно дарить, а не продавать…
- Счастье, конечно, не продаётся, но раздать его не получится. Лишь тот, кто готов отдать последнее, обретает всю полноту счастья, неведомую сытому…
Глаза её хитро подмигнули, и показалось даже, что сверкнули они как от какой-то далёкой вспышки…
Ответить на это мне было нечего.
Я бы сняла пред ней шляпу, если бы она была на мне. И часто теперь я вспоминаю об этой женщине и понимаю, как мудра жизнь, черпающая вдохновение в каждом дне и в каждом труде, и в каждой заботе дня.
Ведь каждый шаг ведёт нас по Пути, и каждый день таит в себе дары и ответы на наши непроизнесённые вопросы.
Хозяйка.
Эту женщину я давно приметила, совершая покупки в ближайшем супермаркете. Она всё время очень долго выбирала продукты, беря их в руки и что-то бубня и нашёптывая про себя. Брала и возвращала, раздумывала и решалась взять. И ладно бы ещё тот товар, что имел явные различия и отклонения, так нет – она поступала так со всеми.
Кто её сторонился, кто – крутил у виска. И вроде бы не старая женщина-то – чуть за 40, а такая гипертрофированная разборчивость.
Раньше мне было не по себе, когда я оказывалась с ней рядом, а потом… я стала легче ко всему относиться и, стоя рядом с ней, начала также копошиться в грушах.
- Где тут самая умная груша? А где самая полезная? Вылезай та, что подарит здоровье! – я будто бы не замечала её, но угловым зрением подметила, как она замерла и стала прислушиваться.
- Ну что, нет тут такой же сладкой, как поцелуй влюблённых, и такой же прекрасной, как глаза небесной гурии? – её стали сотрясать конвульсии, обернувшись к ней, я с облегчением выдохнула – она смеялась. Держась за магазинную коляску, а другую руку прижав к груди.
Я улыбнулась в ответ и решила поддержать беседу:
- Нет, я серьёзно! Если товар лежит – пусть сам о себе и расскажет.
Женщина смеялась, и каждая очередная моя реплика вызывала очередной приступ её смеха. Вскоре на нас стали косо поглядывать другие покупатели, и смотрительница зала остановилась чуть поодаль. Я разошлась не на шутку, всё больше входя в роль, пока она не остановилась смеяться и, взяв меня за руку, не промолвила:
- Милочка, товар не умеет рассказывать о себе.
- Но разве вы не разговариваете с ним?
- Я? Что ты! Я ещё в своём уме и знаю, что продукты не разговаривают. Чем им разговаривать – у них и рта-то нет! – она ещё немного посмеялась. – Ну, девочка, ну насмешила! Я – и разговаривать с предметами…
Наконец, когда все остальные мало-помалу разошлись по своим делам, она внимательно посмотрев мне в глаза и как бы решаясь – сказать или нет – полушёпотом доверила:
- Товар не умеет разговаривать – это факт. Но сама жизнь, которая пронизывает всё, порождая всё видимое и невидимое, способна говорить через любое своё создание и, зачастую, - она прищёлкнула пальцами, - предметы и вещи куда более податливее в этом отношении, нежели зажатые закрученные заалгоритменные люди. Ты понимаешь меня, дочка? – я опешила от такой доверчивости и простоты.
- Ну, я конечно, вряд ли гожусь вам в дочки… но я понимаю о чём вы. Только… зачем вы вслух-то? Можно ведь и молча…
- Можно, конечно, можно… Только я ведь забываюсь порой – шестой десяток пошёл.
- Как шестой? – ахнула я, - я думала вам чуть за 40!
Она хитро улыбнулась:
- Ой, льстишь мне, душенька! Ладно. Вижу, что не из хитрости, а по доброте душевной. А может, наивности. Кто вас знает, новую странную молодёжь! Мы мечтали о космосе и коммунизме, а вы сами в себе носите и космос, и новый мир. Только… прячете где-то у себя на задворках. Али не так?
От такой откровенности мне даже стало чуть не по себе.
- Не знаю, - растерялась я, - может, и так. Только кто же знает – каков он?
- Космос-то? Безбрежен он и глубок. Как твои глаза, детонька…
- И ваши, - подметила я.
- Это не та глубина. Мы много не знали и приходилось до многого догадываться, ну вот как с продуктами… - она улыбнулась, - а у вас сейчас и литература, и изменённые условия как в той китайской пословице, помнишь? «Чтоб жить тебе в эпоху перемен» - для китайцев это проклятие, а для души – стимул к развитию…
Бюро.
Проходя мимо этой вывески, что висела на втором этаже жилого дома, я не смогла не обратить внимание на это странное название: «Бюро Экстравагантных заказов», что в сокращении звучало как «БЭЗ» - то ли «без», то ли «ДЭЗ».
Просто чисто из любопытства зашла – захотелось узнать в чём фишка.
Оказалось – милые люди. И заказы – вполне милые. Хочешь – дом в форме тыквы, хочешь – бассейн в форме древнерусского ковша – братины, любой заказ примут, спроектируют, рассчитают, построят.
Хочешь – поздравительную открытку долгожителю на юбилей в форме черепа и перекрещенных костей, хочешь – на рождение младенца с незабвенными стишками: «родила царица в ночь не то сына, не то дочь» и т.д. до неведомой зверушки.
Чувство юмора оценила, богатство выбора – тоже.
Предложила свою выдумку и остроты – они в принципе не особо нуждались, но мой телефончик взяли, но если честно, таких хохмистов нынче хватает и хамство с пошлостью льётся уж с телевизора под странной вывеской юмора и комедии.
И тогда я подумала, а что могу придумать я, чтобы это не выходило за рамки разумного, но выделялось яркостью и новизной? И в какой сфере деятельности, какие услуги или заказы могу выполнить? Это заставило меня всерьёз задуматься и начать записывать свои проекты, стремления, так сказать, переносить фантазию на бумагу. Так скопилось несколько пухленьких тетрадок. А потом они позвонили. Чего я совсем не ожидала. И кое-что из написанного мне пригодилось. Например, реклама по аюрведе, вегетарианству и экологии сознания.
Или проекты преображения подъездов и серых торцов панелек с помощью красок и образов. Да всего и не перечислишь!
Телефон из прошлого.
Его я увидела в антикварной лавке. Он был совсем один, грустил и скучал. Я почувствовала это, и ради поддержки взяла трубку в ладонь, и на какой-то момент мне даже показалось, что он зазвонил. А, судя по рассеянно-удивлённому лицу продавца, возможно, так оно и было. Я не особо жалую старые вещи, поскольку кроме ностальгии по старым временам и флеру сентиментальности зачастую они несут вздорный или мелочный характер прежнего владельца, его болячки, комплексы и занудство, его страхи, тревоги и несчастья. Не говоря уж о том, что зачастую, как правило, они давно уже на том свете, а сам переход, довольно болезненный или тягостный, каким-то образом отражается, будто переносится, и на вещах, какими он пользовался, а особенно – любил.
Но, несмотря на это, этот телефон чем-то заинтересовал меня и даже вызвал некоторую симпатию. И хотя он был несколько дороговат для моих весьма скромных финансовых возможностей, я решилась… как бросилась с самолёта в открытый люк. Затяжной прыжок был долог, но когда раскрылся парашют…
Мне стали звонить очень старые знакомые, с кем давно не разговаривала и даже те, кому никогда не давала номер своего телефона. Мы говорили о чём угодно и с каждым находилось - о чём. А он, этот маленький хитрец каждый раз прятал свою улыбку, но она проскальзывала в каждом новом звонке, в его мелодике и колокольчиковом звоне. Я удивлялась и радовалась. И всё гадала – кто же был его прежний хозяин – уж не волшебник ли?
Листок сбывшихся событий.
«Фредерика загорелась идеей и бросилась на поиски листка. Она знала, что листок этот должен быть необычным – не тот, что вырывают из тетрадок или не тот желтовато-сероватый формата А4, на которых пишут объяснительные и жалобы. Нет, этот листок должен быть особенным. Как праздник. И внезапным. Как сюрприз. Потому что это должен быть «листок сбывшихся событий». И она поняла, что это именно то, что надо, когда в руки ей скользнул самый подходящий из всех…» - Я прочитала строчки из книжки и тут же поняла, что и мне нужно то же самое.
Да, я хочу уложить будущие события в прокрустово ложе своих желаний и устремлений. Так же с рвением и внимательной придирчивостью я рванула с места, перебирая ворох старых бумаг, клочков и вырезок из газет, набросков, намёков и глупых идей, пока не почувствовала, что это «в самый раз»!
Тут же схватилась за ручку и, выбрав самое счастливое для себя место, опустилась с алчущими глазами.
Так, что же будет сначала?
«Я шла по улице и подобрала клиновый листок. На нём нашла номер телефона и позвонила. Это положило начало большой дружбе».
Так, хорошо. Дальше?
«Мне удалось выиграть путёвку за рубеж, где я открыла для себя весь мир.»
Нет, что-то… не так. Лучше попроще:
«Мне посчастливилось съездить за рубеж, где я нашла ответы на все свои вопросы.»
Хотя… и это не совсем выражает то, что мне бы хотелось, но… ладно, оставим.
«Всё в жизни стало удаваться. И ощущение полёта на больших белых крыльях не покидает меня.»
Хорошо. Что ещё?..
Счастье? И предощущение невероятного события залило светом внутренний взор…
Кафе «Как в детстве».
Люди часто говорят о какой-то игрушке или сдобной булочке – «как в детстве», но ты никогда не сможешь объяснить словами – как это именно.
В это кафе я попала на перекрёстке Файяглэдты между зданием Файэрриса и Меркуйялэрты. Этот проход был боковым и извилистым, уходя прямо в кирпичную кладку. Я шла по нему с предвкушением чего-то такого, чему нет слов, но, став взрослее, мы навешиваем ярлык «чего-то такого загадочного/таинственного», но в детстве мы не попадаемся на такие глупые взрослые уловки. Мой интерес тем больше распалялся, чем больше вспоминалось каких-то забавных детских происшествий так, что я чуть не проскочила стеклянную дверь, и втянув в себя аромат, идущий из помещения за этой дверью, тут же тормознула и решительно заглянула внутрь.
И кто это придумал стеклянные двери и с какой целью? Возможно, чтоб в них заглядывали? Ну, вряд ли потому, что нечего скрывать!
Конечно, я не могла упустить такую возможность и, улыбнувшись какой-то своей мимолётной мысли, устроилась за столиком. Никого рядом не было, но ощущение было, что посетители и хозяева только что вышли. И только я так подумала – они тут же вышли с улыбками, смехом и привкусом удавшейся забавы. Но меня будто и не заметили, устроившись поодаль, и стали безудержно «щебетать». Отвлёкшись на них, я и не заметила когда оказался рядом со мной официант, но он не стал спрашивать что я закажу (меня всегда коробили или обескураживали такие вопросы), а стал говорить что-то о детстве, о наивных мечтах и шалостях, проделках и непосредственности. Незамысловатыми и лёгкими вопросами он выудил из меня пару баек и ситуаций из моего детства, мои впечатления и то, что вызывало воодушевление и эйфорию. И только я, было, разошлась, он уже удалился. Несколько удивившись такому обороту – я ещё не знала правил этого заведения – я решила подождать что же будет дальше – может, у него возникли какие-то срочные дела.
Почему когда мы на улице, нас тянет заглянуть в окна и витрины, а, будучи в кафе или магазине, бросить беглый взгляд туда, за стекло? Только поймав себя на этой мысли и созерцая улочку, увитую плющом или чем-то подобным, я обнаружила вновь рядом с собой официанта. Ладно хоть опять справа, а то я бы заподозрила что-нибудь неладное!
Он уже что-то принёс на подносе, хотя я ничего вроде бы не заказывала! Тем более, а удивилась, когда приподняла крышку с подноса. Там были мои любимые фаршированные рисом с морковью и луком перчики, кабачковая икра, пара безе и вишнёвый пирог. Откуда он узнал?
Поозиравшись по сторонам – может, это чей-то другой заказ? – Я всё-таки принялась за трапезу. Во время которой вполне убедилась, что название даётся не просто так. Всё было действительно как в моём детстве!
- Дэвэрик рад, что угодил вам. Желаете ещё чего-то?
- Да, но постойте, как вы угадали? – мне пришлось вывернуться назад, чтобы разглядеть этого неуловимого и бесшумного молодого человека.
- А иначе кто бы нас посещал?
- Так это вы сами всё…- я не знала какое подобрать слово, и это, похоже, его несколько развеселило.
- Ну разумеется… а как же иначе?
- Хорошо, тогда объясните, пожалуйста, в каких моих словах таился этот заказ.
- Не могу сударыня!
- Что, секрет фирмы?
- Нет, секрет спонтанного знания. Вы приоткрываете дверцу в своём сознании, я узнаю то, что мне нужно по долгу своей работы.
- И только?- Я постаралась разглядеть в его глазах хоть тень уловки.
- И только, - совершенно уверенно и ровно произнёс он.- Хотя…- улыбнулся он лишь на мгновение и тут же вернулся в предыдущее подчёркнуто вежливое, серьёзное и вежливо предупредительное состояние, - мог. Слишком сильно у вас, сударыня, завязаны гастрономические пристрастия с человеческими отношениями, событиями и впечатлениями…
Я тут же, наверняка, покраснела, поскольку он сразу же поспешил отбросить мои опасения:
- Ничего предосудительного, абсолютно. Всё в рамках!
Не знаю, была ли это правда или лишь успокоение, но мои внутренние бури утихли. Поднос с тарелками уже исчез со стола, а передо мной лежали спиченки. К чему бы это?
Вроде бы не заострённые, как для ковыряния в зубах, да и слой серы (или чего-то там) вряд ли для удаления остатков пищи. И тут я вспомнила как в детстве выкладывала из спичек слова и фигурки. Так вот оно к чему!
Хорошо же! Я стала выкладывать зверушек и слова и опять прошляпила его появление! Теперь он уже не сдержался и чуть улыбнулся:
- Не следует так реагировать на моё пришествие. Да, сударыня, у вас неплохой слух и чутьё, но… все мы - не совершенство!
Я чуть рот не открыла! Именно с такой интонацией и в таком тембре изъяснялась моя подружка Светка. Ничего себе!
- Это что, очередная шпилька?
Он рассмеялся.
- Нет, честное слово, сударыня, вы – совсем как ребёнок!
- Конечно, конечно! А вы меня сейчас будете воспитывать?
- Нет, что вы! Это сделают за меня ваши дети.
- Мои дети?
- Да, а что, вы думаете – минуете эту чашу?
- Не знаю, не задумывалась…
- А зря. О прошлом легче задумываться, но оно в этом не нуждается.
- Вот как! А вы, т.е. ваше заведение разве в этом не нуждается?
- Сложный вопрос. Не всё так однозначно. Скорее всего, нет. Есть другие варианты и возможности. Человеческая психика безгранична. Просто сейчас люди заинтересованы в такой форме… Ничего плохого… ретроспектива позволяет по-другому взглянуть и что-то переоценить, изменить отношение…
- Или возвести в ранг «золотого времени».
- Бывает и так. Но не долго. От внимательного взгляда не ускользают мелочи, а в них скрыт кусочек истины.
Облокотившись локтём о стол, т.е. подперев правой рукой подбородок, на сытый желудок вот так бы слушала полусонно ещё и ещё…
- К сожалению, не могу дольше отвлекать вас, меня ждут другие «жаждущие»!..
Но меня обидел не столь дерзкий внезапный уход, а то, что с меня никто не пожелал брать денег!
Разумеется, откуда мне было знать, что первых посетителей обслуживают бесплатно!
Но хотя бы предупредили бы! Ан нет! Нужно было оставить в недоумении и нетерпении да наверняка поприкалываться со стороны!
Что и говорить, любопытство узнать чем же и как расплачиваются посетители этого кафе (у меня возникли сомнения насчёт денег) вторично привело меня однажды в это кафе снова.
А потом… опять.
Ну… что скрывать… я стала там завсегдатаем!
А вы бы поступили иначе?
Квартира Маэйстриль.
Что и говорить, что такое возможно, скорее всего, только в Файяглэдте! Двери квартиры Маэйстриль никогда не запираются – она оставляет их открытыми на тот случай, если кто-то зайдёт на огонёк и захочет посидеть на её диванчике.
Она не боится за вещи, а уют в её квартире существует как бы сам по себе, а не создан посредством дорогих вещей, за которые нужно бояться.
На окошке всегда горит свеча – для тех, кто заблудился и ищет дорогу в потёмках. На столе всегда стоит бутыль с водой – для тех, кто испытывает жажду, а рядом – кусок хлеба – для тех, кто нуждается в срочном утолении голода. В открытую форточку залетает лёгкий свободный игривый ветерок, чтобы пройтись по клавишам открытого пианино и пошевелить «хрустальные» (сделанные из цветных стёклышек) кристаллы.
На спинке большого, массивного, но очень мягкого и уютного кресла притулился мягкий плед. Конечно, для тех, кто нуждается в тепле, особенно – тепле души…
Зачем она всё это придумала? Зачем она верит в эту сказку?
Но, как ни странно, она замечала разные следы на полу в прихожей, чуть промятые места на диванчике и в кресле, плед лежит всякий раз другими волнами и даже будто сохраняет ещё чьё-то тепло…
Свеча горит чуть иначе – как от присутствия чьего-то другого дыхания и мыслей, в бутыли убавляется воды, а от хлеба частенько остаются лишь крошки…
Конечно, можно найти разумные объяснения и всяческие оправданные отговорки, только… это не изменит её веры и её сильного стремления хоть как-то помочь другим…
Центральный парк.
Наверное, вы думаете, что книги любят пыльные тёмные полки? Вряд ли. Во всяком случае, только не в Файяглэдте. Если они не меняют сами хозяев, то продаются в Центральном парке, выбирая разные аллейки.
Стихи и проза – на ясеневой аллее, детская литература, приключения, фантастика и фэнтэзи – берёзовые скверики предпочитают. Кленово-орешниковые заросли притягивают философию, теистическую, эзотерическую литературу, лишь детективы и любовная тематика всё время маневрируют, притуливаясь то к одним, то к другим, то рассеиваясь по акациевым кустарникам. Да, скучная специализированная профильная литература очень боится сквозняков и предпочитает закрытые помещения, в крайнем случае – ларьки. Так что если сегодня солнечная прекрасная погода, и лучи заманчиво рисуют узорчатые силуэты на дорожках из цветного оргстекла, то, значит, самое время прогуляться по разным аллейкам, и среди цветочных клумбок бархоток, душистого табака, ноготков и гладиолусов выбрать свою цветную дорожку – синюю с жёлтой змейкой, зелёную в фиолетовые запятые, оранжевую в красный горошек или голубую в сиреневые завитки, по которой добрести до вашей книжки, которая ждёт вас и желает что-то особенное поведать именно вам…
А ещё липовые аллеи, в которых можно найти всевозможные сувениры от магнитиков до керамических и гипсовых статуэток в человеческий рост. Или тополиная аллея, в которых вы найдёте всевозможные кристаллы, украшения с камнями и поделки из природного камня от подсвечников и пепельниц до целых скульптур знаменитых книжных персонажей – хозяйка медной горы из малахита, русалочка из аквамарина, бегущая по волнам из лазурита, Ассоль из коралла.
А в сосновом перелеске собираются мечтатели, изобретатели и писатели, где группируются по интересам, что-то обсуждая, рисуя прутиком на утоптанной земле, или из камешков выкладывая какие-то схемы и стратегические расстановки. Здесь по рукам блуждают непонятные предметы странного предназначения – от вечных двигателей до мелафонов… Здесь всегда новым людям рады, лишь без споров игнорируя смутьянов и провокаторов, консерваторов и хитрецов. А арка из увитого плюща становится своеобразным индикатором «чистоты намерений» новичков – как правило, нежелательные субъекты, проходя через неё, то спотыкаются, то краснеют, то ещё как-то иначе «выдают себя». А в чём хитрость этой арки, никто толком не знает, может, дело вовсе не в ней? А душа центрального парка сама всё видит и решает донести понятое до других?
Душа этого парка – вообще отдельный разговор. Конечно, некоторые всё ещё спорят – есть ли она, а другие лишь стараются успеть записать все особенности и случайности, произошедшие здесь с разными людьми, чтобы составить летопись «забавных происшествий», в который раз подивившись очевидным чудесам уникального парка…
В храмах Файяглэдты.
В храмах Файяглэдты не зажигают свечей за себя и родственников, не просят для себя и своих – в них загораются свечи сами собой – за всех, кто в пути, за всех, кто влюблён, за всех, кто не изменяет Духу (верен Себе), от всех добрых мыслей людей.
В храмах Файяглэдты едва слышна музыка, но она звучит сама по себе, сотканная из тысяч и сотен тысяч чистых светлых истовых молитв и она сливается в одну лёгкую и пресветлую, возносясь к престолу Всесоздателя, окутанная дымкой ангельского пения – служения…
В храмах Файяглэдты нет дверей и никому не перекрыт вход к служению Духу. Туда приходят как те, кто уже освободились от тела, так и те, кто людьми ещё не был – звери, птицы, деревья. Но ястреб там никогда не набросится на зайца, а лев – на косулю, сова – на мышь, а жираф – на деревья. Они приходят по зову сердца, и разгорающаяся чаша Духа призывает их встать в ряды активных сотворцев, чтобы вознестись над материей, но не утратить руководства над ней.
В храмах Файяглядты не бывает споров и криков, толканий и недовольства. Всякий входящий сюда, обращается к себе, а потому у него нет возможности озираться по сторонам. Проникая вглубь себя и усмиряя волны океана, мы находим потерянное сокровище на дне нетронутым, первозданным, как бы заново рождённым.
В храмах Файяглэдты…
Пусть каждый день благословен твой будет,
Пусть будет лёгкой для тебя любая Ноша!
Пусть будет светел твой лучистый взор,
дума – чиста, а Сердце – мощным!
Пусть Путь тебе укажут звёзды
а вдохновение подарят Небеса,
подсказки пусть найдут тебя повсюду
но Важный выбор делаешь ты Сам!
Найденная газета.
Он не сразу понял, что в этой газете что-то не так, лишь пролистав несколько страниц, до него дошло что же. Внимательно вчитываясь, а не скользя взглядом, как обычно, он от изумления вытаращил глаза.
В обыкновенной на вид газете объявлений, подобранной с пустой скамейки в сквере, печатными буквами значилось:
«Ищу Прекрасное Нетленное. Готов пойти за тридевять земель. Для указания направления необходим волшебный клубок.
Сменю отжившие отношения. Удалю Камень Преткновения и разгоню Мрачные тучи на своде сознания.
Раскрою истинный Смысл любого печатного текста. Высвобождаю Мечту из тусклой затхлой темницы обыденности.
Отдам Светлую Мысль в хорошие руки. Поделюсь секретом изготовления и окрыления.
Введу в эйфорию и блаженное состояние, передаю радость на расстоянии, учу долговременному пребыванию в счастье, гарантирую устойчивый эффект.
Научу летать и парить в небесах. В крыльях нет необходимости, но если без них боитесь – можете поначалу с ними (для самоуспокоения).
Сотворю обережной круг для семьи, дома, района, города, страны. Рассматриваю коллективные заявки.
Расколдовываю от вечной сомнительности, неустроенности, загруженности и жаловства. Обучаю мгновенному распознаванию и безошибочному искоренению.
Сниму Чёрные и Серые очки на мир. Протираю и промываю глаза от сора и шелухи навязанного извне. Помогу справиться с ошеломлением и выпадением в осадок. Обучу соразмерному отношению ко всему увиденному.
Обучаю чтению мыслей и настройке на ощущения окружающих. Предоставляю пилюли от разочарования.
Научу ходить по воде и облакам в их естественном состоянии (а не по льду), а также подскажу как зайти не слишком далеко.
Вдохновляю на подвиги и самопожертвование. Певцов серенад просьба не беспокоиться!
Доведу ваши лучшие мечты и стремления до совершенства, минуя логику и абсурд. Все лавры достанутся вам, если у вас есть такая необходимость, но вообще-то помимо лаврушки существуют и другие специи!
Лечу разломы в сознании и тупики в мышлении. Вскрываю свет в Сердце для озарения всей жизни.
Удаляю грубые наслоения прошлого и иллюзии по будущему. Очищаю поле пространства и подготавливаю почву для засеивания лучшими Светлыми мыслями и желаниями. Отдаю огненные луки и стрелы из рук в руки.»
Переулок Летней Измороси.
Переулок летней измороси знаменит своими милыми зелёными домиками с изящной кружевной, хрупкой на вид, белоснежной отделкой. Прогуливаясь здесь, ощущаешь всю прелесть вроде бы не совместимого – летнего цветения, жары и лёгкости, вместе с утончённой торжественностью и холодной отстранённости. Этот переулок теряется в зарослях приграничного сада (поскольку позволяет почувствовать свои границы и посмотреть на них со стороны), а выходит на площадь Дарующего Милость. Никто уже доподлинно не знает в честь кого была названа эта площадь, но удивительно не только это в месте, где каждый булыжник, сектор переливчатой мозаики, которая составляет огромную подвижную динамичную мандалу, фонарный столб или фасад любого здания способен рассказать историю о себе, но и то, что все улицы - и только улицы! – расходящиеся 12 закруглёнными ручьями, слегка закрученными в подобие верхушки мусса, не оставляли никакого места ни для переулков, ни для закутков, хотя те так и норовили появиться то там, то здесь, но, как правило, не долго, а потому – безуспешно. В конце концов, этот переулок не так легко было обнаружить, а потому он не портил общей картины, в которой укладывалась гармоничная динамичность.
Переулок не стремился показать себя, выявить своё присутствие, а потому не воспринимался досадной помехой. К тому же, попав туда летом, ощущаешь некую нотку хрустальной новогодней прелести или чарующего танца завораживающих снежинок, а оказавшись там зимой, чувствуешь незримое присутствие беспощадного в своём очаровании и совершенстве лета, будто только отлучившегося на минутку. Если вообще уместно говорить о временах года в Файяглэдте, не подчиняющейся никаким сменам сезонов, где нет надоедливой нудности серых сумрачно-плюющихся дней поздней осени, неприкрытой грязи и мусора весны, вскрывшейся от таяния снега, изнуряющей духоты и тягуче-плотного воздуха лета, а также безнадёжно долго тянущихся, будто уставших от самих себя, зимних дней февраля и марта.
Могущество старой женщины.
Эта старая женщина частенько заявляла:
- Я не собираюсь создавать чужое могущество, поэтому не читаю чужих книг!
А потому писала свои и оживляла их своим странным колдовством. Собственно, колдуньей её было сложно назвать, поскольку она не колдовала, на картах не гадала и гипнозом не баловалась, но как ещё можно было окрестить её деятельность, если она буквально преображала людей? Причём, эти изменения странным образом затрагивали и тех людей, которые так или иначе контактировали с «преображёнными» и всё это запускало какой-то неведомый поступательный процесс.
К ней приходили со своими желаниями и трудностями в их осуществлении, а она, взглянув на них, выписывала «рецепт». Вообще же сложно было назвать это и рецептом, скорее каким-то предписанием или последовательностью ритуалов, но она говорила так просто «рецепт» и это тут же принималось на веру. А ведь как может быть рецептом, например:
1. Преломление спички на глазах у обратившегося к ней после вопроса: - вы твёрдо намерены этого добиться?
2. На коленках поползать по ковру и забраться под стол, там произнести первое, что придёт в голову.
3. Вечером в сумерках того же дня пробежаться 3 км по береговой полосе, забежав на холм, и крикнуть своё желание что есть мочи.
4. Домой возвратиться, идя задом наперёд.
5. Дома отключить всё электричество и тысячу раз повторить какую-то заковыристую фразу, данную на листочке.
6. Утром выйти из дома, сесть на первый же подъехавший транспорт, выйти на любой остановке, где почувствуется острая потребность. Пройти, соблюдая особые ориентиры, указанные в бумажке. С собой еды не брать и лучше ничего не есть, в крайнем случае – купить что-то на ходу, зайти в арку и замереть в определённой позе.
И всё в таком же духе. Как вы думаете, разумный человек на такое пойдёт? Вот именно! Это же какая-то полная ерунда! Но весь ужас в том, что оно действует. И эти дурацкие прыжки на одной ножке, и осалить все памятники города, и съехать со всех детских горок в районе, и искать по всем больницам несуществующую тётушку… Что и говорить! Это же какое-то форменное издевательство! Но вся эта нелепица достигает поставленной цели! Как ни странно… И хотя порой кажется, что легче по обычному заплатить деньгами, чем живыми цветами, «сокровищами» детства и обидами прошлого, но… деньги не дают такого эффекта…
- Это волшебный эликсир? – бывало, спрашивали её, принимая из её рук кубок с непонятным чем-то.
- О, да! – восклицала она, а после того, как тот был выпит и оказывал своё действие, могла потом поведать:
- Ведь то, во что мы верим и о чём мечтаем – самый могущественный эликсир. Нет ничего сильней человеческой мечты и веры, и только сомнения в них являются самым главным препятствием на пути их претворения, осуществления и воплощения.
«По вере вашей будет вам», а может быть и больше, но в дверь закрытую не будет врываться друг и возлюбленный. Не открыв им, рискуешь дождаться тех, кто сломает её, но ничем пресветлым и чудесным не одарит, ибо где нет Высшего, то заполняется другим качеством. Рано или поздно.
Могущество наше в наших руках, но мы не во власти того, как оно придёт и в каком облике, ибо это детали. Задача человека – задавать ритм, дух, направление, цель, но не мелодию, материю, расстояние, средства. А человек погряз в последнем. Неудивительно, в наши времена дела у него не очень-то удачны. Да и как может быть иначе? Занимаясь Не своим, мы оставляем несделанными Свои дела и мешаем должно сделать чужие тому, кто обязан, призван к этому.
Да, не сразу всё получится. Инерция привычного – затяжная штучка, но и она подчиняется Высшим Законам, а потому… вода камни точит и «изменчивый мир прогнётся» и т.д. Быть может, даже дело не в настойчивости и настырности, а в обретении безоговорочной веры в себя – свои силы, возможности. Есть она, тогда всё прикладывается к ней, как слетаются пчёлы и осы на сладкое без всякой рекламы и зазывания.
Как попадают люди в Файяглэдту?
Кто как. Конечно, всех мне не удалось расспросить, да и какой смысл доставать доказавших свой выбор, если чужие пути годятся лишь для других…
Один мне рассказал, что как-то подходя к обычной остановке, уловил нечто необычное. Будто наслоение нескольких перфораций или прозрачных картинок. Подъезжала маршрутка, и тройка лошадей, и нечто бледно-розовое, напоминающее большой цветочный лепесток. Изменение сознания чревато многими выходками, но Петер не ожидал такого подвоха, а посчитал, что это всего лишь сон. А какой спрос со сна? Он сел в это нечто необъяснимо розовое и… довольно быстро скрылся из глаз всех стоявших на остановке, впрочем, никто особо не встревожился ни его исчезновением, ни той формой, какую он избрал для оного. Причём, извозчика этого розового лепестка он не видел, но отчего-то знал его имя Нивогас (или Нивозас) – произношение некоторых звуков в переходном состоянии как бы смазывается и потому очень трудно понять что за звук, а смысл, наоборот, становится ярче, точнее, звучнее.
Другой рассказывал, что как-то блуждая по старым улочкам исторической (многовековой) части города, в какой-то миг сбился в ориентации и не то, чтобы заплутал, но как бы потерялся сам для себя. Может, этот заговор устроили ему арка, облезлая и щербатая со старым толстым витым металлическим верхом, или дерево, неведомо как выросшее на самом верху каменного усталого особняка с вензелями на чердачных выходах, или скрипучие половицы крыльца притулившегося деревянного дома, с недоумением смотрящего на грохот, блеск и выхлопы современности и прячущего свою надежду за резными, сохранившимися лишь фрагментарно, наличниками.
Возможно, стоило прислушаться к себе, когда он непонятно зачем заходил в этот магазинчик, не похожий одинаково как на современные магазины, так и прежние лавки. Но… что сделано, то сделано… да и сожалениям места нет и быть не может. Модерс давно забыл своё прежнее имя и никогда не цеплялся за путы и кандалы прошедшего.
Интересно, многие ли проходили мимо этого, оставленного на задворках цивилизации, магазинчика и стоит ли он там до сих пор?
Реальный ли это пункт или фокусы переходного состояния? Кто может знать наверняка?