- В конце концов мы можем переехать ко мне.
Муза заметно располнела: у графомана готовился к изданию уже третий роман.
- К твоей маме? Даже не знаю, как она к этому отнесётся.
- Мне душно в этих шести стенах.
Потолок и пол для Луизы не существовали, ведь она могла преспокойно бродить по стенам в пушистых комнатных тапочках с помпончиками. Она рассказывала о своей прошлой жизни с арабским шейхом, а Лёвушке приходилось это записывать. Он кусал губы от ревности, и они выглядели обветренными. Впрочем, это было похоже на правду, ведь причиной сухости губ была как раз ветреность музы.
Впрочем, нет, в этой-то реальности Луиза была верна мужу. Третий роман сладко посапывал в выдвинутом верхнем ящичке письменного стола. Того самого, за которым Лёвушка в первый раз написал графоманское своё слово.
- мама будет просто счастлива
- лжёшь – парировал Лёвушка сквозь зубы.(впрочем автор с трудом себе представляет, как это делают – парируют сквозь зубы. Но уж больно фраза нравится)
- Отчего ты мне не веришь, милый? Глаза Луизы стали бы огромными, когда бы не расплывшееся лицо. Впрочем, нетрудно было и так на нём опознать удивление.
- Я как раз тебе верю. Просто я знаю, что когда ты ходишь вниз головой по потолку, то говоришь неправду.
- хорошо, - пушистые тапочки органично слились с ворсом коврика. - Ей будет трудно принять эту новость, но ввиду экономического кризиса, сам понимаешь, нам ничего больше не остаётся.
Экономический кризис, конечно, поразил не только Левушкин бюджет. По радио, которое иногда семейная пара слушала, говорили о мировом кризисе. Впрочем, к СМИ они обращались лишь когда муза умолкала. Это происходило с каждой новой написанной главой всё реже и на более короткий промежуток времени. Отчего-то ЛГ успокаивало то обстоятельство, что бедствует не только он. Поэтому предпринимать что-либо он не торопился.
- вот опубликуем роман, гонорар получим… – бодрился Лёва.
Луиза розовой кисточкой вытирала пыль с полок. Там давно уже не было ни пылинки. Хотя возможно оттого и не было, что Луиза так часто водила по полированной поверхности доски каждый раз как только разговор заходил о переезде. Это происходило часто.
Просто Луиза скучает без мамы, хочет жить с ней – осенило, наконец, ЛГ.
- Ну хорошо, едем.
Из чулана был извлечен огромный серый чемодан. Щёлкнул засов. На дне клетчатого паза уютно умостились стопки бумаг. Уж сколько лет там лежал их первый роман! Нет, его ни разу не публиковали. О гонораре, соответственно, не могло быть и речи. Так зачем, зачем все эти бессонные ночи. Долгие вечера над клавиатурой. Можно было написать диссертацию, защититься, стать кандидатом наук, даже доктором, уважаемым человеком. Связался с этой музой. Лузер… видимо, от слова «луиза». Буква «и» просто выпала при образовании новой словоформы – мелькнуло в голове Лёвушки. Он попытался вспомнить другие примеры подобных случаев в русском языке… ведь их масса.
- Ромочка, что же ты спишь до сих пор, уже и солнышко встало давно! – раздался не скрывавший радости свершившегося, наконец, решения о переезде голосок Луизы – в чемодан забрался, баловник какой! Там же пыль, разве можно ребёнку дышать пылью-то?!
Десятилетний парнишка подскочил, потянулся, и тут же поняв обстановку, принялся собирать вещи из шкафа и утрамбовывать их в чемодан. Кое-что он просто бросал на пол, не видя никакой необходимости брать с собой какие-нибудь совсем новенькие и нечитанные книжки. Ну как можно было не понять, что если родители добрались до чемодана, значит все скоро поедут к бабушке. Луиза бродила по потолку чтобы не наступить на какой-нибудь предмет из тех, что в беспорядке лежали на полу. На руках у неё был проснувшийся от общего оживления третий плод их совместной жизни с Лёвушкой. ЛГ разбирал какие-то бумаги, диски у стола, упаковывал нужное в портфель. Где-то затерялась выпавшая буква «и» - лежит теперь на дне письменного ящика, а может быть, опять бегает с девчонками в песочнце. Как бы не забыть её взять с собой. ЛГ представил, как рассердится тёща, не увидев своей любимой буковки. Всё-таки это наше лучшее творение – вздохнул Лёвушка.