Старший лейтенант. 5

 
Полковник Фоменко стоял у окна, пока офицеры занимали свои места, смотрел на улицу.
- Капитан, - спросил он, не оборачиваясь, - ты поменял на своей машине резину на зимнюю?
- Четыре дня назад.
- Правильно. Декабрь злой будет, отомстит нам за теплую осень.
Он развернулся и прошел к письменному столу.
- Я вчера к гаишникам криминалиста посылал, то есть в ГИБДД, а сегодня вам ехать. КамАЗ с «Тойотой» столкнулись – оба водителя погибли.
- Вот-те-нате! – Не удержался от замечания Синицын. – Водитель КамАЗа на автомобильную возню свысока смотрит. Как он умудрился?
- А вот ты узнаешь и мне доложишь, лейтенант. Эксперт сказал, что на фуре тормозной трубопровод поврежден. Специально. Не автокатастрофа это, а убийство. Прежде чем ехать, с ним поговорите. Идите.
У криминалиста офицеры ничего нового не услышали, только узнали подробности: трубку надпилили, а потом - сгибая и разгибая - переломили.
- Могли перекусить кусачками, но не стали, - сказал эксперт, - скрыть умысел хотели,  под поломку маскировали, но надпил под микроскопом виден отчетливо.
На улице было довольно холодно. Целую неделю то шел снег, то таял. Ночью все подмерзало. Под снегом оставалась корочка льда. Утром – гололед. Бороться с этим безобразием было просто невозможно. В новостях по телевизору то и дело предупреждали водителей, чтобы не злоупотребляли скоростью, и показывали фотографии с мест происшествий.
Капитан вел машину уверенно. Он и летом не лихачил, а зимой и подавно.
Синицын решил подстраховаться: позвонил Петровичу – инспектору ГИБДД - и попросил встретить их через десять минут.
Если бы их спросили, ни Шутов, ни лейтенант не смогли бы вспомнить имя или фамилию Петровича: невысокий, полный, лысый с пышными усами старший лейтенант  Петрович «пережил» нескольких начальников. И для всех он был просто старшим лейтенантом Петровичем, даже для подчиненных.
Инспектор ГИБДД курил у корпуса, ожидая офицеров. Те припарковались, выбрав свободное место, и подошли к нему.
- Здравствуй старик, - протянул руку капитан, - хвастайся своими трофеями. Чем хорошим нас порадуешь?
- А что хорошего может быть в моей службе, как, впрочем, и в вашей – одни неприятности. – Старший лейтенант пожал руку капитана и кивнул Синицыну.
- Не скажи, - не согласился Шутов, - и на нашей улице бывают праздники.
Мужчины прошли за здание и направились к служебной автостоянке.
- Вот они, красавицы, - Петрович указал в сторону стоявших рядом машин.
«Тойота» получила удар в бок со стороны водителя. Кузов был буквально вдавлен внутрь салона. У КамАЗа слегка помят бампер, но кабина с левой стороны на уровне водителя также представляла печальное зрелище: глубокая вмятина и валяющиеся на сидении в кровяных разводах осколки стекла.
- Смотри-ка, - удивился Синицын, - никак японец сдачу дал? Как только достать умудрился?
- Это КамАЗ уже потом, когда скакал по тротуару, на рекламный щит напоролся, - пояснил старший лейтенант. – Не повезло мужику. Хорошо еще, что встречных машин не было и пешеходов, а то бы мясорубка случилась еще та.
- Я ведь, как только понял, что водители мертвы, пошел следы проверять, - продолжал Петрович после небольшого молчания. - Не было тормозных следов. До столкновения не было. Ладно, иномарка поворачивала, не ожидала и шла на зеленый,  а КамАЗ? Сразу под машину полез. А там трубопровод поломан и концы сухие. Сухие!  Отсутствовала  тормозная жидкость, вот и гнала фура как ошалелая.
Офицеры закончили осмотр машин и курили рядом со старшим лейтенантом.
- И еще, знаете,  что? – вдруг вспомнил инспектор, - водитель КамАЗа пытался остановить машину понижением передачи. В самом конце включил задний ход, сломал коробку передач, но удар уменьшил. Я думаю, если б не гололед, у него бы получилось.
- Получилось так, как случилось, - сказал Синицын. - Старлей, поехали с нами, покажешь на месте.
- Трубопровод с тормозной жидкостью сломан, - говорил  Петрович уже в машине, - я это сразу понял и позвонил вашему полковнику. А он прислал ко мне своего Пинкертона. Тот вырезал нарушенный кусок с обеих сторон и забрал с собой.
Через полчаса офицеры прибыли на место происшествия. Об аварии уже ничто не напоминало - город вернулся к повседневной, размеренной жизни. Даже рекламный щит был демонтирован. Шутов припарковался на обочине и обернулся к инспектору:
- Иди, Сусанин, показывай.
Старший лейтенант вылез из машины, за ним остальные. Он указал рукой вдоль дороги, на которой они остановились, в сторону перекрестка:
- Оттуда шла фура. А справа от нее выскочила иномарка. КамАЗ поддел ее, отбросил в сторону, а самого понесло влево. Пролетел через встречную полосу и воткнулся в рекламный щит.
Я же говорю, если бы по встречной полосе шли машины, здесь была бы катавасия. Хорошо еще, что грузовик был пустой, и прохожих - на счастье – не оказалось рядом. Потом, конечно, набежали. Когда мы приехали, толпа была уже приличной.
- Во-первых, ты не говорил, что фура была пустая, - заметил Шутов, - а во-вторых, про ручной тормоз ты забыл или водитель?
- Я. Пользовался он им, но не помогло.
- Пошевели мозгами, может быть, еще что вспомнишь. Номер моего телефона хоть не забыл? – съязвил офицер. - Поехали, отвезем тебя домой. Делать здесь больше нечего.
В машине Петрович все не умолкал и излагал свои версии происшедшего, как вдруг его перебил капитан:
- Старлей, а ты точно больше ничего не забыл? Фура была пустая, а легковушка? Пассажиры были?
- Да, да,  конечно, женщина. Повезло - отделалась легкими ушибами, даже в больницу ехать отказалась. Ее выбросило из машины. Плечо поранила и руку. Правда, удар боковой был и со стороны шофера. – Он замолчал и выругался про себя из-за того, что упустил такую важную деталь.
- В котором часу все произошло?
- Нам позвонили в час. Когда приехали, там была уже «скорая помощь». Сейчас, когда у всех в карманах телефоны, стало проще.
Офицеры отвезли старшего лейтенанта на работу, взяли у него данные на погибших водителей и пассажирку и отбыли к себе в отдел.

- С чего начнем? – спросил капитан лейтенанта, усевшись за свой письменный стол. – Исходных данных хоть отбавляй. Давай-ка, друг мой Саша, я буду задавать тебе вопросы, а ты, не мудрствуя лукаво, отвечать.
- Кто-то очень не любил водителя фуры – Сизова Александра Алексеевича. Это факт. – Шутов начал размышлять вслух. - Настолько, что решил избавиться от него таким коварным способом.
- И каким надо быть человеком, чтобы лишить КамАЗ тормозов зимой, да еще в черте города? – Синицын не дождался вопросов и задал свой.
- Спешил кто-то или был очень зол. - Шутов сам стал отвечать. – Мужчина, который разбирается в технике.
- Вечно спешащий, злой, сообразительный мужчина? Под это описание подходит полковник Фоменко. Начнем с него?
Капитан отмахнулся от лейтенанта рукой, как от надоедливой мухи.
«А, может быть, машина – это способ, а не причина, - подумал он, - или способ и причина одновременно. Рано задавать себе такие вопросы, нужно сначала узнать, что за человек был Сизов».
- Едем на автобазу – место работы Сизова. И к нему на квартиру. Начнем с того, что ближе, иначе крюк придется делать. - Шутов отдал ключи от «шестерки» лейтенанту. - Кстати, а где твой комплект ключей?
- В столе. Зачем карманы протирать, если твои всегда при тебе.
- Правильно, практичный ты наш. Правильно и то, что его могли убить по тысяче причин.
Офицеры надолго замолчали. Лейтенант понял, что капитан решил не торопить события, а вначале собрать  информацию о водителе. Мысленно согласился с ним и полностью сосредоточился на дороге.
По правой стороне шла снегоуборочная машина, рядом с ней ехал самосвал. Снег непрерывным потоком ссыпался в его кузов. Ушла одна переполненная машина, ее место заняла пустая. Лейтенант объехал препятствие, но на целине «шестерку» стало заносить, он сбросил скорость, принял вправо и обернулся к соседу.
- Капитан, а знаешь, что при заносе на переднеприводных и заднеприводных машинах следует реагировать по-разному?
- Конечно. На переднеприводных добавляют газ, а не сбрасывают. Но это так же непривычно, как руль с правой стороны. А скажи, лейтенант, ты бы смог сейчас остановить машину, не пользуясь педалью тормоза - одной коробкой передач и ручником?
- Эту могу попробовать, но не КамАЗ, да еще зимой!
- То-то и оно. А чем тебе КамАЗ не нравится? Будешь сверху наблюдать, как от вас отскакивают иномарки.
- К чему ты клонишь?
- Сам не знаю. Необычная авария, – ответил Шутов. – Загадал нам загадку Петрович.
Машина свернула во двор.
Офицеры, прежде чем ехать, изучали карту города, которая висела в кабинете, и   намечали маршрут следования. Почти всегда. Это помогало быстрее добираться до намеченной цели. Красным фломастером Синицын разметил на ней границы районов.
Появлению карты предшествовали мало кому известные события.
Около года назад из машины прямо во время движения через левую дверь выбросили труп мужчины. Он упал на перекрестке. Синицын, когда Фоменко приказал заняться расследованием, возмутился:
- Почему мы? Не наш район! – он искренне считал, что сможет убедить полковника.
Фоменко укоризненно посмотрел на подчиненного и изрек:
- Когда будешь носить лампасы, тогда и будешь меня учить.
Офицеры занялись расследованием, но через неделю в кабинете полковника и в их  комнате появились карты города с размеченными границами районов. Под стеклом в рамочках они неплохо вписались в интерьер.
Полковник только хмыкнул, когда увидел новшество у себя в кабинете:
- Молодец, лейтенант, умеешь, - он сразу догадался, чья это работа, – к Новому году выпустишь стенд с поздравлением.
То расследование продвигалось тяжело. Как-то офицеры обсуждали дело в присутствии дежурного, и он сообщил им, что был случайным свидетелем разговора Фоменко по телефону. Полковник с самого начала пытался отбиться от «глухаря», но ему не удалось.

Машина проехала по двору и остановилась у последнего подъезда пятиэтажного дома. Мужчины направились к нему и чуть не столкнулись в дверях с парнем, выходящим из здания.
- Молодой человек, - обратился к нему капитан, - вы не знаете, в какой квартире живут Сизовы?
Он оказался прав, остановив юношу.
- Я и есть Сизов. Что вам нужно?
Шутов показал удостоверение и предложил молодому человеку присесть на стоящую у подъезда лавочку.
- Мы расследуем обстоятельства гибели вашего…э..э..э…
- Отца. Я сын – Максим Сизов.
- А вы знаете, Максим, что это была не автокатастрофа, а убийство? – спросил капитан.
Парень растерялся. Он явно не ожидал ничего подобного.
- На КамАЗе был поврежден трубопровод с тормозной жидкостью - это и стало причиной гибели вашего отца.
Молодой человек никак не реагировал. Такая новость могла вывести из себя кого угодно: одно дело, если человек погиб в автокатастрофе, и совсем другое, если его убили. Он так бы и молчал, но его вернул к реальности Синицын:
- Есть кто дома?
- Нет.
- Н-да, пойми правильно, в связи с тем, что  я тебе только что сказал, появляются вопросы, на которые никто кроме тебя ответить не сможет. – Шутов присел рядом с парнем и закурил. – Ты в состоянии ответить?
- Да.
- Только не так, постарайся подробнее. Расскажи сначала о своей семье.
- Четверо нас: я, сестра, мать и … Трое теперь нас. – Парень замолчал на некоторое время, но потом спохватился. – Сестра учится в одиннадцатом классе. Я в институте на втором курсе. Мать работает в больнице – терапевт она. Отец? Вы знаете.
- То, что произошло, предполагает, что у отца были враги или враг. Ты ничего не замечал необычного с этой точки зрения?
- Нет. Для меня это полная неожиданность. Я даже предположить ничего не могу. Единственно с кем он ругался, так это со мной. Все я делал не так да ни этак. Но это обычный родительский бзик. Для него я все еще ребенок. С мамой ругался, но опять же из-за меня - обижался, что она его не поддерживает в споре со мной. Но все больше из-за сестры. Это обычные семейные склоки.
- Ничем не смогу помочь в этом вопросе, - заключил он, - ничего на ум не идет. Мама, может быть, что подскажет, но она в деревне у родителей. Вызвали. Сегодня ночью приезжает. Это точно не авария, вы не ошибаетесь?
- Авария, только подстроенная, - вступил в разговор лейтенант, - можешь не сомневаться. А с соседями у вас, какие отношения?
- С соседями? Нормальные. Верхние притапливают время от времени. Так мы уже привыкли. Отец в ванной и туалете сделал пластиковые потолки, а стены кафелем выложил. Протрем после потопа и живем дальше. И те уже следить стали – самим надоело.
- Вот разве что на даче? – парень задумался. – Воруют там постоянно. Так это у всех. Весной приезжаем, а дом вскрыт. Выметают все алюминиевое и нержавейку.
Но у нас теперь даже рукомойник пластмассовый. И здесь не сходится: это отец обещал ноги выдернуть ворам, если поймает. Даже дежурил как-то ночами, когда у нас помидоры с огурцами сняли.
- Значит, мать утром можно будет застать? – спросил Синицын, когда молодой человек замолчал. – Телефон у вас есть?
- Есть. – Он открыл дипломат, выдернул из блокнота листочек, написал на нем номер и протянул лейтенанту.
- Куда сейчас направляешься?
- В похоронное бюро. Пока матери нет, нужно многое успеть сделать.
- Подбросить?
- Здесь близко.
Капитан протянул парню визитку и сказал:
- Вспомнишь что-нибудь, позвони. Матери расскажи о нашем разговоре. Пусть тоже подумает.
Мужчины вернулись к машине.
- На автобазу? – спросил Синицын, выруливая со двора на дорогу.
- Пока больше некуда.
По роду своей работы офицерам приходилось бывать на многих заводах и фабриках, и на автобазах побывали разных. Как работает предприятие, и каково его финансовое положение, можно было сразу же определить по внешнему виду зданий и прилегающей к ним территории. Эта автобаза офицерам понравилась: около высокого кирпичного забора не было мусора, въездные ворота были недавно покрашены.
Вышедший к ним охранник после проверки документов куда-то позвонил и включил ворота на открывание. Стальная массивная перегородка откатилась вдоль забора.
- Вам туда, - сказал он, указывая в сторону небольшого строения, - там встретят.
Внутри было так же чисто: изнутри у забора стоял мусорный контейнер, рядом с ним располагался старый кузов грузовика, наполненный стальными отходами. По обе стороны здания тянулись крытые полупустые боксы для стоянки машин. Около старенького грузовика крутился рабочий. Он красил пульверизатором борта машины. Офицеры подъезжали к строению, когда из него вышел пожилой седой мужчина в сером ручной вязки свитере и пошел навстречу.
- Директор автобазы, - представился он, не называя фамилию, – а вы, как я понимаю, из ГИБДД по поводу Сизова?
- По поводу Сизова, но не из ГИБДД, - сказал капитан и протянул удостоверение. – Где мы можем побеседовать?
Мужчина провел гостей в свой кабинет.
- Чем могу быть полезным? – спросил он, когда офицеры расселись на стульях.
- Во время расследования происшествия выплыла интересная деталь, - начал Шутов без предисловий, - был нарушен трубопровод с тормозной жидкостью. Наш эксперт утверждает, что это не поломка, а специально сделанное повреждение. Вам, надеюсь, не надо объяснять, что это значит?
Офицеры выждали паузу, дали директору время  осмыслить сказанное.
- Не надо, - после непродолжительного молчания ответил он.
- Теперь вы понимаете, почему мы здесь, а не инспектора ГИБДД?
- Конечно, почему вы - понимаю. Но не понимаю - почему?
Офицеры переглянулись, директор это заметил и попытался объяснить, что имел в виду:
- То, что вы мне сейчас сообщили, не вписывается ни в какие рамки! Убийство? На моей автобазе? Этого не может быть!
- Потому что не может быть никогда, – закончил за директора лейтенант.
- Да. Никогда! Вам, молодой человек, тяжело такое понять. Когда вы взрастите ребенка на своих руках, и он начнет курить, может, тогда и начнете соображать. А сейчас вам рано. Тогда и начнете спрашивать себя: где и когда я проштрафился при воспитании? Я же стараюсь всегда подстелить соломку, как руководитель многое должен предвидеть. Вам этого не понять. Если кто-то почему-то решил избавиться от Сизова, то он не работает на автобазе! Своих-то я знаю. Я понятно объяснил, господа-товарищи? За слова отвечаю.
Разговор с директором автобазы офицерам ничего не дал. Они только узнали, что Сизов должен был утром в городе затариться и отправиться с грузом на Урал. Мужчинам ничего не оставалось, как раскланяться и вернуться к автомобилю.
Капитан с лейтенантом ехали в машине и молчали. Вдруг Шутов засмеялся:
- Ну что, лейтенант, получил по сусалам? Нечего лезть вперед батьки в пекло. А он ведь прав на счет курева. И вообще… Он не это имел в виду, но при здравом размышлении ты меня поймешь.
Капитан  достал сигареты, закурил, затянулся и выпустил дым в сторону напарника. Тот фыркнул и отвернулся.
- Баловство это. Не зря директор сказал, что с курением нужно бороться, сказал к случаю, но он прав. Кто читает надписи о вреде курения на пачках? То-то. Лучше бы наладили выпуск сигарет наполовину короче. И назвали соответственно: «Сигареты  для будущих некурящих».
Ты куришь, я курю - оба не против завязать с дурной привычкой. Мне достаточно затянуться разок-другой, чтобы зуд прекратился, но выкуриваю всю сигарету – жалко выбрасывать. В другие короткие нужно подложить какое-нибудь дерьмо, чтоб нашего брата выворачивало. Я не прав?
- Будем расследовать гибель курящих работников табачной фабрики, дорвавшихся до дармовщинки, тогда и выскажешь все их директору, а от меня отстань.
Капитан оглянулся на Синицына, тот сидел, нахмурившись.
Мужчин примирил звонок.
- Да, я весь внимание, - ответил лейтенант, приложив сотовый телефон к уху. – Здравствуй, Петрович.
Шутов стал прислушиваться к разговору, но лейтенант только посмеивался и поддакивал во время разговора:
- Вот спасибо. Это же надо! Кто бы мог подумать! – Телефон давно умолк, а Синицын все еще разговаривал:
- Конечно, капитану не до этого. Он обитает в облаках. Капитан печется о здоровье нации. Ты куришь, Петрович? Зря.
Лейтенант мог бы еще долго забавляться с молчащим телефоном, но Шутов его раскусил:      
- Сашка, кончай дурачиться, - остановил он треп лейтенанта, - излагай новости.
- А в чем дело, товарищ капитан? Звонил Петрович. Он, докурив третью  ополовиненную пачку сигарет, вдруг вспомнил, благодаря вашему разносу за его старческий склероз, что наш водитель въехал на улицу под «кирпич». Большой такой запрещающий въезд знак для грузовых автомобилей. Въехал на КамАЗе. Старший лейтенант подумал, что лучше сознаться в забывчивости, чем мучиться потом всю жизнь.
Капитан несколько минут молчал, не отвечая на шутки Синицына, затем свернул на обочину и остановил машину.
- Ты хоть сам понял, что сказал? - спросил он лейтенанта, - кончай балагурить - вдумайся! Водитель неисправной фуры поехал под запрещающий знак! Что это значит? Проезд под запрещающий знак сам по себе ничего не значит. Грузовик неисправен – тоже. Но вместе? Вместе два таких кричащих события! Совпадение? Сомневаюсь. Что скажешь, лейтенант?
- Мама мия! – воскликнул Синицын. - А ведь, правда! Он ехал кого-то угробить. И замаскировал это под неисправные тормоза.
Нужно проверить на автобазе, где он должен был быть в это время. Нужно узнать, кто погиб в «Тойоте», то есть, как связаны между собой водители «Тойоты» и КамАЗа?  Капитан, и кто-то должен был корректировать столкновение, стоять на углу. Как думаешь?
- Согласен. Вопросов много, но начнем с конца. Сейчас поедем на место аварии и попытаемся проследить путь фуры от столкновения к началу движения. Не мог долго ехать КамАЗ с неисправными тормозами в городе. Где-то недалеко от места происшествия Сизов и испортил тормозную систему. Если мы найдем свидетелей стоянки фуры, считай версию живой.
- Я иду прямо, а ты сворачиваешь налево, - распорядился Шутов по приезду. -  Как только, так сразу. Понял? Звонишь. На этот перекресток выезжать больше неоткуда, если двигаться по ходу движения фуры. Найдем стоянку КамАЗа, значит, мы на правильном пути и работать будем по этой версии.
«Там за поворотом, там за поворотом, там,  там,  там, – забубнил капитан. - Не мог грузовик долго ехать с неисправленными тормозами по городу! – убеждал себя  он. -  Где-то здесь собака и зарыта. Или слева, или прямо. И недалеко. Ищи, Мухтар, зарытую собаку».
Офицер пошел прямо, выискивая предполагаемую стоянку грузовика. Синицын свернул налево и тоже стал прикидывать, где мог остановиться КамАЗ. На время. На время его «поломки».
Через полчаса Шутов услышал звонок. Его телефон дергался от нетерпения. 
- Капитан,  - кричал возбужденный Синицын, - готово. Есть очевидцы. Недалеко от кафе стояла фура. Поломалась, и водитель лазил под ней, пытаясь починить. Мы-то знаем, что сломать?! Все правильно: мужик сымитировал поломку, выскочил на перекресток и.…и  погиб. Случайно.
Довольные мужчины грелись в автомобиле с работающим двигателем.
- Начало есть. Пока все достоверно, - начал рассуждать капитан, - теперь надо заняться погибшим водителем легкового автомобиля и узнать, чем он мог так мешать Сизову? А вдруг их ничего не связывает, и Сизова кто-то просто нанял? Эх, Петрович, задал ты нам головоломку, старый черт! Что он сообщил о «Тойоте»?
- Хозяин «японца» Кацнельсон Роберт Михайлович – директор туристического агентства. – Синицын читал запись в своем блокноте. - Его пассажирка – работница этого же агентства – Иванова И. Д.
- Знаешь, лейтенант, мне один студент рассказывал, как готовился к защите диплома. Руководителем дипломной работы назначили Иванову Д. И.  И он все гадал, как ее зовут: Дарья Ивановна? Дина Ильинична? А была она Дорой Израилевной, по мужу - Ивановой.
- И как защитился?
- На отлично. Толковой, между прочим, женщиной оказалась.
- Может, и нам повезет с Ивановой. К ней едем? Она наверняка на больничном и сидит дома.
- Начнем с нее. Тем более, что живет недалеко.
Дверь открыла хозяйка. Она не удивилась появлению милиционеров, пригласила на кухню, так как в зале слышался чей-то разговор.
- Там нам будут мешать, - пояснила женщина, приглашая офицеров сесть. – Вы по поводу аварии? Чай будете или кофе?
Мужчины отказались, только лейтенант попросил воды.
- Я сама водитель, - сказала Иванова после того, как подала Синицыну стакан с минеральной водой, - виноват шофер грузовика. Жаль Роберта, конечно. Нелепая смерть.
- Любая смерть нелепа. И Кацнельсон не виноват: у КамАЗа была неисправна тормозная система, - Шутов ничего уточнять не стал, просто сообщил факт.
Женщина вопросительно посмотрела на капитана.
- Тогда я не понимаю причину вашего визита.
Лейтенант решил прояснить ситуацию:
- Тормозная система была повреждена специально. Так что этим вопросом занимается уже не ГИБДД, а мы.
Хозяйка села на стул, задумалась.
- Это значит, что хотели убить водителя грузовика? Я правильно поняла? Роберт пострадал случайно? Варвары! И еще смертную казнь отменили. В городе могло и не такое случиться!
- Мы тоже об этом подумали, но пришли к другому выводу.
Капитан решил все рассказать Ивановой: рано или поздно та дошла бы и сама, осмысливая их вопросы.
- Есть у нас версия, согласно которой водитель грузовика сам устроил поломку, чтобы замаскировать убийство под несчастный случай. Все продумал, но всего не учтешь. Вмешалась случайность – рекламный щит.
Женщина никак не отреагировала на слова Шутова, просто поднялась и сказала:
- Я пойду, успокою гостей, а то начнут волноваться, и вернусь.
- А кто у вас, если не секрет? – остановил ее капитан.
- С работы пришли навестить. А что?
- Предупредите, что мы хотим побеседовать и с ними.
Хозяйка ушла и через некоторое время вернулась. Ее рейд не остался без последствий:  в квартире стало тихо.
- Расскажите нам, что такое - ваше туристическое агентство?
- А то не знаете!? Платите и… Бог вам в помощь. Бог и три руководителя на такое маленькое агентство. Теперь, правда, два.
- Три, а теперь два? Что это значит? Оно числилось не за погибшим?
- Числилось? Да, официально он возглавлял агентство. Сорок процентов уставного капитала его. По тридцать внесли любовница и зам. Теперь хозяином может стать  один из оставшихся. У Людмилы Петровны Зайцевой зарплата такая же, как у зама. Фактически она была вторым заместителем, хотя работала на подхвате: заменяла отпускников, заболевших, выполняла незапланированные работы. Итого: два.
Теперь все зависит от того, какое решение примет вдова. Она наверняка как не работала, так и не будет, и у нее попытаются выкупить долю в агентстве. Кто сумеет уговорить, тот и возглавит фирму. Но она может продать свою часть поровну, может и на сторону, с нее станется.
Женщина замолчала. Синицыну показалось, что та не любит жену погибшего начальника, он вдруг спросил:
- А вы, простите, как оказались в машине?
- Мы живем, то есть жили рядом. На обед меня шеф всегда подвозил. Туда и обратно. И только, - женщина зло сверкнула глазами в сторону лейтенанта. - Только это. Да! Думаете, я не поняла, что вы имели в виду, когда спросили?
Хозяйка переводила взгляд с одного офицера на другого. Лейтенант сделал невинное лицо.
- Мы собираем информацию. Всякую.
- Я не была любовницей шефа и не убивала его. И не надо ничего придумывать. Если бы я… я  бы… никогда не поехала! Такое пережить, просто при таком присутствовать… Мне не по силам. Для меня лучше было бы ходить на обед пешком. Бедный Роберт!
- Я задал простой вопрос и ждал такого же ответа, - сказал лейтенант, - и вас попрошу придерживать свое воображение. Подвозил на обед? Вот и хорошо.
- Вы можете представить, что теперь у нас будет твориться? – Женщина успокоилась, достала сигарету и закурила. – Мой дед воевал, всегда, когда выпивал, вспоминал войну. Пусть земля ему будет пухом! Первое, чему их учили - отстреливать офицеров. Во время атаки или обороны выбивали первыми именно их. У фашистов переняли. Это закон войны. К чему я? Обезглавленное предприятие – любое – печальное зрелище.
- Когда ваш шеф уходит в отпуск, проблем никаких не возникает? – Иванова задала вопрос, но ответа дожидаться не стала. - Я хочу сказать, что у нас сейчас будет очень весело. Многие секреты работы шеф унес с собой. Он специально не все нюансы доводил до замов – это утверждало его первенство.
Офицеры переглянулись. Лейтенант перевел взгляд с капитана на хозяйку:
- Сталинградская битва и только. Мы говорим о туристическом агентстве? Тоже мне, уравнение Ферми! Капитан, если одна машина врезается в другую - это не всегда просто авария. Мы это знаем. Но и до апокалипсиса далеко.
- Кто теперь может возглавить агентство более или менее понятно, - прервал  разозлившегося Синицына капитан, он понял, что женщина почему-то ему не понравилась, - опишите его структуру.
- У нас три филиала в соседних областных центрах. По одному в городе.  Теперь можно сказать четыре - последний только что зарегистрировали. Хотели открыть и в районных центрах, но шеф передумал - не рентабельно. В каждом работает по два человека. Центральный офис здесь, вы знаете. Я работаю секретаршей. Недолго – всего полгода. Предыдущую уволили. За что? Не знаю. Поговаривают, что болтливой была.  Работают еще три женщины: приемщица, делопроизводитель и третья ушла в декрет. Ее обязанности раскидали на всех, но основная часть досталась Людмиле Петровне Зайцевой. Заместитель шефа – Носков Валерий Васильевич – курирует филиалы. Открыв четвертый, он должен был начать работу над пятым. В этом году у нас появились еще два курортных маршрута, и Носков организовал автобусные круизы.
- Что вам еще рассказать? – женщина задумалась. - Про наше начальство я вроде бы все сообщила. Или нет? Тогда спрашивайте.
- Вот про начальство хотелось бы подробнее, - заметил Шутов. – Секретарша – это кладезь информации.
- Вы хотите, чтобы меня тоже уволили? За болтливость, как бывшую. Ее бы и расспрашивали про командиров. Ей теперь все равно.
- Расспросим, никуда от нас не денется. Но полгода -  большой срок. За это время  сведения могли морально устареть или не иметь ничего общего с последними событиями.  А, кстати, кто ее уволил?
- При мне никого не увольняли, но я и так поняла, что Роберт Михайлович. Кардинальные решения проходили только через него. Но, может быть, с чьей-то подачи.
- И что же за человек был ваш шеф?
- Хороший. Спокойный. Из тех, кто семь раз меряет и один отрезает. Поэтому авралов никаких не бывало. Только вот горящие путевки сбивали с ритма. Но тут уж сбытом занимались все. И я в том числе. Но и комиссионные получали в таких случаях. У него вообще система оплаты налажена хорошо была, да и есть. Все ничего, но если понадобится, отпрашиваться плохо. Вот тут Людмила Петровна выручала – подменяла. Можно было к шефу и не обращаться, только ей правильно сдать дела.
Она, кстати, здесь,  пришла с Раей. Это наш делопроизводитель. Заглянули меня проведать. Рая мало что знает, а вот с Зайцевой вам поговорить не помешает. Второй зам все же.
- Ну что ж, зовите, - согласился Шутов. – А что такое – делопроизводитель?
    - Наш шеф обозвал так Раину работу, когда писал должностные инструкции. Хозяин – барин, ему видней.
Женщина встала и вышла из комнаты.
- Лейтенант, есть идеи? Версия хоть какая-нибудь проклюнулась? – спросил капитан после небольшой паузы. Он хотел еще что-то сказать, но открылась дверь, и  вошла Зайцева.
Людмила Петровна была женщиной молодой и красивой. Чувствовалось, что она это знала и к мужскому восхищению относилась безразлично – привыкла. Ее джинсовый костюм – явно не китайского производства – только подчеркивал стройную фигуру.
- Вы хотели поговорить со мной, - сказала она, усаживаясь на стул, - Инна Иванова мне передала.
- Да, хотели, - подтвердил капитан. – Она вас ввела в курс дела?
- Сообщила. Какой ужас! Ладно бы несчастный случай, но убийство! И кого? Роберта! Вы точно ничего не попутали?
- Нет. Самим проще было бы, но слов из песни не выкинешь. Эксперты дали заключение однозначное. Судя по вашей реакции, вы нам мало, чем сможете помочь, и все же расскажите про ваше агентство, про ваши взаимоотношения в коллективе. Я имею в виду  не только вас, а всех.
- Понятно. Начнем с меня. Рано или поздно вы узнаете, так что не будем тянуть резину: я и Роберт состоим в интимной связи. Состояли. Он хотел развестись, но я была против. У него двое детей. И я четко представляю, что на чужом горе счастья не построишь. Не настолько я его любила, да и отношения наши постепенно стали сходить на нет. Мы практически мирно разрулили ситуацию. Он еще пытался вернуться  хотя бы к старым отношениям, но я устала от всего этого. Вот такие дела.
- А его заместитель – Носков, что собой представляет? – спросил Шутов.
- Валерий Васильевич? Это мозг нашего агентства. Ему бы возглавить его, а не шефу. Да деньжат не хватило. Но идея его. Они ведь с Робертом одноклассники, в одном дворе жили. Там же, где я и Инна. Все тут рядом. Меня пригласили все из-за той же нехватки капитала. Валера женат. И у него двое детей. Расширение нашего агентства - его работа. Он напичкан идеями. Заместитель сначала ставит задачу, допустим, увеличить прибыль, а потом уже думает, как ее решить. Вариантов не так уж много. И, тем не менее, зарплату мы постоянно поднимаем не только из-за повышения стоимости путевок.
- А как у вас с текучестью кадров? - вступил в разговор лейтенант, когда женщина замолчала.
- Нет у нас текучки. В декрет одна женщина ушла. И то на ее место никого не взяли: решили выкрутиться собственными силами.
- А секретарша?
- Точно. Про нее я забыла. Она уволилась по собственному желанию. Дали ей приличное выходное пособие. Почему ушла? Не знаю, не интересовалась. Нашла где-то место получше, да и добираться до работы было далеко.
- Где можно найти ее координаты?
- К чему это? Впрочем, вам виднее. Позвоню в агентство и узнаю.
Женщина достала сотовый телефон и набрала номер. Записала данные на листок, предоставленный ей лейтенантом, и вернула вместе с ручкой Синицыну.
- О ней лучше узнать у Валеры. Заместитель чаще с бывшей секретаршей общался. Я просто не в курсе.
- Ну что ж, на нет и суда нет. Спасибо за информацию, - поблагодарил капитан. – При необходимости мы свяжемся с вами.
Зайцева ушла. Поднялись и офицеры.
- Там еще мадам есть, - напомнил лейтенант, - грешно упускать такой случай.
- Зови, - согласился Шутов.
Делопроизводитель Рая ничего нового не сообщила. Они узнали только, что та по совместительству работает уборщицей.
- Вот теперь все, - подвел итог капитан. – Можно отчаливать.
Мужчины попрощались с женщинами и ушли. Сидя в машине за рулем, Шутов не спешил заводить двигатель.
- Звони предшественнице Ивановой. Бывшая секретарша может прояснить ситуацию. С такой работы так просто не уходят: зарплата приличная, сплошная демократия, шеф не деспот. Кончай дымить, займись делом.
Синицын набрал номер домашнего телефона, что дала Зайцева, но там от него попытались отделаться: Анна Мельникова на работе.
- Понятное дело, - согласился лейтенант, - поэтому и звоню, чтобы узнать номер рабочего телефона. У меня для нее сообщение со старой работы.
Телефон некоторое время молчал, но чуть позже Синицын схватил ручку и стал что-то записывать.
- А где это? – спросил он и замолчал, выслушивая ответ, потом повернулся и сообщил:
- Она работает – где бы ты думал? – в другом туристическом агентстве секретаршей. Засланный казачок? Может такое быть? Телефон мне дали, договоримся сейчас о встрече.
Лейтенант снова набрал номер, представился, объяснил, чем вызван его звонок. Фамилию погибшего специально не назвал. На том конце слегка поартачились, но после небольшого прессинга Синицына сдались.
- Нас приглашают в кафе напротив ее нового агентства, - сообщил лейтенант, спрятав мобильник, - и это правильно. Голод не тетка. Пора подумать о бренном теле и совместить духовную пищу с чем-то материальным. Садись, капитан, на пассажирское место. Автомобиль поведу я, так как место встречи хорошо знаю. Нас ждут через полчаса.
Офицеры ехали по заснеженному городу. Деревья были усыпаны снегом. Безоблачное небо позволило солнцу залить все светом. Глаза резало, и Синицын вынужден был достать из бардачка солнечные очки. С дорог снег уже собрали и посыпали их песком. Машина шла ходко.
- Минус десять, безветрие, и все в снегу, - заметил лейтенант. – Люблю такую погоду зимой. Красотища-то какая! Белый - мой любимый цвет.
- Вырежи из плотного картона круг, – поддержал разговор Шутов. -  Раздели его на семь сегментов, и покрась во все цвета радуги. Из них сделай лопасти, по центру установи ось, а напротив запусти пылесос, чтобы вся эта хрень завертелась. Круг должен при вращении казаться белым. Дарю название: «Хобби лейтенанта».
Синицын обернулся к капитану, спросил:
- И к чему этот огород?
- Сам не знаю. Мы видим только конечный результат и, как ни печально, черный. Белый цвет мне тоже нравится больше. Нам нужно найти составляющие: красивые и некрасивые - все те, которые привели к аварии на перекрестке. Ты так и не поделился версиями по поводу случившегося. Излагай.
- Информации мало. Не готов. Иванова подкинула одну: началась борьба за единовластие. Но с чего вот так - вдруг? И причем здесь погибший Сизов – водитель КамАЗа? Или он киллер-неудачник? Директор автобазы сказал, что он безотказным был, потому что все время нуждался в деньгах. Искал любого приработка. Вопросов больше, чем ответов, правильнее сказать, предположений.
Синицын подъехал к нужному кафе и теперь выискивал место для парковки. Пришлось проехать чуть дальше и остановиться на противоположной стороне улицы.
В полупустом кафе мужчины сразу узнали по описанию за дальним столиком нужную девушку. Она была симпатичной, и легкий макияж подчеркивал это. Девушка пила кофе. Они тоже взяли по кружке и направились к ней.
- Добрый день,  - поздоровался за всех Шутов, усаживаясь рядом, - вы, Анна Мельникова?
- Да. Здравствуйте. Отпросилась на полчаса.
- А больше и не понадобится. Мы расследуем убийство Кацнельсона Роберта Михайловича.
- Шефа? – лицо девушки вытянулось, - но почему его?
- А кого вы думали? – капитан удивился ее реакции, задал сразу же следующий вопрос,  чтобы не дать девушке возможность все обдумать, - кто, по вашему мнению, должен быть?
- Мне показалось, что вы говорили по телефону о Носкове.
- Вам действительно показалось. Никакая фамилия не называлась. Это ваше сознание подсказало. Почему?
Девушка замкнулась. Она поняла, что проговорилась, и ей придется объясняться. Отхлебнув кофе и приняв решение, Анна сказала:
- Он такой безобидный.
- Несмотря на то, что уволил вас?
- Сама уволилась.
- Не лукавьте. Мы ведь не просто так спрашиваем. Вы скрываете информацию, которая может помочь найти убийцу. Подумайте об этом. – Шутов допил кофе и немигающим взглядом уставился на девушку.
- Хорошо. Вы правы. Я расскажу, за что меня уволили.
Анна тоже допила свой кофе, отодвинула подальше от себя кружку, тяжело вздохнула и стала говорить:
- Ни для кого не секрет, что секретарши готовят напитки для шефов. Мне часто приходилось заваривать чай или варить кофе для Роберта Михайловича. Как-то утром я несла две чашки для шефа и его зама. Дверь в кабинет двойная с малюсеньким тамбуром. Открывая первую, я вдруг заметила, что появилась петля на чулке – задела створкой двери ногу. Пока стояла в замешательстве, размышляя, вернуться, чтобы переодеться, или отнести сначала кофе, как услышала голоса - вторая дверь была приоткрыта. Начальник с замом ругались.
Девушка откинулась на спинку стула, замолчала, обдумывая продолжение. Офицеры не стали ее торопить, понимали, что любой репликой только собьют с мысли.
- Командиры-администраторы ругались из-за наркотиков, - наконец, решившись, продолжала она. – Шеф орал на зама и требовал, чтобы тот не впутывал агентство в свои махинации. Я тогда занесла кофе и ушла. Вот и все.
- Ой, ли? – капитан разговаривал с девушкой, но смотрел на Синицына. – Уволить человека за порванный чулок? Лейтенант, такое в моей практике встречается впервые.
- Девушка хочет сказать, - стал подыгрывать напарнику Синицын, - что ее уволили за то, что она стала приносить холодный кофе.
- А кофе остывал в тамбуре, - продолжил капитан. – Добряку Кацнельсону это не понравилось. Кому понравится всезнающая секретарша?
- Но тогда нам рассказали не все.
- Правильно, лейтенант. Выпиши даме повестку: разговор продолжим в отделе.
Анна переводила взгляд с одного офицера на другого.
- Не люблю, когда меня считают глупей, чем я есть, - продолжал Шутов, - лейтенант, помнишь, чем такое кончается?
- Кончалось всегда по-разному, но начиналось с повестки. – Синицын достал барсетку и стал рыться в ней, делая вид, что разыскивает бланки.
- Хватит, - сказала Анна, - я поняла. Расскажу все, но подписывать ничего не буду. В отделе вообще ничего не скажу.
«А я боялся, что она расплачется, - подумал капитан, - святая наивность».
- Пусть будет так, - согласился он, - сейчас для нас главное – добраться до истины.
- У шефа была прямая телефонная связь со мной, - начала рассказывать девушка, - иногда, отдав распоряжение, он забывал ее выключить. В таких случаях я всегда отключалась сама. До последнего происшествия так и было, но после я не стала спешить, когда в его кабинете кто-нибудь был. Один раз поздно заметила, как вошла Людмила Петровна, а селектор работал. Я, конечно, что-то уронила, стала лазить под столом, разыскивая это что-то. Отыскав, поднялась и выключила селекторную связь. Но ее не проведешь: все поняла. На следующий день меня вызвал шеф и сказал, что одна его молодая родственница просится к нему на работу. Делать она ничего не умеет, и ни в каком другом месте ее не примут на работу. Он же, по-родственному, готов терпеть ее неумение и по ходу дела обучать. Он сообщил, что хотел бы сделать ее своей секретаршей, а мне предложил огромное выходное пособие.
- И что, по-вашему, я должна была делать?  – спросила девушка. - Он сказал, что такое большое пособие – в размере годового жалования – мне дают, чтобы я не выдавала секреты работы конкурирующим фирмам. В общем, попросили меня. Это по телевизору маленький, худенький мужичок все божится, что сейчас рабочего практически уволить невозможно. Только убить его безнаказанно нельзя! И то под большим вопросом. В конце концов, ушла я с работы от греха подальше. Еще хорошо, что выходное пособие такое дали.
- Да, поучительная история, - отметил капитан, - но мы, Анна, не конкурирующая фирма. Секреты работы нам для другого нужны. Позвольте напомнить вам, что убит ваш бывший шеф. По логике, он был бы доволен, если мы поймаем убийцу. А вы? Вы за или против? Все еще держите на него зло?
- На него - нет. Злилась, конечно, но не на него. Сейчас расскажу, что мне известно, и сами поймете.
Девушка взглянула на часы, достала сотовый телефон и набрала номер:
- Маша, извини, что так получилось, я задержусь еще минут на тридцать. Выручай.
Офицеры переждали вынужденную паузу, поняли, что самое интересное услышат только сейчас. Оба с нетерпением ожидали продолжения рассказа.
- Я несколько раз слышала обрывки разговоров, - начала говорить девушка, - сами по себе они ничего не значат, но вместе прояснили картину. Во всяком случае, я так все поняла. Не все они содержательны, но вот беседы, а точнее, ругань между шефом и замом и есть причина, из-за которой меня уволили. Зам энергичный человек. Он постоянно искал способы заработать денег. Агентство открыло филиалы, постоянно увеличивает ассортимент курортных маршрутов. Недавно организовали автобусные круизы. Это все его – Носкова Валерия Васильевича – идеи. Но этого ему показалось мало. Мне одно время казалось, что он зарабатывает деньги даже не ради денег. Добыча денег для него стала спортом. Соревнованием самим с собой. В конце концов, он пришел к тому, к чему пришел: занялся наркотиками. Вначале устроил транзит зелья через наше агентство. Из Казахстана в Европу. Потом наладил распространение наркотиков здесь. Потом.… Потом шеф почувствовал что-то неладное. Как, почему? Не знаю. Знаю только, что он в этом не участвовал. Он во всем разобрался, и начались скандалы. На первый такой я и нарвалась, зацепившись чулком о дверь.
Девушка замолчала, собираясь с мыслями. Она уже давно поняла, что самой станет легче, если расскажет все до конца.
- Я ничего не утаиваю, поверьте. Думаете, я не понимаю, что такое наркотики? Или мне не жаль Роберта Михайловича?
Анна опять замкнулась, переждала несколько секунд, потом встряхнула головой, словно избавляясь от ненужных мыслей, продолжала:
- Знаете, зам ведь и не предлагал шефу заниматься наркотиками. Уверен был, что тот откажется. Все сам организовал потихоньку. И ведь надо же, до чего додумался! Взял мазок течки у суки и в аэропорту перемазал чемоданы у пассажиров рейса, в котором летел его курьер. Не всегда, но довольно часто таможенники с кобелем наркотики разыскивают. В тот день можно было чемодан наркоты перевести. Конфуз случился ужасный.
- Это вы тоже сумели подслушать? – не сдержался от вопроса лейтенант.
- Да! – ответила с вызовом девушка, - подслушала! Носков тогда еще просил шефа делать вид, что ничего не знает. Но тот отказался. Начальник кричал так, что мне не  пришлось подслушивать. О наркотиках ничего не говорилось, то есть кричалось, но я-то понимала из-за чего сыр-бор. Он кричал, чтоб тот прекратил все немедленно. Заместитель  отвечал, что у него есть договоренности, и так просто все прикрыть не сможет. Сошлись на двух месяцах. После этого - развод по-итальянски в случае невыполнения обещания.
- Это как? – спросил лейтенант.
- Не знаю. Спросите у зама. Его вопли цитирую. Вы меня наконец-то отпустите?
- Да, конечно, - согласился Шутов, - спасибо вам, кое-что прояснилось.
Анна взглянула на часы, поднялась и, попрощавшись, ушла.
- Баба с возу, а нам застолье, - прокомментировал ее уход Синицын и спросил: - Что будем есть?
Лейтенант расставлял на столе пельмени и сок, когда увидел возвращающуюся секретаршу.
- Капитан, несут десерт. Посмотри на входную дверь.
Девушка подошла и села.
- Извините, - улыбнулась она, - нужно кое-что уточнить. Если бы не Зайцева Людмила Петровна, я все еще работала бы в агентстве. Поймите меня правильно, уволили меня из-за нее, но зла на нее не держу. Это другое. Я думаю, что она была в курсе всего, поэтому так и отреагировала на включенный селектор. Теперь все. До свидания.
- Все нормально, Анна, - сказал капитан и протянул визитку, - еще что-нибудь вспомните, звоните.
- Вот тебе, командир, и версии как на тарелочке. Выбирай, - начал разговор лейтенант, когда девушка скрылась за дверью. – Зам не выполнил обязательства и разобрался с шефом по-итальянски. Это первая. Зайцева с Носковым дудели в одну дуду. Шеф не захотел играть в их игры, за что и поплатился. Это вторая. Доем пельмени, будет и третья – на сытый желудок.
- Приемлемо. Пока хватит и этих. Теперь привяжи к ним водителя. Он что, подвозил в агентство бланки на КамАЗе? Те, которые можно в руках принести. Откуда они его знают?
- Вопрос, конечно, интересный. Надо ехать в центральный офис и зама шерстить. Зайцева тоже, как мне кажется,  многое не договаривает. И с женой Сизова неплохо бы встретиться.
- Вот ты и составил план работы на завтра, - заметил Шутов. – Полковнику так и доложим.
После посещения кафе капитан повез лейтенанта домой.
- А ты, почему в кафе стал питаться? – спросил Синицын, - я-то понятно – холостой. У тебя с женой проблемы?
- И да, и нет. На сохранение положили. Семь месяцев беременности. Плохо себя чувствует. Она в больнице, а мне спокойнее: врачи рядом. Сейчас отвезу тебя и к ней поеду.
- Может, вдвоем?
- Нет, Сашка, извини. С тобой она хорохориться начнет. Вместо разгрузки -  напряжение. Уволь и не обижайся.
- Да брось ты, к чему реверансы? Понимаю. И меня, кстати, тоже ждут. Мой рыжий зверь. Вырос кот. Представляешь, прихожу с работы, а он сидит напротив двери и встречает. Иногда кажется, садится там, когда я ухожу, и сидит весь день. Скучает. Привязал бант к ручке двери, чтоб развлекался, так на хрипы выскочил, еле успел. Кот намотал веревку на шею и чуть не повесился – заигрался.
- Жениться тебе пора лейтенант - созрел. С Ириной встречаешься?
- С которой? С сестрой твоей жены? Встречаюсь.
- И не с ней одной, похоже.
- Да ну тебя, шеф, ты как родич стал. Еще нотации почитай.
- Убедил, не буду. Приехали, вываливайся.

Утром, на следующий день, полковник Фоменко выслушал отчет, не перебивая.
- Пока все правильно, и придраться не к чему. Версии очевидные. По ним и работайте.    
Звонил ваш друг Петрович – старый черт – переживает. Он это дело на контроле держит, как я понял. Заварил кашу, а нам теперь расхлебывать. Хотя прав, что тут говорить. Работайте, как задумали. Вечером доложите. – Полковник выпроводил офицеров, и сам вышел вместе с ними.
- Тебе привет от Татьяны, - сказал Шутов, когда они шли по коридору.
- Как она?
- Кто их поймет. Сохраняется. Ни на что не жалуется. Может быть, от меня что-нибудь скрывает? Спроси сестру, она-то все должна знать.
- Хорошо. А сейчас мы куда, капитан?
- Работаем, как задумали. Вечером доложим, - повторил слова полковника Шутов. - По машинам.

Замы в туристическом агентстве занимали одну комнату на двоих. Зайцевой на работе не было, зато Носков Валерий Васильевич оказался на месте. Офицеров встретил высокий, стройный мужчина в черном свитере и такого же цвета джинсах. На вид ему было лет сорок. Густые, коротко подстриженные волосы ежиком торчали во все стороны. Голубые глаза в сочетании с черными волосами делали лицо необычным и привлекательным.
Мужчины  представились и заняли свободные стулья.
- И кто же теперь рулит в вашем агентстве? – начал без предисловий задавать вопросы капитан. Он понимал, что все уже знают, что именно случилось с Кацнельсоном.
- Мы еще даже не похоронили Роберта Михайловича. О каком рулении может идти речь? – ответил заместитель вопросом на вопрос.
- Можно спросить и по-другому - нет проблем. Кто возглавил похоронные хлопоты?
- Я.
- Исчерпывающий ответ.
- Я не понимаю вашей агрессивности. Знаю уже, что Роберт был убит, а не погиб в автокатастрофе. Или все же погиб? В любом случае тон ваш неуместен.
- Не понимаете, знаете. Мы тоже такие: знаем и не понимаем. И вы сейчас кое-что нам объясните, чтоб поняли. Какие у вас были отношения с шефом?
- Хм, ясно. Вы меня подозреваете в убийстве. – Носков осмотрел офицеров. – С какой стати? Мы с Робертом дружили с детства. Вместе создали туристическое агентство. Мы с ним одноклассники, в конце концов. Хорошие у нас были отношения.
- Хорошие до определенного момента, - продолжал разговор Шутов, - около полугода назад они испортились. Я не прав?
Ни один мускул на лице зама не дрогнул. Он был явно готов к вопросу.
- Хорошие отношения не подразумевают постоянного согласия. У нас были разногласия и полгода назад, и год. Мы работали вместе. Но одну и ту же работу можно делать разными способами. Одни способы дороже, другие быстрые, третьи позволяют справиться с задачей между делом. Нужен оптимальный вариант. И вот здесь мы частенько расходились с Робертом во мнениях. Только и всего. Это даже скандалами назвать трудно. Неужели так сложно понять?
- И все способы подчинены одному – получению прибыли?
- Бог мой! Таков закон бизнеса.
- Чем больше получается прибыль и чем быстрее - тем лучше?
- И вы начинаете что-то понимать, - стал говорить спокойнее Носков, - это ведь азы.
- А самые большие и быстрые деньги можно сделать на продаже наркотиков? – капитан в упор смотрел на зама.
Мужчина сник. Внешне было не очень заметно, но взгляд выдал его. И ответил он не сразу, а лишь после паузы:
- При чем здесь это?
- При том. Способ быстрый, малозатратный  и позволяет справиться с задачей между делом. Я хороший ученик? - спросил Шутов. – Поговорим на эту тему? Сами начнете, или помочь?
- При чем здесь это?
- Повторяетесь Носков. При том. Значит, нужна помощь. Вы хотели наладить наркотрафик через туристическое агентство, а шеф был против. Вот и все ваши разногласия. Они ему стоили жизни.
- Чушь собачья.
- Следите за речью, иначе продолжим разговор в другом месте.
- Извините. Не убивал я его. Как вы не можете понять, что мы были друзьями? Друзь-я-ми!
- Допустим, поняли. А как насчет наркотиков? Устроить вам очную ставку с нашим источником информации? Это обвинение мы не из пальца высосали. Только после этого чистосердечное признание не пройдет. Мы себя тоже уважаем.
- Дались вам эти наркотики. Ну, попутал меня черт один раз. Так Роберт мне всю душу из-за этого вывернул. И как только узнал, не представляю. Теперь вы вот. Как-то раз казах один обратился ко мне с необычным предложением. Перебросил я - по его просьбе - партию товара на запад. Да, мне тогда деньги нужны были большие и быстрые. Так совпало. В общем, соблазнил он меня, но это была разовая помощь. Я его об этом сразу предупредил.
- Но ведь он к вам пришел - не к шефу. Знал, к кому можно обратиться. Что-то вы не договариваете.
- Все договариваю. Друзья друзей рекомендовали. Я тогда всех знакомых тряс в поисках валюты. Многие были в курсе, что мне срочно деньги нужны, вот и посодействовали.
- И для чего же вам понадобились большие и срочные деньги, если не секрет? – спросил Шутов.  - Может быть, и нам есть резон запастись?
- Может быть. Свечной заводик купить хотел. Шутка. Помните, как на выборах мэра в предвыборной кампании самого мэра поливали грязью? Вскрыли его махинацию с продажей одного разорившегося небольшого предприятия. Вернее с покупкой. Предприятие фактически выкупили, а потом выставили на липовые торги. Я по простоте душевной решил поучаствовать в аукционе.
- Надоело агентство?
- Именно. Тесно здесь. На одно туристическое агентство один начальник и два зама. Хорошо еще филиалы создали, автобусные круизы. И все равно тесно. Мне одному этого мало. Мало даже по зарплате. Из-за этого тоже с Робертом ругались. Людка и то поняла, денег заняла, а он не дал. Не хотел, чтобы я уходил.
- И хватило бы денег на свечной заводик? – спросил капитан.
- По той цене, что называлась, - за глаза. Предприятие маленькое и  разорившееся, имело шлейф долгов. У меня свой жирок поднакопился, и кредит в банке оформлял под свою квартиру и родительскую. Другое дело, что на его подъем тоже деньги нужны. Но это другой разговор. Продал бы свою долю агентства тому же Роберту или Людмиле.
- А какие обязательства вы должны были выполнить в течение двух месяцев? - спросил Синицын. – И что обозначают ваши слова о разводе по-итальянски?
- Вот откуда ноги растут! Теперь понял. Вы общались с бывшей секретаршей. Нашли с кем разговаривать.…  С этой любопытной курицей….
- И все же? - поддержал вопрос лейтенанта Шутов.
- Я разработал план мероприятий по поглощению другого агентства. Потихоньку стал воплощать его в жизнь. Рано или поздно мне пришлось бы рассказать об этом Роберту. Сказал. Тот в крик. Дал мне два месяца, чтобы все спустил на тормозах. Вот и все. Мы с этим агентством развелись по-итальянски. Это Роберта фраза. Что он имел в виду, не знаю. Наверное, безболезненное разруливание ситуации. Анна Мельникова поставила все с ног на голову. От этой курицы всего можно ожидать.
- За что вы ее так не любите? - спросил капитан, - симпатичная, вроде бы.
- Скорее всего - она меня. Я к ней безразличен. От любви до ненависти один шаг. Это про нее сказано. Анна пыталась когда-то меня соблазнить. Повода я не давал, но так уж случилось. Во-первых, я не признаю служебных романов. Во-вторых, хоть внешне она привлекательна, больше часа в ее обществе мало кто продержится, если это не связано с работой. В-третьих, я люблю свою жену. От добра добра не ищут.
Анна предсказуема. Я уже знаю, что она вам наговорила.
- Даже так? Можете повторить?
- Пожалуйста. Шеф погиб, обливать его грязью нет смысла, значит, он хороший, несмотря на то, что уволил ее. К тому же он дал ей полугодовое выходное пособие.
- Годовое, - поправил лейтенант.
- Соврала. Полугодовое. Она врет, точнее, говорит полуправду, это и путает.
Зайцева застала ее за подслушиванием. Она собрала нас и настояла на том, чтобы Роберт ее уволил. Следовательно, Людмила Петровна человек плохой. Ей ушат грязи на голову.
Но самый плохой, конечно, я. Мужчина, отвергнувший ее, должен быть наказан. Она что-то подслушала, что-то домыслила, прибавила к этому свои фантазии, и в результате появился на свет зам, который, используя свое положение, занялся грязным бизнесом. Кацнельсон узнает про это и прикрывает лавочку. В итоге плохой зам убивает хорошего шефа. Зайцева ему в этом не помогала? Вам такую идею не подбрасывали?
- Это ее версия. Согласен, очень похоже на то, что она выдала, - сказал Шутов, - а что вы думаете по этому поводу?
- Вот именно, что думаю. Я все еще продолжаю думать, и ничего не приходит на ум. Похоже, ваш эксперт анализ делал с хорошего бодуна. Это несчастный случай.
- А вот это вы зря. Наш эксперт, если сомневается, так и говорит, но если утверждает, то поверьте, так оно и есть. И алкоголем он не злоупотребляет. Несчастным случаем тут и не пахнет.
- Зайцева тоже так думает? – спросил Синицын, - где она сейчас находится?
- Похороны сегодня, вот и занимается подготовкой. Вы же с ней уже беседовали.
- Да, да, конечно, - согласился капитан, - а какие у вас с ней сложились отношения?
- Опять двадцать пять, - возмутился Носков, - у Роберта сложились. Женщина молодая, красивая, незамужняя и умная. Настолько умная, что потихоньку свела на нет их сложившиеся отношения. Вот вам пример служебного романа. Я узнал, что у них разрыв только потому, что на обед он стал ездить не с ней, а с новой секретаршей. Людмилу подвозить стал я. Мы все недалеко друг от друга живем. Она знает не больше моего. Добивайте меня, ее не трогайте.
- Ну, зачем так пессимистично, мы просто собираем информацию. Обвинений никому еще не предъявляли, - заметил Шутов.
- И не предъявите – это несчастный случай.
- Ну, зачем так оптимистично, - сказал лейтенант, - мы еще не закончили расследование, вернемся.
- Вот вам моя визитка, - подвел итог разговора капитан, - вспомните что-нибудь, звоните. Сегодня агентство больше тревожить не будем. Провожайте своего шефа.
Офицеры встали и ушли.
- Теперь к Сизовым? – спросил Синицын, когда отпустил сцепление, и машина плавно начала набирать ход. – Капитан, а что ты его не дожал с наркотиками?
- Носков мужик умный и напористый. Полгода назад? Да он уже всех и все забыл. Акция-то одноразовая. Зачем подставлять уши под его лапшу. Будет необходимость, попробуем. Но это бесперспективно. Заметил, как он бывшую секретаршу раскусил. Как будто присутствовал при нашем с ней разговоре. Я уже сам начинаю думать: не несчастный ли это случай. Или мы что-то пропустили. Увидели только то, что увело нас в сторону.
Лейтенант, - позвал через некоторое время Синицына капитан, - а ведь Носков возглавит агентство. Но ненадолго. Ему и сейчас в нем будет тесно. Не накормишь медведя ложкой меда. Это все Зайцевой достанется. Она же после работы падать на диван от усталости будет. И все же собака не здесь зарыта. Где твое блюдечко с версиями?
Синицын вел машину и молчал. Он и сам понимал, что их версии оказались несостоятельными.
- А если так: Роберта заказало полупроглоченное им агентство? – откликнулся через некоторое время лейтенант, - они ведь не знали, что это не его идея, и что он все отменил. Тесно вам? Пожалуйста, разредим немножко, только нас не трогайте. Чем не версия?
- На безрыбье и рак рыба. Еще что-нибудь подкинешь? – спросил Шутов.
- А сам что? Снизойди до сирых.
- Ты выдвигаешь версии - я проверяю. Такое вот разделение труда. Видел, как я Носкова выжал? От твоих версий один песок остался. А если серьезно, можно начинать все сначала - с родственников водителя фуры. Жену Сизова мы так и не опросили.
Лейтенант припарковался перед подъездом, и офицеры поднялись на четвертый этаж. На звонок долго никто не открывал. Они уже собирались уходить, как дверь вдруг резко распахнулась, и перед мужчинами предстала девушка в комбинации, чуть прикрывающей трусики.
- Заходите, - сказала она, развернулась и ушла внутрь.
Офицеры потоптались немного на пороге, потом все же проследовали в коридор.
- Ты всегда так встречаешь незнакомых мужчин? - спросил Синицын, когда девушка вернулась в халате и предложила пройти из прихожей в зал. Он догадался, что это дочка Сизова - ученица одиннадцатого класса.
- Только симпатичных.
- А ведомо ли тебе, беспечное дитя, что теория Ломброзо признана антинаучной, и человек с самой распрекрасной физиономией может быть насильником и убийцей? Итальянец утверждал, что черты лица отражают внутренний мир человека. Так или почти так. Но мы оба можем засвидетельствовать, что он выдавал желаемое за действительность.
- Да ладно вам. Мне брат вчера сказал, что приходили два мента. Это ведь вы?
- Мы. Прямо так и сказал? Валя, если не ошибаюсь?
- Валя, - девушка на секунду смутилась, - почти так. Хватит. Ближе к телу.
- К телу-делу, - вмешался Шутов. – Скажи тогда, где твоя мать?
- Известное дело – готовится к похоронам, – девушка взглянула на часы. – Через два часа начнутся.
Офицеры переглянулись.
- Что, облом? Мамаша нужна? А дочка вас не устроит? Что бы сказал ваш итальянец, глядя на меня? Что я покладистая, влюбчивая, обожаю оперу и прикладное искусство?
Синицын случайно увидел Валину руку, когда она поправляла прическу, и укороченный рукав халата съехал вниз. Он все понял, подошел к девушке, взял ее руку за запястье, а другой отвел рукав: вена была исколота.
- Он сказал бы, что ты глупая девчонка. Наркоманка, которая испортила жизнь себе и родителям. – Лейтенант на дух не переносил наркоманов и уже не мог остановиться – его понесло.  – Ты убила своих будущих детей. Ты не дала им шанса появиться на свет. Что за народ у нас? Пока грязь на вкус не проверят, не успокоятся. Не понимают, что от этой грязи не так-то легко отмыться. Тебе, Валя, в школе не объясняли, что такое хорошо и что такое плохо? Самой проверить надо было!
- Достали. Все достали! - взвилась девушка, - отец с матерью, теперь вот вы. Ненавижу! Нет матери. Приходите после похорон.
Шутов поднялся и, ничего не говоря, направился к выходу. Лейтенант отправился следом. В глубине души он жалел, что сорвался.
«А что, собственно, произошло? – пытался он оправдаться перед собой, - поругал незнакомого человека, но за дело. Этой соплячке ремня хорошего дать надо, а не ругать».
Офицеры еще не вышли из подъезда, когда у капитана запел сотовый телефон. Он остановился, слушая сообщение.
- Едем в роддом, что-то случилось. Ничего не сказали, но просят срочно приехать.
Лейтенант сел за руль, он знал, что Шутов будет гнать машину на пределе, а зимой это чревато. Оба молчали до самой больницы. Капитан ушел, а лейтенант закурил и стал дожидаться у входа. Шутова не было полчаса. Когда он вернулся, прошел прямо к машине. Сел на свое место и закурил. Синицын присел рядом, обернулся к капитану, спросил:
- Что случилось?
- Умерла Татьяна - почки отказали. Преждевременные роды. Девочка жива. Семимесячная.
Капитан курил, по его лицу катились слезы. Он достал платок, вытер.
- Вот такие дела, Сашка, вот такие дела.
Шутов отвернулся к окну, и Синицын не мог видеть его лица, но представлял, что творится сейчас с капитаном.
- Не имеет счастье настоящего времени. Только прошедшее и будущее, - сказал тот через некоторое время, вытирая платком лицо, - не умеем мы ценить сегодняшний день, все ждем чего-то лучшего. Проходит время, и понимаем, что хорошее-то и прошло.
Синицын молчал. Новость его огорошила, и он знал, что никакие слова уже не помогут и не исправят положения. Не так давно сам похоронил мать. Месяца два он не мог смириться с мыслью, что никогда больше ее не увидит. И лишь со временем боль улеглась. Он знал, что через все это предстоит пройти и Шутову. Лейтенант только пожал  руку капитана лежащую на колене и спросил:
- В отдел? Или я лучше позвоню полковнику и все сообщу?
- Знаешь, чего я сейчас хочу?
- Знаю, но этого-то как раз и нельзя: выпивка противопоказана.
- Сообщи. Поехали к моим.
Родители капитана все уже знали. Это было видно по лицам: мать то и дело смахивала слезы с покрасневших глаз, отец тоже шмыгал носом. Он притянул к себе сына, как только тот вошел, прижал голову к своему плечу, сказал негромко:
- Крепись, Юрка, жизнь - штука несправедливая. Тебе ли не знать с твоей работой? Теперь у тебя есть дочь. Хотя бы ради нее и нас крепись.
- Конечно, пап. Все будет… - Шутов хотел сказать хорошо, но поперхнулся, - нормально. Как-нибудь осилим и это.
Они прошли в зал, сели.
- Как вы узнали?
- Ира звонила недавно, просила тебе сообщить – сама не решилась.
- Значит, и там уже все знают. Я тоже не люблю плохие новости сообщать. Представляю, каково ее родителям.
- Всем сейчас несладко, - заметил отец, - а ведь еще нужно подготовкой похорон заниматься.
- Это мое, - подал голос Синицын, - все хлопоты за мной. Мы сейчас поедем к Юре за документами Татьяны, оттуда я - к Ирине.
Вообще-то, капитан, оставайся здесь, я все сделаю сам, дай мне только ключи от квартиры.

Капитан у родителей пробыл не долго, хотелось побыть одному. Ушел следом за лейтенантом - даже с ним не захотел ехать. До дома добирался пешком и по дороге купил спиртное.
«Я алкоголик? – спросил себя Шутов и сам себе ответил, - нет. Жизнь не удалась, только и всего. Всего-то: не удалась жизнь»!
Он налил остатки водки в стакан, выпил, зацепил пальцами хвост кильки прямо из банки и отправил в рот.
«Работаю в убойном отделе. С трупами. Вот и до меня смерть добралась. У Сашки мать не так давно умерла. Это что, издержки профессии? Шахтеры -  черные, повара - толстые, а мы – опера, значит, разносчики смерти?»
Шутов прошел к холодильнику, открыл его, но водки в нем не оказалось.
«Была же где-то. Татьяны нет и спросить некого».
Капитан прошел к бару, но там стояло только вино.
«И здесь нет, - удивился Шутов. – Это что, намек? Пора закругляться? Выходит, больше не будем».
Он вернулся на кухню и стал убирать со стола. Хмель не добрался до него, только шумело в голове, и болели виски. Мужчина мыл посуду, когда услышал за спиной шум:  приехали Синицын с Ириной.
- Держи ключи, - сказал лейтенант и положил связку на стол. – Как попал в квартиру?
- Забрал запасные у родителей.
Офицеры сели за стол и закурили. Ирина заварила кофе.
- Девочку не отдадут из роддома, пока не наберет определенного веса, - сказала она, раздав кружки, - как решил назвать?
- Татьяной – в честь матери. Меня это даже пугает. Я ведь был спокоен за жену, думал, раз лежит в больнице – под рукой – можно не волноваться. И что из этого вышло?
- Зря ты так, Юра. Не все знаешь. Татьяна раньше запрещала говорить, а теперь, чего уж... Нельзя ей было иметь детей. Был шанс, но маленький.
Любила моя сестра тебя, Юрка. Очень! – девушка присела рядом и заглянула в глаза. – Все металась, не знала, что делать. Врачи сказали, что нельзя даже мечтать о ребенке: не всем дано. Она уже почти свыклась с этим, но однажды, когда вы с ней гуляли, какая-то девочка упала. Это было еще далеко до вашей женитьбы. Ты тогда утешал ее, промокал слезы платком, чистил ранки на коленках и уговаривал не плакать из-за таких пустяков. После этого сестра перестала предохраняться.
Шутов сидел нахмурившись. Он ничего не сказал, только загасил окурок и закурил новую сигарету. Гости утомляли его, но и выпроводить их не решался.
Ирина с Синицыным переглянулись. Они поняли, что происходит.
- Мы, пожалуй, пойдем, - сказал лейтенант, вставая, - все, что нужно, сделано. Ты только крепись, капитан.
«Слава богу, - подумал Шутов, когда за ними закрылась дверь. – Теперь можно побыть одному. Ушли, и я смогу сидеть и думать, и никто не будет меня ни о чем спрашивать, ничего не будет предлагать».

Поздно вечером капитана нашли инспектора ГИБДД. Он спал в машине около своего дома.
- Петрович! - позвонил один из них своему непосредственному начальнику прямо домой, - что делать? Нам сообщили, что пьяный мужик спит во дворе в машине. Зима – не лето.  «Шестерка»  припаркована нормально. Может, жена из дома выгнала за перебор? Документы в кармане нашли. Из наших он, только опер. Капитан Шутов.
- Шутов? Юрка? Ключи от квартиры в карманах посмотрите. Уже еду, - старший лейтенант говорил по сотовому телефону и сразу же направился к выходу из  квартиры. – У него сегодня жена при родах умерла.
- Ну, ты даешь, командир! Откуда все знаешь?
- Дельце одно я им подкинул - операм.  Вот и названиваю, время от времени. Сегодня разговаривал с его начальником. Ждите.
Петрович с двумя инспекторами втащили капитана домой, раздели и уложили на кровать. Тот ворочался, мычал, но очень скоро затих. Захлопнув дверь, они вернулись к своим машинам.

Лейтенант не знал, чем заняться. Все, что необходимо в таких случаях, он сделал. Осталось главное - похороны. Он устал. Проводив Ирину домой, Синицын отправился к отцу. Настроение было скверное, хотелось общества.
Отец не удивился, он был в курсе последних событий. Предложил перекусить и достал водку из холодильника.
- Пап, знаешь, что мне сказала Ирка сегодня? – спросил сын, когда они опустошили бутылку беленькой, и отец решил покурить вместе с отпрыском. – Она сказала, что они обе любили Шутова. Она и ее сестра. Представляешь? Она скрывала все из-за Татьяны. Единственная девушка, которая…которую я привел в ваш дом. В наш бывший дом. Привел, чтобы познакомить с тобой и мамой.
- Не ври, пожалуйста, привел по моей просьбе, - уточнил отец. - Будь честным хотя бы с собой. Мать умирала от рака, хотела внуков, а ты…. ты привел по моей просьбе девушку. Чтобы дать надежду твоей маме, как-то утешить. Разве не так?
- Так. Так уж совпало. Хорошо быть все время правым?
- Думаешь, я всегда прав? Ошибаешься! Сынок, умный человек не повторяет чужих ошибок: он делает свои. Я наломал дров, и ты тоже, но свои. И что?
Старший Синицын стал заводиться. Его «понесло в сторону». Так это называла мать, когда была жива, и всегда одергивала мужа.
- Ты ждешь от меня утешения? Что хочешь услышать? Что я люблю тебя?  Люблю. Думаешь, что буду гладить всегда по шерстке? Не буду. Зачем ты пришел? Думаешь, я тебе здесь соску приготовил? Нет!
Отец встал и начал ходить от двери к окну и обратно.
- Знаешь, почему Советский Союз развалился? Не знаешь. Никогда не догадаешься. Я сам до этого не сразу дошел. Отцы – высокопоставленные – заботились о своих детях. И вырастили - не пойми что. Те тоже стали заботиться о своих: тепличные о тепличных. Вот это и есть причина развала.
- Пап, ты как на митинге, переверни пластинку. Я пришел к тебе отдохнуть, - сын попытался сменить тему разговора, но отец его не слышал.
- И что потом? Следующее поколение обгадило предыдущие. Жидко, несправедливо и в то же время заслуженно – нечего было лицемеров выращивать. Революций я устраивать не собираюсь, партий никаких мне не надо. Я вообще считаю, что собирать людей в стадо глупо. Это не животные. Придумано все на время. Партии, профсоюз – это от бессилия. Придет время, когда направлять да указывать будет не нужно. Будут работать одни законы. И мы - работяги.
Старший Синицын вернулся на свое место, сел, продолжил уже спокойно:
- Родишь внука, я воспитаю его. Он будет любить родину и деда. Тебя?  Не знаю, твои проблемы. Ты все понял, Синицын? Младший? Я, может быть, создам еще свою семью – новую.
- Ладно, пап, я устал, а ты-то чего бесишься? – дождался возможности высказаться сын. - Все я понял. Хочешь, переведу на русский язык твой монолог? Бабу нашел! Но я-то причем? Что тебе нужно? Мое одобрение? Не дождешься! Трахай хоть все юбки подряд, но… Я понимаю, тебе с больной мамой несладко было. Но жениться - это предательство по отношению к ней.
Лейтенант встал, прошептал, нагнувшись к отцу:
- Мне не нужны твои деньги, поверь, если сможешь. Маму любил и люблю. Она была лучше нас с тобой вместе взятых. Чувствую, готовился к этому разговору. Начал на пустом месте. Бог тебе судья, а я больше не вхож в этот дом. Прости, отец, жизнь дала тебе шанс. Используй его. Но детей обливать грязью так же плохо, как и родителей. Ладно бы за дело!
Сын вышел из-за стола и направился к выходу. Поступь его была тяжелой.
- Нашел, - успел он услышать отца, прежде чем захлопнул дверь, - и она не такая, как твои вертихвостки.

Лейтенант проспал, поэтому ехал к Шутову на такси. Когда добрался до него, долго звонил и пожалел, что вернул ключи от квартиры.
- Я думал, что ты ночевал у меня, - сказал заспанный капитан, открыв входную дверь. - Ты откуда?
- Весь народ из одних ворот. Знаешь, как эта штука называется?
- «Выставка достижений народного хозяйства».
- Можно и так сказать. Петрович вчера ночью звонил, просил проверить утром, не отморозил ли ты себе то самое хозяйство.
- Петрович? Он оказался у дел?
- В самом центре. Если бы не случилось то, что случилось, капитан, я бы сказал, что вчера был объявлен план «Перехват». Какого черта ты катался ночью на машине в  стельку пьяный?
- Я? По городу? Может, за водкой ездил? Иди к черту, Сашка. Я ведь знаю твою скандальную терапию: наврешь с три короба, потом признаешься. Сознавайся, причем тут Петрович?
- Петрович не причем. Его просил полковник Фоменко.
- А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо. Хватит Сашка. Перебор.
- Хватит, так хватит. И ты больше не пей. Тоже мне, нашел лекарство, - согласился лейтенант. – В двенадцать часов похороны, а сейчас поехали в отдел. Имей в виду, я тебя загружу по полной программе. Это и будет твоей терапией.
Капитан вернулся в комнату, лейтенант прошел за ним.
- Нет, Саш, сегодня - нет. Я сейчас поеду в роддом. Хочу увидеть девочку до похорон матери. Не знаю почему, но мне это кажется важным. Татьяна погибла из-за этого ребенка.
- Тогда поехали, подброшу к больнице, а сам махну к Сизовым.
Синицын позвонил в отдел, сообщил полковнику, что появится на работе лишь после похорон, и стал ждать, когда соберется капитан.
- Погода как на заказ, - отметил лейтенант, выходя из подъезда. – Ты, капитан, пойми: что случилось, то случилось. Прими это как данность, как гримасу судьбы. Увидишь сейчас дочку и полегчает. Бог дал, он же и взял.
- Верующим стал? Сейчас это модно.
- Нет. Мне кажется, что мозг человеческий просто не в состоянии осмыслить кое-какие вещи: бесконечность во времени и в пространстве, например. Должны быть начало и обязательно конец. А что было перед началом? И что находится за концом? Человеку этого не понять. Вот люди все и свалили в кучу. Придумали религию. Худо-бедно объяснили. Не верю.
- А ты заметил, лейтенант, что ближе к старости появляется больше набожных?
- Это как раз легко объяснить. Ближе к финишу люди чаще задумываются над тем, что их ждет после смерти. Так же не в состоянии разложить все по полочкам. И что им остается делать? Что нам остается делать? – уточнил вопрос Синицын, остановив автомобиль у больницы.
- Мне идти в роддом, - ответил Шутов, - а тебе ехать к вдове – Сизовой.
Капитан вышел из машины, а лейтенант развернулся и тронулся в обратный путь.
«А я ведь теперь тоже вдовец, - подумал капитан, - и как мне с этим жить»?

Синицын не ожидал встретить капитана вечером в отделе, но тот пришел.
- Ты что, командир, тут делаешь? – спросил он, столкнувшись с Шутовым в коридоре. - С ума сошел?
- Трудотерапией лечусь по твоему рецепту. Сбежал, когда все уже в подпитии были.
- Там же куча народа осталась.
- Родители справятся. Не знал, что у Татьяны так много друзей по работе. Их воспоминания, как соль на рану, и еще, представляешь, одна пара даже флиртовать начала. Да и ты сбежал, не досидел до конца.
- А что ты хочешь? Это для тебя жизнь замерла, для остальных продолжается. И ты прав, лучше помянем ее вечером вдвоем.
Офицеры отправились к начальнику: Фоменко хотел увидеться с лейтенантом. Полковник присутствию капитана не удивился и выразил соболезнование. Хотел что-то спросить, но передумал, махнул рукой и повернулся к Синицыну:
- Как продвигается расследование? Дошли до меня слухи, лейтенант, что дело можно закрывать. Или не прав?
Шутов удивленно посмотрел на соседа. Тот, повернувшись к нему, прошептал:
- На похоронах тебе не до того было. Я и не стал беспокоить.
- Сегодня утром я – как было запланировано ранее – навестил жену погибшего Сизова, - сказал уже для всех лейтенант. - Вдова все и рассказала. Дочь Сизовых наркоманка. Девица агрессивная и неуравновешенная. Мы это с капитаном ощутили на своей шкуре при личной встрече.
- Сильно пострадали? – поинтересовался Фоменко.
- Вдвоем отбились, - парировал лейтенант. – Сизова сообщила, что все попытки ее и мужа вылечить дочь, оказались безрезультатными. Девушка только озлоблялась. Дома деньги прячутся и не всегда успешно. Золотые украшения с обручальными кольцами давно пропали. Серьги, что находились постоянно на матери, они продали сами для очередной попытки лечения.
Мать боится дочери. Та не раз грозилась, что убьет ее с отцом, если они не оставят ее в покое.
Лейтенант сделал паузу и посмотрел на полковника. Он ожидал вопросов, но все молчали.
- Сизова считает, что это девушка все подстроила с машиной, и следующая на очереди она. Я и в школе был, там тоже не знают, что с ней делать.
- Она считает, ты считаешь - этого мало, - наконец вступил в разговор полковник. - Факты, подтверждающие предположения, есть?
- Отец в свое время научил водить машину и сына, и дочь. Оба не только могут водить грузовик, но и знают его, как пять пальцев. Кроме того, он часто ставил его во дворе, чтобы с утра отправляться в рейс. Девчонка, после скандалов в семье, нередко спала в нем, когда на улице было тепло, тем более, что он оборудован под это. В день гибели Сизова грузовик находился у дома, потому что с утра отец должен был ехать на Урал. После очередного скандала в этот день Валя уходила, но ночью вернулась. Правда, такое у них происходило, чуть ли не каждый день.
- Неубедительно.
- И самое главное, - возразил лейтенант, - дочь подписала протокол допроса. Она созналась, что подпилила тормозной трубопровод. И показания матери подтверждают это. Я задержал девушку.
- Что задержал, знаю. Но не чувствую в твоем голосе уверенности, лейтенант. Сам ведь сомневаешься. Как она себя ведет? Не отказалась еще от своих слов?
- Ломка у нее. Капельницу поставили.
- Вот видишь, во время ломки она тебе все подпишет. Я не ее адвокат и то понимаю. Работайте по этой версии. Других ведь нет? И к этой долго шли: через Владивосток до Харькова добирались.
- Так ведь прямых билетов не было, - огрызнулся Синицын.
- Не дайте ей возможности отказаться от своих показаний, - не обратил внимания на реплику Фоменко, - ищите подтверждения. Почему водитель поехал под «кирпич»?
- На погрузку шел. Я звонил директору автобазы. Это его информация после собственного разбирательства. Ему ведь товар доставить на Урал нужно было. Оттуда привезти другой. С накладной под этот знак, если нет другого пути, хилых мостов и прочих казусов, ездить можно.
- Н-да, - хмыкнул полковник. – А вам не кажется, господа офицеры, что ячеечки в нашей сетке нужно сделать больше? Ваши первые версии мне нравились, эта – нет. Мне кажется, что нужно поставить пост и проверить, кто катается по известному нам  перекрестку в час дня плюс-минус десять минут. Дня на два. Троллейбусы с грузовиками я бы отбросил, табуретки на колесах тоже. Много ли за двадцать минут может пересечь перекресток приличных машин? Много! Вот сеточкой их и нужно просеять. Да, ячейка, скорее всего, должна быть крупной. Рыбка тоже.
Полковник хотел закончить разговор, но его угнетало молчание Шутова.
- Юрий Дмитриевич, ты как? Знаешь, у меня есть внук. Тебе не понять, что это такое -  рано. Но поверь, через полгода будешь бежать домой к дочке. Я буду тебя ругать, ты будешь мне врать и лететь домой. Поверь на слово. Вчера внук сидел у меня на коленях и вдруг спросил: «Деда, почему у тебя на рубашке и на штанах разные пуговицы, а у меня совсем другие и одинаковые»?  Оказывается, он до этого заставлял мать пришить ему такие же, как у меня.
- И вы, конечно, сказали, - неожиданно вклинился  Синицын, - что если бы у вас под штанами были не кальсоны, а плавки, то они застегивались бы на молнию? Так или нет? На худой конец - семейные трусы, и тогда на пуговицы, как на кителе? Так что же на вас было?
Полковник выкатил глаза и побагровел. Не сразу пришел в себя, но придя, заорал:
- Свой худой конец, лейтенант, закрывай, чем хочешь. Марш отсюда. Утром чтоб были здесь. Сразу, оба, и советую не опаздывать.

Поздно вечером лейтенант позвонил Фоменко:
- Товарищ полковник, простите меня, мне нужно было вернуть к жизни капитана.
Трубка несколько секунд молчала, потом ответила:
- Понял. Помогло?
- Помогло. Мы сегодня с ним Татьяну помянули, а потом Шутов часа два мне объяснял разницу между лейтенантом и капитаном,  капитаном и полковником. Теперь спит у меня на диване.
- Помогло?
- Я же говорю, что помогло, - начал злиться Синицын.
- Тебе, лейтенант, помогло? – уточнил Фоменко. – Понял разницу между лейтенантом и полковником?
- Конечно, товарищ полковник. Я же извинился.
- Хамил публично, а извиняешься по телефону, психолог. Я сегодня представление подписал на присвоение тебе звания старшего лейтенанта. А ты сегодня же белье мое на всеобщее обозрение вывесил. Ворчу. Проехали. Быть бы тебе генералом, если б у них одни дочки рождались.
Синицын хотел ответить, но услышал короткие гудки.

Офицеры завтракали у лейтенанта. На кухне рядом с ними на третьем стуле сидел котенок. Перед ним - на его же стуле - лежала пластмассовая крышка, в которую Синицын время от времени подкладывал кусочки пищи.
- Как зовут? – спросил Шутов.
- Обращался по-разному, чаще всего звал Рыжиком. Уже откликается.
- Он же бежевый. Хулиганит?
- Выцвел. Еще как! Если положить колбаску чуть больше, есть не будет. Сбросит на пол и начнет гонять по квартире.
- Одежду твою еще не дерет когтями? Обои, смотрю, целые.
- Нет. Ты же предупреждал. Купил обтянутую материей деревянную кошку и повесил на стену. Разведешь в воде валерьянку, промажешь, так он от нее не отходит - рвет и мечет.
Капитан допил кофе, отодвинул кружку, закурил и сказал:
- Спасибо тебе, Сашка, если бы не ты, туго пришлось.
- Отстань. О чем говоришь? Думай лучше о работе.
- Полковник прав, нужно подежурить на перекрестке, - возобновил разговор после небольшой паузы Шутов. - Записать номера приличных легковушек проезжающих с двенадцати пятидесяти до тринадцати десяти. И в обратном направлении с тринадцати пятидесяти до четырнадцати десяти. Отдать список Петровичу, и пусть он его обрабатывает. Задал нам работы, и мы в долгу не останемся.
- И что это даст?
- Это время обеденного перерыва. Раз Сизов выбрал это время, мы тоже будем его придерживаться. А что даст? Не будем гадать. Отработает свое Петрович, тогда и вернемся к разговору. Дня два-три придется поторчать в это время на перекрестке.

Когда офицеры подъехали к отделу, у входа в здание их поджидал брат Вали.
- Здравствуйте, я к вам, есть сообщение.
- И чем ты нас хочешь обрадовать? – спросил Шутов, когда они добрались до кабинета и расположились за столом. – Что-то серьезное, раз решил из-за этого прогулять занятия?
- Мне придется перевестись на заочное отделение. Так что с этой стороны проблем не будет. Со смертью отца, жизнь сильно переменилась. Мне нужно будет найти работу.
- Не только у тебя, - вырвалось у капитана.
- Что вы имеете в виду?
- Жизнь полна сюрпризов, только и всего. И все последнее время черного цвета. Ты давай, парень, ближе к телу, как выражается твоя сестра.
- Из-за нее и пришел. Не виновата она, больна. Наговорит в горячке черте чего. Ей нельзя верить, вы же знаете.
- Ей - нет. А матери? – вступил в разговор лейтенант.
- Мать наша врач. Не нарколог, но стала им по совместительству. Она просто устала, сдалась. Смерть отца подкосила ее.
- А ты, значит, нет?
Парень ответил просто и лаконично:
- Нет.
- Слушай, - вмешался в разговор Шутов, - мы ее задержали, конечно. Предъявим обвинение, если подозрение перерастет в уверенность. Проверкой этого сейчас и занимаемся. За здоровье ее не волнуйся. Три капельницы тут сделают, и за это скажи спасибо лейтенанту. Мать твоя хоть немного отдохнет. Но здесь не лечебница, сам понимаешь. Все сказал, что хотел?
- Нет. Это вам, - парень протянул капитану тетрадку. – Отец последнее время корпел над ней. Думаю, она поможет.
Офицеры проводили молодого человека и уселись рядом, чтобы изучить тетрадь.
На первой же странице был нарисован перекресток, на котором все произошло. В глубине улицы, из которой выехала «Тойота», стоял квадратик с буквой «К».  Она была выделена кавычками. От буквы шла стрелка до самого перекрестка с надписью «38С».
- Что бы это значило? – спросил Синицын.
- Это значит, что наша первая версия оказалась состоятельной. Сизов хотел кого-то задавить фурой. «К» – это киоск. Скорее всего - так. «38С» – время проезда от киоска до перекрестка: тридцать восемь секунд. Видишь, на поперечной улице еще одну букву «К»?  Это КамАЗ. Рядом с ней написано «14С». За это время машина добиралась до перекрестка и набирала нужную скорость. Сизов не стал искать сообщника и решил все сделать сам с помощью хронометража. Когда машина подъезжала к киоску, водитель побежал к своей машине и ….
- И ведь сработало! – закончил фразу за Шутова лейтенант.
- Думаешь? – капитан достал записную книжку и стал набирать номер телефона, заглядывая в нее.
- Кому звонишь?
- Ивановой, кому же еще?
- Инна Дмитриевна, - сказал он, когда на том конце провода подняли трубку, - здравствуйте. Это капитан Шутов вас беспокоит. Вы не могли бы уточнить одну вещь? Когда ехали с Кацнельсоном в тот злополучный день, он никуда не спешил?
Капитан включил громкую связь, и Синицын смог услышать ответ.
- Кому как не секретарше это знать. Спешил. У него была назначена встреча с директором другого агентства. Между ними пробежала какая-то кошка, и они собирались обсудить что-то во время обеда. Это - дай Бог памяти - должна была быть уже вторая встреча. Тот шеф обвинял в чем-то нашего. Я не хотела ехать с ним, но он сказал, что подвезет меня, а потом поедет на встречу. Машин было мало, но, попадающиеся, он обгонял.
- Вы думаете, что это он? – спросила после небольшой паузы женщина.
- Нет, нет. Мой вопрос к другому агентству никакого отношения не имеет, не фантазируйте. Спасибо за информацию, - ответил Шутов и положил трубку.
- Да, сработало, но наперекосяк, - понял смысл разговора лейтенант. - Похоже, Роберт Михайлович кому-то спас жизнь ценой своей. Гонки в хронометраже предусмотрены не были. Что там у него в тетрадке еще есть?
- Ничего. Тоже самое, только с другими цифрами. Он, видимо, несколько раз замеры делал. Готовь термос, лейтенант. Обедать будем у киоска в машине.
Офицеры ровно в двенадцать сорок пять прибыли на место. Лейтенант достал блокнот и ручку, Шутов - термос и чебуреки.
- Ты записываешь все автомобили и их марки, - сказал он, - я обедаю. Потом меняемся, и обратный поток отмечать буду я. Напротив потенциальных клиентов ставь галочку. Незачем растягивать удовольствие. Совпадут твои и мои галочки – наш клиент.  Ежедневно туда и обратно в это время катаются, как правило, на обед.
- А погода-то! Загляденье, - не сдержался от восторга Синицын.
- Знаю, знаю. Минус десять и без ветра. Снега по горло. Займись делом и не мешай мне обедать.
В три часа дня офицеры вручили список Петровичу. Лейтенант настаивал на том, чтобы не дожидаться еще два дня, и капитан согласился. Старший лейтенант все понял сразу и  обещал не затягивать с проверкой.
- Всего-то восемь машин, Петрович. Сегодня не определимся, завтра еще подбросим, - предупредил Шутов, - мы подождем, хорошо? Не будем зря бензин жечь.
Через час они уже имели все необходимые данные. Первым в списке оказался учитель из семьдесят восьмой школы. Он был владельцем «Субару».
- Шеф, - присвистнул лейтенант, - опыт у меня небольшой, но интуиция богатая. В этой школе учится наша наркоманка. Бедный учитель, работая завучем, разъезжает на иномарке. Цвет у нее почти такой же, как у «Тойоты». Продолжать?
- Не надо. Дай лучше тетрадку.
Капитан взял тетрадь Сизова, развернул и открыл с обратной стороны.
- Командир, ты перевернул задом наперед, - заметил Синицын.
- Знаю, у меня тоже есть интуиция, да и на отсутствие опыта не жалуюсь. Как зовут твоего завуча?
- Степанов Сергей Семенович.
- Смотри, - Шутов выгнул тетрадь и показал последний листок лейтенанту.
Синицын засмеялся.
- Это же надо? Три буквы «С» в рамочке. Верни тетрадь, еще пороюсь.
- Посмотри, но ничего мы больше не найдем, поверь моему опыту.
- А что ж ты сразу в конец не заглянул?
- Татьяна так детективы читала. Доберется до середины, потом в конец заглянет. Успокоится и дальше читать продолжает. Не знаю, так получилось. Не сразу сообразил.
Шутов тяжело вздохнул, растер ладонями глаза, достал сигареты и закурил.
- Надо будет завтра парня потрясти, - сказал Синицын, - узнать, когда обнаружил тетрадку?
- Не смей. Отец его регулировщиком не поставил, не хотел соучастником делать. Зачем загонять себя в угол, из которого не всегда удается чистым выбраться? Рули-ка лучше до дому, до хаты.
В отделе их поджидал полковник.
- Петровича, похоже, к нам в штат вводить можно, - сказал он, когда офицеры появились в кабинете. Сообщил, что свою работу выполнил, и остановка теперь за вами. У вас что, действительно остановка, не гребете изо всех сил? И скажите-ка мне, какую такую работу вы взвалили на старшего лейтенанта?
Синицын рассказал, что было сегодня сделано и к какому выводу пришли. Он улыбался, глядя на полковника.
- Ну что ж, и мой совет пригодился. Отрадно, – отметил офицер. -  Я так понял, что Сизов провел собственное расследование и нашел виновника болезни дочери. Нашел и решил покарать. А директор туристического агентства погиб из-за спешки. Зря, значит, вы агентство шерстили?
- Я бы так вопрос не ставил, - отозвался Синицын.
- Ну-ну, поставь по другому.
- Мы, наконец, вняли вашим наставлениям, и занялись профилактикой правонарушений. Нами была пресечена попытка создания транзитного канала перевозки наркотиков через туристическое агентство из Средней Азии в Европу. Мы…
- Остынь, лейтенант, наркотики не ваш профиль. Говори по существу. Сколько убийств предотвратили? Сколько головорезов задержали?
- Убийства и наркотики - две стороны одной медали, товарищ полковник.
- Понятно, - не дал договорить Фоменко, - раскрыли причину смерти Сизова и Кацнельсона. Это хорошо. Надо же до такого додуматься: распространять наркотики среди своих учеников! Этим завучем займутся другие. Вам же до завтра изложить все, что есть на него, на бумаге и с утра предоставить мне. И закройте дело Сизова. Вопросы есть?   
А ты, капитан, что молчишь все время, словно воды в рот набрал? Спросил бы хоть, какое на мне белье? Или не такой любознательный как лейтенант?
- Он теперь меня до конца жизни подкалывать будет, - сказал Синицын уже в коридоре.
- Сам виноват, старший лейтенант. Кто за язык тянул?
- Знаешь про старшего лейтенанта? Откуда?
- Приказ уже есть о присвоении тебе очередного звания. Утром озвучат. Узнал от Петровича, - усмехнулся капитан, - его, правда, к нам в штат зачислять пора.
- Тогда отметим?
- Само собой, старлей, только у тебя. Не могу я дома один оставаться. Я бы вообще у тебя пожил недельку-другую, пока дочку не выпишут из больницы.
- А кто за ней ухаживать будет, когда первый срок отсидит?
- Дед с бабкой. Все уже закупили. Мечтали о внуках, пусть теперь наслаждаются по полной программе.
- Но у меня одно условие, капитан.
-?
- Я ключи от твоей квартиры возьму на недельку-другую, пока у меня жить будешь. Нет, не так: пусть лежат на видном месте, могут понадобиться.
- Договорились.
- Тогда в магазин? У меня шаром покати: кот все сожрал.
- Поехали!

- Прав ты был, старший лейтенант, - полковник начал совещание с признания, когда утром через день офицеры собрались в его кабинете. – Убийство и наркотики – две стороны одной медали. Погиб завуч Степанов. Разбился на своей машине. Здесь уже не маскировались, просто перекусили трубопровод.
Как вам такое продолжение уже закрытого дела? Зимой машина без тормозов, как санки с горы – ничем не остановить. На первом же перекрестке его ударили с двух сторон. Один только и погиб.
В кабинете зависла тишина, даже новоиспеченный старший лейтенант не обрадовался своей правоте.
- Только его взяли в оборот с наркотиками и, пожалуйста. В памяти все еще свежо, так что начинайте, то есть продолжайте.
Полковник замолчал, давая понять, что разговор закончен. Офицеры встали и ушли.
- Максим Сизов это - сын водителя КамАЗа. Разом отомстил и за сестру, и за отца, - сказал Синицын, когда мужчины пришли к себе. – Жаль студента, понравился мне.
- А я бы не стал говорить так категорично. А вдруг это «казах» Носкова? Заработал быстрые деньги, во вкус вошел. И продолжил. Туристическое агентство – хорошее прикрытие.
- Фура с испорченными тормозами, теперь легковушка – это не может быть совпадением.
- Правильно, - откликнулся капитан, - это сделал тот, кто знал, как потерпел аварию КамАЗ, и не скрывает этого.
- Знала Сизова-мать, следовательно, знает вся больница. Дочь - вся школа. Сын – все высшие учебные заведения. И, наконец, туристическое агентство. Здесь даже я точных границ не очерчу.
- Теперь тоже самое, но в обратном порядке. Туристическое агентство? Тут нас может интересовать только единственный оставшийся в нем мужчина – Носков. Про ВУЗы можно забыть: Максим умный и правильный парень. Я не верю, что это он. И про больницу вспоминать ни к чему. Школа? Друзья-подельники завуча?
- А там мужчин осталось только трое: директор, физрук и учитель по трудовому воспитанию, - сказал Синицын, - я там уже был. Круг действительно сузился. Найдем убийцу, куда мы денемся. Анна Мельникова, кажется, тоже знала, как убили бывшего шефа.
- Это уж слишком. И Носкова я бы пока не трогал. Начинать нужно со школы. Самое интересное, что мы точно узнаем время гибели Степанова, но лучше знать, когда перекусили трубопровод. А ведь это проще всего сделать у школы. Опять возвращаемся к ней, - отметил Шутов.
- Значит, едем в школу, - согласился старший лейтенант. – Сейчас проверю тормозную систему, и отправимся.
- Ты собирался узнать точное время гибели Степанова, - напомнил он, выруливая на улицу.
- Правда, забыл.
Капитан достал сотовый телефон и набрал номер Петровича. Через некоторое время обратился к напарнику:
- Тормози, старлей, нужно подумать. Степанов погиб недалеко от своего дома в семь тридцать утра, когда ехал в школу.
- Правильно, а то ты хотел раскрыть преступление, не выходя из кабинета. Пусть будет «висяк». Ну не нравятся мне люди, которые делают деньги на чужом горе. Я бы для таких вместо тюрьмы самый захудалый прииск выбрал. И план драконовский спустил. Пусть добывают даже не деньги, а золото. Как думаешь?
- Я думаю, нужно ехать к нему домой и поговорить с родственниками. Езжай на улицу Урицкого.
Дома никого не оказалось. Сколько офицеры не давили на кнопку звонка, никто не откликался. Пришлось возвращаться ни с чем.
Во дворе у подъезда работала женщина. Она обстукивала небольшим ломиком лед у подъезда и сметала на обочину. Шутов остановился около нее.
- Здравствуйте. Не знаете, где сейчас Степановы? Дома нет.
- Не знаю и знать не хочу. Гонору у этих графьев как у Шереметьевых.
Капитан хотел еще что-то спросить, но увидел улыбающееся лицо Синицына и передумал.
- Поехали, - сказал он, - вези меня в отдел. Сегодня не наш день.
Машина выехала  со двора и стала плавно набирать скорость. Вдруг Синицын дернул руль в сторону, вывернул обратно и заметался. Он стал правой рукой опускать и поднимать ручной тормоз, словно качая насос, а левой придерживать руль.
- Упрись во что-нибудь, командир, тормоза отказали.
Автомобиль заметно стал уменьшать скорость и, не доезжая пять метров до перекрестка, остановился. Мужчины откинулись на сидениях и облегченно вздохнули.
- Горка снега на пути попалась, видно, вывалилась при уборке из самосвала, - стал объяснять случившееся старший лейтенант, - и прогон до перекрестка большой, а то досталось бы нам. Попытался я снег объехать и притормозил, да не тут-то было. Вовремя узнал, что тормоза не работают. И смотри, коробку передач твою пожалел.
Офицеры откатили «шестерку» к обочине, включили сигнализацию и пошли назад.
Женщина также оббивала лед, но уже у другого подъезда. Они подошли к ней, и капитан предъявил удостоверение.
- Кто крутился около нашей машины?
Женщина вытерла рукой пот, выступивший из-под шерстяного платка, осмотрела Шутова с ног до головы и сказала:
- Федька Малышев из девятнадцатой квартиры.
В это время дверь подъезда открылась, и вышел мальчишка лет двенадцати, но тут же заскочил обратно. Синицын все понял и рванулся вперед.
Капитан в это время позвонил Петровичу, объяснил ситуацию и попросил пригнать эвакуатор. Второй звонок сделал в отдел, чтобы за ними приехала «Газель».
Шутов закончил переговоры, и из подъезда вышел старший лейтенант, волоча за собой паренька. В свободной руке он держал кусачки.
Женщина продолжила работу. Офицеры прошли к лавочке и усадили беглеца между собой.
- Зачем Степанову повредил тормоза? - спросил Шутов.
Мальчик промычал что-то невразумительное. Синицын встряхнул его за воротник.
- Наркотой брата снабжает. Полежит теперь в больнице, за это время, может быть, и брат вылечится.
- Погиб он. Сколько тебе лет?
- Скоро будет тринадцать.
- Брату?
- Двадцать два.
- Нам-то, зачем тормоза испортил?
- Вы ж наркотики Степанову привезли! Вон, - мальчик указал на колени капитана, -  целую барсетку.
- С тобой все ясно. Дома кто есть?
- Нет.
- А телефон домашний или сотовый у родственников имеется?
- Есть. Номера знаю.
Офицеры перестали расспрашивать мальчика, закурили, дожидаясь «Газель».

Через час борец с распространением наркотиков все слово в слово повторил полковнику. Когда мальчика увели, тот открыл сейф, достал бутылку коньяка, коробку с конфетами и три рюмки, наполнил их и обратился к офицерам:
- Я начал собирать афоризмы про случайности. Они бывают хорошие и плохие. Случайности, конечно. Афоризмы, правда, тоже. Вам сегодня повезло. Хорошая случайность. Вот за это и выпьем.
Фоменко сразу же начал собирать рюмки, как освободились, но его остановил старший лейтенант:
- А мой афоризм для коллекции? Обижаете, товарищ полковник.
- Налью, если того стоит.
- Наливайте, не ошибетесь. Все хорошие случайности похожи друг на друга, а каждая плохая случайность плоха по-своему. Что-то подобное пытался сказать еще Лев Толстой, но слегка запутался, и у него получилось неуклюже.
Мы сегодня за один день раскрыли преступление. Это хорошая случайность. При этом остались живы - случайность еще лучше. Выпили неплохой коньяк, но вкуса не распробовали, это можно назвать случайностью?
Полковник хмыкнул, но спорить не стал, наполнил рюмки.
- А теперь слово специалисту по случайностям, капитану Шутову, - сказал Синицын, когда рюмки вернулись на стол, и губы его растянулись в улыбке.
Улыбался и полковник, пряча коньяк в сейф.
- Твои афоризмы больше смахивают на тосты, старший лейтенант, вечером поделишься перлами с капитаном. Свободны.
Он слышал, что старший лейтенант сказал что-то за дверью, услышал смех офицеров и проворчал: «Ожил капитан». И почему-то засмеялся сам.