Тайная Десятая глава "Евгения Онегина"
(Восстановлена по событиям XVIII-го и XIX-го столетий)
Общее пояснение
Через римские цифры, в онегинских строфах, мною выделены строки, созданный А.С. Пушкиным.
Эриграф:
Утопист – не утопленник!
Он очень хорош для подрыва суверенитета страны.
Через утопические идеи можно и целые народы истреблять.
Из масонской переписки.
I
I. Властитель слабый и лукавый,
II. Плешивый щеголь, враг труда,
III.Нечаянно пригретый славой,
IV. Над нами царствовал тогда.
Был первый внук Екатерины
Не предводитель той дружины,
Что Македонский возглавлял
И с нею – в Индии гулял.
Был Саша – шаркуном паркетным
И думал, что война – парад.
И Бонапарт, ему, не рад.
Мечтал же о своём, заветном:
Как побежит, француз, в Париж,
А он повысит - свой престиж.
ххх
Как «победитель Бонапарта»
Он был известен, нам, давно.
Но выпала – другая карта:
Сверкнули пятки, у него,
Под Австерлицем, всем известным,
Да был он, в общем, и нечестным.
И не помог, здесь, даже столп,
Хвалебны речи, русский поп.
Все как-то сразу замешалось
Во мгле российской, той поры:
Ложь сладка, лишь, для детворы!
И николаевская шалость, -
Что благодарностью полна! –
В народе, русском, не прошла.
II
I. Его мы очень смирным знали,
II. Когда не наши повара
III.Орла двуглавого щипали
IV. У Бонапартова шатра.
Да, Александр – не Македонский!
И не лихой гусар Задворский!
Здесь Катерины видим грех,
Назвавшей внука, как на грех,
Во след французу… Бонапарти.
А Бонапарт хоть и француз
Европе сделал, вдруг, конфуз!
Не помогли, здесь, даже карты,
Молебен в церкви, дым кадил:
Наполеон – непобедим!
III
I. Гроза двенадцатого года
II. Настала – кто тут нам помог:
III.Остервенение народа,
IV. Барклай, зима иль русский бог?
Кутузов, с зорким глазом русским?
Иль Александр, совсем не русский?
Он - барабаном знаменит!
Он - с Аустерлиц всё бежит!
Воспитанный под барабаном,
Наш Александр всё бьёт поклон.
Попал он, в общем, в тот полон,
Где чтят, его, лишь капитаном!
Марионеток, в мире, тьма!
От них такая… кутерьма!
IV
I. Но бог помог – стал ропот ниже,
II. И скоро силою вещей
III.Мы очутилися в Париже,
IV. А русский царь главой царей.
Как он, в Союзе, распинался,
Как он в Европе развлекался -
Осталось тайною для всех.
Любовный фронт, чреда утех –
Вот жизнь не нашего героя.
Он – Самозванец: явный Вор, -
От англичан занял, он, трон! -
И их, по счету, стало – трое!
А он тучнел и - не грустил:
Живот, длиннющий, отпустил!
V
I. И чем жирнее, тем тяжеле.
II. О русский глупый наш народ,
III.Скажи, зачем ты в самом деле
Позоришь весь славянский род?
Царь всё жирнее и жирнее,
Народ – беднее и беднее.
И всё спускает на… авось:
Авось! Авось! Авось, Авось!
С авоськой он – не расстается!
И всюду – глупости творит!
Между собою говорит,
Что русский царь - вот-вот проснется!
А царь жирует и – блудит!
Уже и с Дарьей говорит!
VI
I. Авось, о Шиболет народный,
II. Тебе б я оду посвятил,
III.Но стихоплет великородный
IV. Меня уже предупредил
О плагиате вредоносном,
Об Александре венценосном.
Поэтому – гуляю я:
Не вреден Север - для меня!
IX. Моря достались Альбиону:
Торгаш всё рассчитал в войне!
Авось, авось, - или вдвойне! –
Достались, лишь, Наполеону,
Народу! Он ведь наш «авось»
Считал, наверное, как «товсь»!
VII
I. Авось, аренды забывая,
II. Ханжа запрется в монастырь,
III.Авось по манью Николая
IV. Семействам возвратит Сибирь.
Авось мы станем на свободе, -
В каком не знаю, даже, годе! –
Царю – хвалебны оды петь
И даже, в общем, не наглеть!
IX. Авось дороги нам исправят,
Авось с Европой встанем в ряд.
Авось, авось – и я не рад,
Что русским, - всем! - мозги исправят.
Да, авантюрен – наш народ!
И – бонапартовский поход!
VIII
I. Сей муж судьбы, сей странник бранный,
II. Пред кем унизились цари,
III.Сей всадник, папою венчанный
IV. Исчезнувший как тень зари,
Хлопот немало всем доставил.
Большой вопрос он, вмиг, поставил
Тем англичанам, пруссакам,
И всем царям, что были там.
IX. Измучен казнию покоя
Он вдруг, победою звеня,
Вернулся, быстро, вновь грозя
И не давая, всем, покоя.
Мятежный дух – неистребим!
Но и народ – непобедим!
IX
I. Тряслися грозно Пиринеи,
II. Волкан Неаполя пылал,
III.Безрукий князь друзьям Мореи
IV. Из Кишинева уж мигал.
Восстали, здесь, уже народы,
Нет, в мире, тверже той породы,
Чем гнев народа, гнев святой,
И, может быть, совсем пустой!
IX. Кинжал убийцы, тень Макбета
Наполеона ждал удел
И он, Европе, надоел.
Наш Александр уж ждал совета
Союзом как, всех, покорить
И гнев, народный, погасить.
X
I. Я всех уйму с моим народом
II.Наш царь в конгрессе говорил.
Угрозой, русской, он народы
Пугал. И – злобу породил!
V. А про народ и в ус не дует, -
Царя, народ, ведь не волнует! –
VII.Он – александровский холоп!
Да и живуч как мерзкий клоп!
Союз, священный прославляя,
Был как кочующий деспот,
Как юродивый идиот,
В слова, - и в спесь! – везде играя.
Народ, конечно, не дремал,
Но бунт, огромный, проморгал!
XI
I. Потешный полк Петра Титана,
II. Дружина старых усачей,
III.Предавших некогда тирана
IV. Свирепой шайке палачей.
Совсем недавно против сына
Восстала. И прошлась дубина
По всем петровским усачам -
Уму их, разуму, уча.
И случай, здесь, не единичный.
Но мелок, он. А я – не льстец!
Наш царь создал и он - творец
Всех поселений. Он столичный
Порядок перенес, тогда,
На всю Россию, господа.
XII
I. Россия присмирела снова,
II. И пуще царь пошел кутить,
III.Но искра пламени иного
IV. Уже издавна, может быть,
В той хищной Англии летала,
При Катерине – засверкала,
При Павле – снова расцвела
А при войне – вновь ожила.
Искрой, масонской, заряжался
И в сеть масонов попадал,
Царя, двуликость, проклинал
И в путь-дорогу снаряжался, -
Кто в Петербург, - а кто – на юг! -
Военный славный: Саше – «друг»!
XIII
I. У них свои бывали сходки,
II. Они за чашею вина,
III.Они за рюмкой русской водки
Порой сидели до утра.
Вели беседы, песни пели,
Порой – за картами сидели,
Порой считали и долги
И уезжали, все, в полки.
Военный люд, здесь, собирался, -
И не тайком, а на виду! -
Но цель, была, не на яву:
Военный люд, здесь, разбирался
С Истории, своей, родной,
Да и: с отсталостью! с войной!
XIV
I. Витийством резким знамениты,
II. Сбирались члены сей семьи
III.У беспокойного Никиты,
IV. У осторожного Ильи.
Здесь орден, русский, был основан
И был, им, даже очарован
Не безызвестный, всем, Илья,
Никита, Пущин, ну и – я!
Шёл разговор за разговором
На темы – важные для них:
Что Катя – Вор… и бунт – возник!
А сын, - и внук! – всё те же… Воры!
Семья шумела - не всегда:
Крамолой пахло – иногда!
XV
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал.
Читал свои Ноэли Пушкин,
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал.
Одну Россию в мире видя,
Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал
И, плети рабства ненавидя,
Предвидел в сей толпе дворян
Освободителей крестьян.
XVI
Так было над Невою льдистой,
Но там, где ранее весна
Блестит над Каменкой тенистой
И над холмами Тульчина,
Где Витгенштейновы дружины
Днепром подмытые равнины
И степи Буга облегли,
Дела иные уж пошли.
Там Пестель был, весь,для тиранов
И рать лихую набирал
Холоднокровный генерал,
И Муравьев, его склоняя,
И полон дерзости и сил,
Минуты вспышки торопил.
XVII
Сначала эти заговоры
Между Лафитом и Клико
Лишь были дружеские споры,
И не входила глубоко
В сердца мятежная наука,
Все это было только скука,
Безделье молодых умов
Забавы взрослых шалунов.
Казалось им, тогда, всё просто:
Узлы к узлам – сплеталась сеть!
Вот – заговор. Пора – присесть!
Россия стала, вновь, несносной.
Наш царь дремал, иль не вникал:
Он, с ними, Павла убивал!
Строфа XVIII (XVIII)
И при последних двух столетьях
Борьба за Власть, над Миром, шла:
Чрез войны, яд и лихолетье
Свершались страшные дела.
Масоны дружною семьёю, -
Иль англо-прусскою стезею! –
На слом вели – французский двор
И на России шёл их… Вор!
Дела пошли, у них, так споро,
Что вскоре на российский трон
Вознёсся, мощно, их масон.
Их Самозванец, что так скоро
Убьёт российских трёх царей
И Павла – в подлости своей!
(XIX)
В виду безмолвного потомства
Восходит к смерти Людовик.
К кровавой плахе Вероломства
Главой развенчанной приник.
За ним жена – Антуанетта, -
В рубаху Габсбургов одета! -
Бросает свой прощальный взор…
Ей улыбается – масон!
Не спас он, их, от зверств английских, -
Хотя – в масоны приглашал! –
Он их – заведомо предал:
Таков был – замысел английский!
Профанами держал,их, всех
И получился – хищный век!
( ХХ )
Да, «революцию» свершили
Масоны в хищной сей стране.
Здесь – короля, они, убили,
Народ стоял, у них, в каре.
Людовик и Антуанетта,
В порфиры Франции одеты,
Подвигли, нас, в двадцатый век,
Где вольно дышит - человек!
Где немец, с немкой, погибали, -
Святыми став – чрез столько лет! -
И это, вовсе, не навет!
Масоны, ведь, и здесь создали
И «революцию», и – страх,
А миллионам – смерть и – крах.
(XXI)
Прости нас, Пушкин, за сравненье
Двух «революций», двух эпох.
При них и беды, и гоненья,
Жди человек. Ты – словно лох.
И не такое, ведь, бывало,
Где злая Жадность - бесновала.
Ломался, где, французский двор
И создавался – новый Вор!
Здесь злато – роль свою играло,
Масоны обвели, здесь, Мир.
Масон, здесь, наступил на Мир.
И в Мире, сём, всё затрещало.
Потоцкая! Катрин! Они,
К примеру, Польшу извели.
(XXII)
Осман Катрина колотила, -
Француз, у них, имел свой вес! –
Она, их всех бы, задавила:
Таков был – ненависти вес.
Её старанья в этой схватке,
И войны, и её ухватки,
Бритт умно тайно направлял,
Он – даже Индии зажал!
Они – француза истощили
До «революции» дурной,
До марсельезы - заказной.
Да и часы уже пробили
Над Францией – глухой удар:
Пропал Изящества, в ней, дар.
(XXIII)
Здесь буржуа, бритт, ставил к Власти,
Чтобы потом, совместно с ним,
И в грабежах и - в зверской страсти
Всю Власть держать - над Миром сим.
Власть – всласть! Власть – гимн и Власть-победу,
Власть над народами, их бедам,
Над племенами всей Земли
Давно задумали они.
IX. А между тем две, три страницы
X. Я пропускаю, покраснев,
Ангальт Цербстскую вновь задев,
XII. И восхваленья-небылицы.
Вернемся лучше, по утру,
К примЛизе, с Ваней, и – к Петру!
Строфа XIX (XXIV)
Да! Самозванец Катерина
Свершит лихие, здесь, дела.
С врагом была, она, едина:
Британец вёл – её дела!
А внук Катрины пресловутой,
Известный всем, - и словно дутый! –
Прекрасный отрок, Саша наш,
Для англо-пруссов был как… паж,
Как и Катрин, его бабуся!
Ведь трон, российский, он занял, -
Тринадцать лет – всю Власть держал! –
При помощи того же… «гуся»!
Создал бритт, хитростью своей,
И смерть всех названных царей!
(XXV)
Во мне мыслишка озорная
Мелькнула, может быть, и зря.
Была, Катрин, и озорная
А вот Великой – не была!
К ней Бонапарт – служить просился
И по Европе, он, носился,
Мечтая – жизнь, как-то, прожить,
Желая - денег накопить.
Был, Бонапарт, даже голодным!
Когда же – полководцем стал,
Уже - его черед настал:
Да, с Александром был, он, гордым!
Два раза – руку предлагал
Двум внучкам Кати. Вот - нахал!
(XXVI)
Да, шустрая была, бабёнка:
Романовых – свела на нет.
Родила Павла, бишь ребенка,
А от кого – не знает свет!
С османами – войну водила,
Трехкратно Польшу - изводила.
Поляк – восстал. И – Пугачев!
А бунт, понятен, и без слов.
Защитников - в тюрьму садила,
И «Греческий проект» внесла.
Попов, писателей – «пасла»!
Везде, бабёночка, вредила.
Великою, - за то! – была!
Да безобразно – умерла!
(XXVII)
Наполеон – месье был верткий.
В начале – Павлу предлагал
Поход на Индию, не лёгкий,
Чтоб раздавить, там, англичан.
Потом был разговор и с Сашей,
Заварим, мы, крутую кашу,
Чтоб бриттов, шведов – проучить:
Без их коварств – нам легче жить!
Наш Александр – все речи слушал.
На Индию, он, не пошел.
А вот у Густава нашел
Предлог к войне и… злую душу!
Изъял у Густова, войной,
Треть королевства! Вот - герой!
(XXVIII)
В союзе с Англией был Густав,
А бритт, обиды, не прощал!
Здесь возникал, уж, сговор устный,
Поднялся злой, тогда, скандал.
Дорогу – кошка протоптала!
Да и цыганка нагадала,
Что быть – двум войнам Мировым,
Да и событиям – другим!
Что конфронтация – начнется,
Пруссак же – двинется во Власть!
За счет – России! Вот – напасть!
И Мир, в Европе, вновь качнется.
Да! Наломал, наш Саша, дров…
И оказался – не здоров!
(XXIX)
Шотланец-врач над ним «трудился»,
Чтоб заманить – в тот Таганрог.
Велье-масон – всего добился:
Зловещий получился… рок!
С тем мракобесием известным
И с офицером неизвестным,
Что на царя был так похож,
К масонам был, он, тоже вхож.
Такая версия созрела,
И сфинкс был, северный, готов.
Велье, с английских островов,
Закончил, так, всё это дело.
Жена, царя, там тож была…
Глухие были, там, дела!
Строфа XX (XXX)
Про Сашу – много мифов спето, -
И монастырь, здесь, и бега! -
Но песня, наша, не допета,
Ведём, её, до ноября.
Из Крыма Александр вернулся
В тот Таганрог, где и коснулся
Черты зловещей, роковой
Иль, может быть, совсем другой.
Не нам судить, что за забава
Коснулась бриттов-пруссаков,
Непревзойдённых знатоков
Интриг, чьи помыслы – дубрава.
Вернемся, лучше, в наши дни
И как сложились, - все! - они.
Строфа XXI (XXXI)
Царь вскоре умер в Таганроге,
А Константин – не взял престол.
Пыхнул, военный глас, в народе,
Пыхнул, как будто бы, на сто.
Но запоздал наш брат военный:
Ждал Николай, - царь очень вредный! –
Полки военные в тот день.
Предатель, сыска злая тень
Здесь тоже роль свою сыграла.
И подоспела, там, картечь!
И кровь, людская, стала течь,
И злоба, царская, сверкала…
Не всё так просто, господа,
Свершилось в этот день, тогда…
Строфа XXII (XXXII)
Но где ж Онегин после странствий?
Где зорким взглядом наблюдал
За укрепленьем поселений
И что, в итоге, царь, нам, дал.
В итоге дал – порядок прусский
Царь Александр, совсем не русский.
Прихвостнем был - наш третий царь,
Таков, вот, русский календарь!
Онегин жарким гневом дышит, -
Нашел не то, что сам искал! -
Нашел, он, ярости накал
И гнев, народный, что так пышет!
Нашел - о декабристах… сказ,
Нашел, герой наш, и… Кавказ!
Строфа XXIII (XXXIII)
В сырой земле лежит Онегин:
Царь-Вешатель его убил!
Лежит, герой, совсем не в неге,
Свой идеал, он, позабыл…
Каре полков – картечь разбила,
Россия, серая, завыла
Под игом страшного царя,
Чернигов-полк – погиб зазря.
Немчура - вновь царем владеет,
Россия – снова замерла.
И жизнь в ней, в общем, умерла:
Четвертый Вор, ведь ей, владеет.
Монголы – с Игом, к нам, пришли,
А немцы – новое ввели!
Строфа XXIV (XXXIV)
Закончен труд мой кропотливый, -
Роман закончен, автор – жив! -
Но предо мною – стих не льстивый
В отрывках, мелких, недвижим.
Народ, любой, не странник странный, -
И не политик неизбранный! -
Народ, наш, семечки грызёт
И песни, разные, поёт.
Политик – царь (как благородный!),
Король и шах (подручный их!),
Таким, вот, сложен - дерзкий стих,
Таков вот, он, совсем безродный.
Народ! Очнись, ты, поскорей:
Бей и ругай, ты… королей!
Строфа XXV (XXXV)
Виновны, все они, в мытарствах,
Что переносишь, ты, порой.
Виновны в гладе и в пожарах,
И в Тирании, что, порой,
По их вине же возникает.
Средь них – и Деспот возникает, -
Иезуит и – злой масон! -
И, даже, новый царь Дадон!
И в том, что армия – большая,
И полицейских – корпуса!
И что религия – остра,
Что нет, порою, урожая.
Всегда вини, - всех их! - во всём.
На этом и закончим том.