Утро третьего дня пребывания в Москве, для Шурочки началось рано. Спать не хотелось, и ранний подъём был кстати. Она соскучилась по маме, по своему дому, по старой кошке, приходившей к ней в кровать по ночам, мурлыча от удовольствия под одеялом.
Она соскучилась по своей комнате, по тишине улиц, когда слышно, как саранча скрипит смычком, а кузнечик перебивает её фальшивые ноты, весёлым стрекотанием. Где каждое утро начинается со слова «здравствуй», как только появишься на улице.
В Москве сплошной марафон. Люди бегут, торопятся, не замечают , не смотрят в глаза. Кажется, упади и тебя затопчут эти бегущие наперегонки ноги. Всё не уютно , масштабно и одиноко, как на краю бездны . Не удивительно, что Андрею не доставало тепла в таком плотном , холодном людском потоке жизней, где все рядом , но так далеки.
Шурочка приготовила завтрак, состряпав омлет и отварив сосиски. Даже омлет был каким- то искусственным , не то что из их домашних яиц , которые ярким красным цветом желтка и запахом отличались от московских.
Третий день был последним в её поездке. Надо было возвращаться назад. Отведённое время закончилось. Решение еще не созрело в голове насчет отца.
Саша проснулся следом, уловив, шкворчание и потрескивание из кухни. Он всё еще был не равнодушен к домашней еде. Быстро надев спортивные брюки, влетел в ванную , а оттуда так же быстро на кухню, усевшись за стол, принялся уплетать завтрак.
- Есть хочу жутко как…..Натюрморт, - Саша носом вдохнул запах разлетающийся по всей кухне. У нас таких сосисок нет. Возьму завтра побольше и буду наслаждаться каждое утро ими, пока не надоедят, что б дома не хотеть, и не вспоминать их.
-Мы пораньше сегодня давай сходим к Андрею….отцу, - Шурочка хотела подольше побыть с отцом. Она почувствовала, что эта встреча может быть последняя с ним.
- Я не против, ….Мне этот Пашка, честно, не понравился. А тебе?
- Мне тоже. Шутки его дурацкие были. Будто мы случайные и нежданные дети. Разве дети могут быть такими?!
-А он на тебя смотрел почти все время. Ты не заметила Шур?- Саша сощурил глаза щёлочками в улыбке и посмотрел на Шурочку, удивив её своим замечанием.
- Вот еще выдумал. Он старый друг отца и конечно у него есть все основания подозревать нас в чём угодно. Не болтай ерунды, давай собирайся и поехали, а то тётка сейчас проснется, и будет грузить нас рассказами о том, как она плохо спала и ворочалась всю ночь. Тогда нам точно не убежать от неё за просто так,- Шурочка потрепала брата за чуб, улыбаясь его словам.
…Пашке всю ночь снились глаза Шурочки. Он даже стыдился во сне за свой поступок с запиской Ирине. Почувствовал себя стукачом. Стукачом он не был, в эту ночь совесть его дала о себе знать сомнением, что Андрей не простил бы его , зная взрывной характер Ирины и её хахаля с тёмным прошлым.
«Как она сверкнула на меня глазами. Сколько в них живого огня и магнетизма - обладательницы этих глаз. Не женщина – Венера». В понимании Пашки, для него эталоном красоты и женственности была Венера. Он машинально перевёл глаза на лицо своей жены, лежащей рядом с ним на кровати и раздувающей губы от храпа.
«Бесовщина. Видимо и правда говорят седина в бороду.»
У него налилось и напряглось в том месте, где уже ничего не шевелилось и не вставало, от долгих монотонно прожитых лет с женой, даже по утрам. От физического возбуждения, его рука сама по инерции скользнула на оголённый зад жены, потом быстро переместилась на её плечо, затем на грудь, пальцами отыскивая бугорок соска..
Пашка застонал от приятного ощущения. Привычно прижался к тёплой спине жены, упирая между двух половинок её зада своёго окаменевшего дружка. Бесовщина взыграла, как в молодости. Жена дёрнула рукой, как бы отмахиваясь, чем еще больше раззадорила Пашку, и он с прерывистым дыханием, грубо повернул железными руками её зад к себе, уткнув её лицом в подушку, и в порыве наивысшего возбуждения окорячил её сзади, с мычанием и хрипом, удовлетворив свои нахлынувшие фантазии….
- Ну, мужлан, медвежака ! Молодость вспомнил что ль?!- повалившись на спину с довольным лицом и расплывшейся улыбкой, почти спросила, почти ответила жена.
- Не умничай, - Пашка не стал отвечать. Он сам поразился как при воспоминании о Шурочке в нём зарождался порыв неописуемого внутреннего возбуждения. Даже сейчас, когда удовлетворив его, представив её лучистые и искрящиеся глаза, в нём опять поднималась не обузданная волна мужского желания…..
Пашка в своей жизни имел только одну женщину. Свою Верку. Она была покладистая, верная и хорошая хозяйка. В молодости привлекла его милым лицом и стройным телом. Приглянувшись ему с первого взгляда, он без сожаления прожил с ней 30 лет в счастливом браке. Любовь он считал баловством, которая мутит рассудок и отбивает от дела. Считал, что таким мужикам, как он, женщина нужна для воспитания и воспроизведения здоровых детей, хорошего секса в любое время и хорошей хозяйки в доме. Все эти правила Вера приняла и была довольна своей жизнью.
За мужем никаких романов на стороне не наблюдала, не то, что этот Андрей - дружок его и была уверена, что любовь она такая и есть.
Хотя слушая иногда рассказ своей подруги, и сравнивая свои пастельные дела без прелюдий и поцелуев с её рассказами и интимными подробностями, капля сомнения иногда точила её не хитрый мозг.
Стоя под душем, Павел увидел в зеркале еще хорошо слаженного мужчину, плотного, высокого без излишков свисающего жирка и пивного животика. Седина придавала голубоватый лоск его тёмным, вьющимся волосам. Голубые глаза были полны жизни, и морщины совсем не портили их, а придавали взгляду смелости и снисходительности . С годами он стал солиднее , интереснее. Не имея вредных привычек, природа в благодарность продлила его молодость спортивным телом, приятной внешностью и гладкой кожей.
Заглядевшись на себя, Павел поймал себя на мысли, что до этого времени внешний вид мало его беспокоил. А сегодня он вдруг понял, что того волнующего чувства о котором не раз говорил Андрей, он не словил, не испытал. Только на мгновение глаза Шурочки приоткрыли ему дверь в мир, когда сносит крышу, когда на секунду представив её рядом, кровь гонит с бешеной силой по венам, а стук сердца равносилен ударам колокола.
«Надо будет забрать записку, может Ирка еще не успела её прочитать».
Выйдя из ванной Павел, накинув халат на голое распаренное тело и благоухая свежим запахом, ринулся к двери Ирины. Но записки на месте не нашёл. « Значит, Ирка её успела взять».
Позвонив к ней в квартиру, дверь открыл её гражданский муж.
- Привет, Жорик. Ирка дома?- для Павла все те, кого он не знал близко, были «Жориками».
- Какой я тебе Жорик, я Славик.
- Хорошо Славик, будем так тебя величать, по-батюшки не спрашиваю. Для меня ты ещё пацан. Так, где Ирка? Кликни её сюда, разговор есть.
- Нету Ирки, со сранья убежала к отцу в больницу. Орала что-то с утра, но я не помню ничего, спал. Может, помер папаня её? Не знаешь?
- Типун тебе до колена, Славик. Андрюха просто так не сдастся. Хрен Вам! Обрадовались.
Показав к носу Славика кукишь, Пашка развернулся, назад поправляя халат, распахнув его на все стороны, открывая при этом высунувшейся соседке из-за двери, свои прелести намытые до блеска .
- Правда, бабка Нюра? …
- Тьфу, на тебя, фашист. Что я хрена не видела , испугать решил меня, ишь ирод.
Павел зашёл за свою дверь, не видя уже показавший кулак бабки Нюры и вытаращенные глаза Славика.
Ему надо было ехать к Андрею. Он знал, что Ирка могла устроить скандал. Знал, как «подогрел» её своей запиской, вызвав тем самым полный негатив . Знал, что пострадать может Шурочка, та женщина которая имела такие шикарные глаза завоевавшие его мысли. Знал, что Андрей не простит его, если что-то случится не хорошее.
(продолжение..