Владлен Маркович пятый день метался по квартире, как амурский тигр по клетке. Почему именно амурский? А потому, что никакого другого, кроме амурского, Владлен Маркович в своей жизни не видел, но при этом любил конкретику. Поэтому он и свое состояние сравнил с состоянием вполне конкретного амурского тигра, видимого им однажды в передвижном зоопарке. Причиной такого возбуждения была зубная боль. Болел зуб. Треклятый зуб мудрости, будь она трижды неладна. Именно он пятый день не давал покоя своему хозяину, изводя его днем и ночью. Первоначально это свое новое неудобство Владлен Маркович, как личность творческая (он был доморощенным писателем, «самородком», как его называли в основанном им же районом литературном клубе), попытался использовать с максимальной пользой. Внешние неудобства, как известно, обостряют творческое восприятие мира. А зубная боль, как это опытно выяснил Владлен Маркович, в особенности. Резкие болезненные импульсы в правом ряду верхней челюсти так часто рождали в мозгу писателя ярчайшие образы и новые словосочетания, что он едва успевал их записывать. Однако уже к исходу вторых суток поток воображения иссяк, сузившись до двух-трех образов, выразить которые художественным словом было крайне затруднительно. Третий и четвертый день прошел в ожесточенном молчании, прервать которое не решались ни любимица писателя собачонка Сявка, ни его супруга, в обычное время властная и решительная женщина – Аделаида Петровна. И вот на пятый день, судя по всему, наступила кульминация. О ее наступлении домашние узнали утром, ровно в восемь тридцать. Именно в это время дверь кухни, где супруга писателя готовила себе и Сявке завтрак (больной пищи не принимал) распахнулась, и на пороге в мятой пижаме возник Владлен Маркович:
- Ну, это просто невозможно терпеть! Аделаида, радость моя, сделай же что-нибудь!
Услышав голос хозяина, собака под столом застучала хвостом по полу, но выходить на свет явно остереглась. Аделаида Петровна же, никак не отреагировав на вопль мужа, сняла с плиты шипящую и фыркающую жиром яичницу и, переложив ее в тарелку, убрала сковороду в раковину.
- Аделаида! Слышишь ли ты меня?
Слова Владлена Марковича потонули в облаке шипящего пара, вырвавшегося из под струи воды, направленной супругой на раскаленную сковороду. Закончив процедуру и вытерев руки полотенцем, Аделаида Петровна наконец обернулась к мужу.
- Аделаида! - Лицо Владлена Марковича выражало запредельный уровень страдания и беспомощности. - Молю тебя - помоги мне.
Супруга улыбнулась ему такой улыбкой, какой, вероятно, улыбнулся Флинт своим дружкам-пиратам на их вопрос о местонахождении сокровищ, и молча уселась завтракать. Она оторвала вилкой кусок яичницы и отправила его в рот. Супруг молчал в дверях. Прожевав яичницу, Аделаида Петровна оторвала второй кусок и, отправив его вслед первому, повернулась к мужу. Тот встретил ее суровый взгляд с таким видом, что стало понятно – будь у него хвост - он сейчас бы также стучал радостной дробью по полу, что и Сявкин минуту назад.
- Как меня изводил – помнишь? – Подала, наконец, голос супруга.
- Так, это…- начал, было оправдываться Владлен Маркович, но был грубо прерван.
- Как в Сявку дыроколом запустил, помнишь?
- У меня зуб болит!
Супруга отвернувшись к окну, тихо проговорила:
- Зуб, это хорошо.
- Аделаида, жена моя, что ты такое говоришь? – Вид у больного был несколько растерян. – Тебе нравится, когда я страдаю? – Тут Владлен Маркович не выдержал трагичности момента, и его голос дрогнул.
- Мне нравится, когда ты молчишь, - спокойно возразила ему жена, - эти три дня, что у тебя болит зуб, были для меня самыми счастливыми за последние пять лет.
- Четыре, - поправил ее Владлен Маркович.
- Три, - невозмутимо возразила ему жена, - первый не считается.
При этих словах Владлен Маркович закусил губу и, упершись лбом в дверной косяк, простонал:
- Аделаида, как ты можешь….
- Могу. Я еще не так могу. – Успокоила она мужа и, не прерывая завтрака, продолжила суровый допрос. - Какими словами Валентину Сергеевну называл, помнишь?
- Аделаидушка, душа моя, - Владлен Маркович отлип от косяка и, подойдя со слезами на глазах к супруге, встал перед ней на одно колено, - прошу тебя, давай все забудем. Давай начнем все сначала. – Тихо проговорил он, глядя с надеждой в холодные глаза жены, потом вздохнул и положил голову на ее круглое плечо. При этом взгляд писателя непроизвольно скользнул по тарелке с остатками яичницы – двухдневный голод давал о себе знать.
- Мне плохо, - зажмурившись, всхлипнул Владлен Маркович, - у меня зуб болит.
- Болит, значит лечить надо, – веско сказала Аделаида Петровна, громко отхлебнув горячий кофе из кружки
- Так а я что, я же не против, - тут же вскочил на ноги больной, почувствовав, что прощен, - давай будем лечить. Что делать надо? – Спросил он, глядя с надеждой на супругу.
- В больницу идти надо, - пожала плечами та, - в стоматологию.
- Пойду, – твердо ответил он, - я сейчас на все готов: хоть в больницу, хоть на эшафот.
Аделаида Петровна вздохнув, грузно поднялась из-за стола и, ополоснув чашку, поставила ее в сушилку. Потом, выходя из кухни, кивнула на холодильник:
- Завтракай пока. Там, сыр, масло.
- Ага, - обрадовался Владлен Маркович, - я мигом.
Наскоро закусив, писатель вышел из кухни. Настроение у него немного улучшилось, и даже зуб теперь болел не так сильно. Аделаида Петровна, сидя в кресле и надев очки, изучала телефонный справочник.
- Что ищешь? – Поинтересовался Владлен Маркович у нее.
- Стоматологию поближе к дому, - буркнула та, не отрываясь от справочника.
- Так у меня есть, - больной зашел на минутку в спальню и вышел оттуда с визиткой:
- Вот, телефон Гришки Малышева. Помнишь такого? Оказывается, он теперь директор стоматологии. Встретил его недавно, даже книжку подарил с автографом.
Аделаида Петровна приняв из рук мужа визитку, внимательно изучила ее со всех сторон и покачала головой:
- Что ж ты молчал, чудо? Давно бы позвонил и не изводился бы три дня
- Четыре, - поправил супругу Владлен Маркович и виновато улыбнулся, - ну, ты же знаешь, как я не люблю эти зубных врачей, - и снова поморщился, приложив к щеке руку.
Аделаида Петровна тем временем набрала номер телефона, указанный на визитке:
- Алло! Стоматология? Здравствуйте, мы хотели бы записаться к вам на прием, - потом заметив энергичные знаки супруга, поправилась, - а вы не могли бы соединить меня с Григорием Ивановичем. Кто спрашивает?...
- Скажи писатель Рыжковский, - громким шепотом подсказал подскочивший Владлен Маркович.
- Писатель, Рыж.., ага, спасибо. Ну, тогда запишите нас просто на прием… да… острая боль… да... к десяти часам... да... хорошо… спасибо.
Она положила трубку:
- Не было его на месте. Тебя записали в регистратуре, так что собирайся, сейчас пойдем.
- Да? – Владлен Маркович потрогал щеку, - а может…
- Пойдем и точка, - решительно остановила его супруга, - хватит уже нянчиться с тобой.
Владлен Маркович, не смея возражать, опустил голову.
***
Без пятнадцати одиннадцать дверь квартиры на четвертом этаже пятиэтажного дома по улице Тополиная отворилась, и в дверном проеме возникла странная темная фигура. Сявка, испуганно забившись под диван, тихонько заскулила. Но вот в коридоре сухо щелкнул выключатель, и в ярком свете электрической лампы стало понятно, что загадочной темной фигурой, нагнавшей столько страху на собаку, оказалась хозяйка квартиры и по совместительству жена писателя Аделаида Петровна, с почти лежавшим на ее плече мужем – собственно писателем Владленом Марковичем. Больной тихо постанывал и, судя по всему, был в полуобморочном состоянии.
Аделаида Петровна не разуваясь провела мужа в комнату и аккуратно положила его на диван. Владлен Маркович издал глухой стон, но не сопротивлялся. Супруга чуть-чуть отдышавшись, принесла одеяло и укрыла больного с головой. Потом собралась было уйти, но ее остановил горячий шепот:
- Аделаида! Кровь! Кровь не останавливается!
- Остановится, – уверенно, но с некоторым раздражением ответила та.
- Мне плохо, - снова простонал Владлен Маркович, - не оставляй меня.
- Знаешь, что, - не выдержала супруга, - ничего с тобой не сделается. Подумаешь – зуб выдернули. Большая операция! У меня вон не стирано еще ничего. А тут ты еще …..
Она махнула рукой, и собралась было уходить но, отойдя на два шага, остановилась – со стороны дивана раздавалось ровное, громкое дыхание – Владлен Маркович спал здоровым сном усталого человека.
***
Незаметно наступил вечер. Аделаида Петровна управилась со всеми делами по хозяйству и уже заканчивала готовку на завтра. Под столом дремала Сявка. Вдруг за стеной, в ванной комнате громко зажурчала вода – видимо Владлен Маркович восстал с болезненного одра и теперь принимал водные процедуры. Перекрывая шум, воды из ванной донеслось: «Мы парни бравые, бравые, бравые, и чтоб не сглазили подруги нас кудрявые…». Аделаида Петровна и Сявка переглянулись. Скоро шумы стихли, и кухонная дверь, тихо скрипнув, отворилась, открывая миру бодрого, свежего и улыбающегося Владлена Марковича.
- Привет! – Воскликнул он, прошел в кухню и, чмокнув жену в щеку, уселся за стол, на свое место.
- Ну-с, что у нас хорошего? – Игриво спросил Владлен Маркович и, не услышав ответа от жены, потрепал ухо Сявке.
- Ужинать будешь? – Сухо спросил мужа Аделаида Петровна.
- А то! – Воскликнул Владлен Маркович. – Я голоден как лев! Нет, как тигр! Как…, - замялся он, подыскивая наиболее яркое сравнение, и закончил, - в общем, готов съесть быка.
- Есть мятая картошка и тушеная капуста, - без эмоций изложила меню супруга.
- Эх, - горько вздохнул выздоровевший и, махнув рукой, согласился, - давай картошку, с капустой.
Аделаида Петровна не спеша наложила в глубокую тарелку картофельного пюре с тушеной капустой, поставила ее на стол перед мужем, рядом положила нарезанный хлеб и, немного подумав, присовокупила ко всему этому великолепию тарелку с солеными огурцами.
Владлен Маркович сидел за столом, повесив голову, словно Стенька Разин на утро после известного случая с персидской княжной. Видно было, что радостного пыла у него поубавилось. Потом он широким жестом взял с тарелки соленый огурец, зачем-то посмотрел его на свет и, сунув рот, печально хрустнул. Сявка под столом, положив морду на лапы, затихла, время от времени выжидательно поглядывая снизу вверх. Аделаида Петровна, закончив перемешивать борщ, варившийся в большой облупленной эмалированной кастрюле, оглянулась на мужа. Тот, дожевав огурец, подвинул тарелку к себе поближе.
- Пашешь, пашешь всю жизнь как проклятый, - тихо проворчал Владлен Маркович, - а даже сосиску себе на ужин не заработал.
Аделаида Петровна снова вернулась к своему занятию, а за ее спиной нарастая с каждым словом, рос тропический ураган.
- Человек существо свободное и имеет право на жизнь, на труд, на отдых и должен имеет право на мясо. Вот скажи мне, жена, - продолжал говорить он, не отрывая глаз от тарелки, - как можно поднять страну из руин, питаясь подобной пищей. Каких великих свершений вы ждете, относясь таким образом к лучшим представителям своего народа. Это же подумать только – какой-нибудь эфиоп в какой-нибудь Эфиопии каждый день жрет мяса до отвала. А тут человек с высшим образованием не в состоянии позволить себе в будний день сосиску, у которой и с мясом-то никаких родственных отношений не осталось.
Аделаида Петровна постучала черпаком по краю кастрюли.
- Ну, хорошо, - продолжал Владлен Маркович, - допустим, в стране недостаток продуктов, допустим, мяса на всех не хватает, но ведь должна же быть социальная справедливость. Ведь, в конце концов, совсем не все равно, кто какую нишу занимает. Ведь инженер или, скажем, кухарка, это тоже вещи (на плите что-то снова громыхнуло) разного порядка, также как упомянутая выше сосиска и кусок сочной говядины, - Владлен Маркович поперхнулся, откашлялся и продолжил. – Или скажем писатель. Вот скажите мне, что может написать голодный писатель? Какие мысли могут придти в его голову, не считая гастрономических? А как же души человеков? Скажи мне жена, в чем провинились человеки, если гениальный сюжет умрет не родившись, уступив место описанию какого-нибудь обеда? Ведь это будет прямая твоя вина, жена моя, именно ты понесешь ответственность перед грядущими поколениями потомков, за свою неуемную скупость, прикрываемую пустыми разговорами о какой-то совершенно фантастичной, нереальной экономии. Где эта экономия? В чем она выражается? Что такого ты сэкономила на моем физическом здоровье и на духовном здоровье нации? Где эти сокровища? Открой нам, куда ты их прячешь?
Вдруг нарастающий поток слов Владлена Марковича прервался, и он застыл с испуганным выражением лица, столкнувшись с ледяным взглядом супруги.
- Аделаидушка, ты что? – Неуверенно проговорил он вдруг обсохшими губами. – Что с тобой, родная?
Аделаида Петровна, не выпуская из рук черпак, пристально посмотрела на мужа. Потом, громко стукнув, положила его на стол перед самым мужниным носом и решительно, не говоря при этом ни слова, вышла с кухни.
Ошарашенный Владлен Маркович посмотрел на лежавший перед ним исходящий паром железный кухонный инструмент, из-под которого по белому столу медленно растекался красный борщ и, в ужасе прикрыв рот рукой, выбежал из кухни вслед за женой.
- Аделаида постой! – Успел прокричать он и остановился как вкопанный – супруга аккуратно набирала номер телефона.
- Алло! Стоматология? - Спокойным голосом говорила Аделаида Петровна с кем-то на другом конце провода. – Дежурный врач? Очень хорошо, мы сегодня были у вас на приеме, удаляли зуб…да… посмотрите, пожалуйста - Рыжиков Владимир Макарович… да.. Ма-ка-ро-вич… да… нет, все хорошо, у меня только один вопрос – а вы не могли бы вставить зуб обратно?