Холод. Ледяное, пронизывающее состояние. Сжавшись в комочек сижу в своем теле и никого не люблю. А вокруг ходят. Смотрят на меня – улыбаются. И я им улыбаюсь. А они не видят, что я – комочек. Я в костюме, причесана, накрашена – красивая. А на самом деле – комочек. Бесформенный. Почти безжизненный. Равнодушный. Даже плакать не могу. Хочу, но не могу. Знаю, что надо, но не могу. На сочувственные взгляды отвечаю затуманенным взором, плавно скользящим по плинтусам и паркету. Они знают – меня надо пожалеть. Я знаю – они должны меня пожалеть. Потому, что он умер. Неожиданно. С надеждой на жизнь. Но врач сказал, что он умер еще в первый день. В первый, а не в девятый. Он просто любил меня все эти девять дней. А я думала, что спасу его. А он умер. Не дома. Не хотел дома. Даже умер деликатно. Он был порядочный человек - мой пес.
Нас окружили бездомные собаки. Местная стая и какие-то приблудные, незнакомые шавки. Оскалив зубы здоровые кобели медленно пытались обойти нас со спины. Мелочь остервенело бросалась, отвлекая нас от сильных врагов. Дик упал на снег. Вся стая ринулась добивать его. Меня никто не трогал. Еле успевала отшвыривать рычащие комки. Он не мог защищаться. Я бешено вертелась во все стороны обороняя его. Никто не смог в него вцепиться. Но он лежал неподвижно, страшно, прильнув, не по-собачьи, к ледяной корке. Ночь давила. Страх и адреналин. Вскочив с кровати кинулась в коридор. Он посмотрел на меня. Черт! Приснится же! Начало седьмого и жгучая тревога. Я уже всего боюсь. Три чашки разбила за последние две недели. Одна раскололась прямо в руках. Крови было не много, но странное ощущение чего-то недоброго засело где-то внутри. Предчувствие беды накрыло три дня назад. Сидели с шефом и его замом пили кофе и, вдруг, накрыло. Одинадцатое сентября, часов пять вечера. Они посмотрели на меня с иронией, то же, невидаль, ведьма доморощенная. А потом «Близнецы» рухнули. Они не поверили. На следующий день как-то странно на меня смотрели, будто я предсказала терракт. А на самом деле я его смерть чувствовала. Просто одно на другое наложилось. Так бывает.
Капельницы, уколы, бульон из спринцовки – бедный малыш. Купили ему новый мячик. Яркий упругий. Боже, как он обрадовался. Лена зашла в гости. Несет ей мячик. Посмотри, у меня новая игрушечка! Слезы брызнули сами собой. Беззвучная истерика. Вопль безысходности. Зачем я помыла его этой дрянью?!… пусто. Холодно. Все раздражают своим участием. А сны все мучают, мучают, мучают. Захожу в темную комнату, а там Дик. Больной. Знаю, что умрет. В другом углу тоже Дик. И еще. Всего четыре. И каждый – он. Мой Дик. И все, знаю, что умрут. Хочу спасти хотя бы одного. Обнимаю подошедшего ко мне и вижу как в углу умирает другой. Умер и второй. Хочу проснуться и вытащить из сна хотя бы одного, живого. Просыпаюсь. Пусто. Жалобно.
Вскочив с кровати кинулась в коридор. Он посмотрел на меня. Черт! Приснится же! Начало седьмого и жгучая тревога. Капельницу ставить еще рано. Спать расхотелось. Промаялась все утро. Дискомфорт. Позвонила Косте. Тревога сдавила грудь, за горло, словно рука взялась. Холодная сильная. Плачу в трубку. Навзрыд. Паника. Костя приедет. Все бросил и едет. И ветеринар едет. Терзающее ожидание. В безумном кружении хватаюсь за пылесос. Только бы не сидеть и не ждать. Пашка помогает на кухне. Спасибо ему. Пытается меня отвлечь. Смешит. А у меня паника растет. Смеюсь, улыбаюсь, а саму трясет. Не от смеха. Я склонилась над подстилкой и на меня пахнуло. Этот запах. Никто кроме меня его не почувствовал. Сладкий холодный удушливый. Ударил в ноздри и оглушил. Словно кулаком в лицо. Это конец. Я все поняла мгновенно. Ему, вроде бы, полегчало. Я знаю как это бывает. Так было с Рэем. Ужас сдавил, придушил и…отпустил. Стало спокойно. Только слезы предательски закрывали глаза. Не давали на него насмотреться. На живого.
Леонид приехал без пяти час. Поставил сумку и вывел нас на улицу. Дик побежал. Тупо. Головой вниз. Сердце зашлось. Я задохнулась. Все. Потом был крик. Он рождался медленно из всхлипывания и задушенных слез. Трясущиеся руки над телом и Костя, бегущий ко мне.
Мы вчетвером сидели на кухне. Курили. Разговаривали. Смеялись. Спорили. Курили. Я выпила. Водки было на донышке. Я ее выпила. Первую уговорили, вторую сама. Курили. Курили. Курили. Реву. Зажигалка перед глазами. Это Леонид вытряхивает меня из истерики. Вытряхнул. Курим. А, ведь, он вчера бросил. Берет следующую. Я затягиваюсь Костиными. Термоядерные обычно, сейчас как воздух. Не могу накуриться. Тело пронизали звенящие нити. У любви вылетел предохранитель, сгорел. Я никого не люблю.
Леонид собирает сумку с лекарствами. Не понадобились. Отдаю ему то, что покупала для малыша. Может, кому-нибудь помогут. Мне ни к чему. И эту чертову пачку с «Энтамозаном» тоже. Леонид кивает на мусорное ведро - выброси. Токсичная дрянь. Отравление было сильнейшим. Как Дик протянул столько дней? Удивительно. И ничего нельзя было сделать.