Сборник рассказов Даниила Гранина «Страх»
Страх и любовь – самые сильные чувства. Неудивительно, что в искусстве им отведены главные роли. Что же удивительно, так это то, что те же идея свободы или смысла бытия, будучи также популярными темами в контексте интернационального и вневременного обсуждения, неразрывно связаны с понятием страха, да и любви, в принципе, ибо «страх постоянно сопровождает любовь, как тень».
Казалось бы, цивилизация развивается, позволяя искоренять древние, потомственные страхи – электричество спасает от темноты, открытые лифты – от клаустрофобии, только вот дело в том, что страхи на самом деле не исчезают. «Они не умирают, они наращиваются. Также как болезни. Чума не исчезла, зато появился СПИД». Мало того, помимо новых, преимущественно социальных тревог, возникающих в современном мире, та самая цивилизация, которая, как считается, век от века становится лучше, культурнее, успешнее, позволяет себе с помощью человеческих слабостей выработать настоящую систему страха. И система эта отлажено работает. «Любовь к правителю поддерживается благодарностью, которой можно пренебречь, страх же - угрозой наказания». Я имею в виду, конечно, тиранию. Тоталитарную систему, порождающую тоталитарный страх.
Особенно достоверно о времени беспринципного страха, властвующего над умами наших бабушек, дедушек и родителей на протяжении 70-ти лет, рассказывает сборник произведений Даниила Гранина под незамысловатым названием «Страх».
Писатель определяет страх, как «ожидание зла», как, при умелом использовании, «способность человека творить чудеса и подвиги». Нет ничего удивительного в том, что именно этому чувству, присущему каждому человеку без исключения, Гранин уделяет особое внимание, ибо, по его мнению, «страх определяет время, историю и личность». С этим сложно не согласиться.
Партийное руководство несуразного СССР, в своем время, говорило: «есть страх - от этого и управлять легче», в наше время, закаленные вечной манией преследования старички утверждают, мол, «молодежь надсмехается, смотрит свысока на советское время. Порядка же навести не могут. И не наведут. Без страха им не справиться!»
О каком страхе вы говорите? Уж не о том ли, который заставлял людей отрекаться от своих родителей, доносить на друзей детства, быть вечно уверенными в том, что где бы вы ни были, вас всегда подслушают, да в чем-нибудь уличат? Уж не о том ли, простите, страхе, погубившем еще в зародыше многие идеи, которые, возможно, послужили бы сейчас, в наше время, образцами мысли, идеалами думающего интеллигента? Не о том ли страхе, превратившего значительную часть великих художественных произведений в мусор, достойный только «врагов народа»; страхе, диктующим искусству исключительно бесцветные тенденции.
Впрочем, мне сложно судить об этом смело, поскольку, при всей моей ненависти к всякого рода унижению и уничтожению человеческого достоинства, превозношению государственных интересов выше человеческих, я знаю обо всем этом только из книг, фильмов и рассказов людей, которые, к сожалению, испытав на себе это ужасное время сплошного подобострастия, продолжают бояться, продолжают защищать Сталина, человека, взобравшегося на вершину власти по трупам созданных им самим, возвышающих его достоинство в глазах общества, врагов.
Я не знаю об этом наверняка, зато, прекрасно знает Даниил Гранин.
У каждого человека есть целый комплекс индивидуальных страхов, но, тем не менее, перед страхом войны все равны. Время, характеризующееся обыденностью смерти, не может не волновать никого.
«Проходили часы, дни, недели, меня не убивали, меня превращали в дрожащую слизь, я был уже не человек, я стал ничтожной, наполненной ужасом тварью.» - страх первых дней войны, первых бомбежек и явственного осознания своей же смертности, пронизывает насквозь, оставляя в голове пустоту, а на теле – «мурашки». Постепенно, к такому состоянию начинаешь привыкать, появляется «особое солдатское чувство – чувство неуязвимости», означающее более собранный взгляд на окружающую действительность, маленький шаг вперед по преодолению страха смерти. Главное здесь было не думать об окончании жизни, не верить в судьбу - «на войне я убедился, что когда страх смерти овладевал человеком, он действительно погибал». После того, как солдаты привыкали к своему подвешенному, в плане жизненной активности, состоянию, они, в своем подсознательном стремлении преодолеть страх, эволюционировали дальше - «мы преодолевали страх тем, что сопротивлялись, стреляли, становились опасными для противника». В итоге, «мы увидели, как немцы отступают – мы перестали бояться». Логической точкой в борьбе со страхом может служить осознание того, что от тебя кто-то зависит - «став офицером, я стал меньше думать о собственной гибели. Ответственность за своих солдат заменила заботы о своей собственной безопасности»
К сожалению, на этом, история Гранина о маленькой победе над всеобщим страхом, страхом смерти, не заканчивается. Дальше начинается все самое интересное - «куда больше чувств страха, злобы, ненависти испытывали перед представителями особых отделов, бездарными командирами, чем перед противником. Противника надо было убивать, побеждать, гнать, своим же приходилось подчиняться»
Вот так штука. Получается, что бессознательный страх, страх невообразимого, неосмысленного, всеобъемлющий и всепоглощающий СТРАХ СМЕРТИ уступал перед боязнью не услужить начальству?
Увы, но это действительно так.
Анализируя ту действительность, Гранин приходит к удручающему выводу – «Гражданское мужество, наверное, выше военного».
О, как же справедлива мысль о том, что СССР навсегда останется в памяти людей «несчастной страной, в которой невозможно было стать героем»!
Страх перед Ничто снимал шляпу перед страхом, который внушал Сталин. Писатель рассказывает о том, как его сподвижники, знакомые, которых объединяло вместе с ним солдатское прошлое, которые без страха бросались под пули и отчаянно взрывали танки, в то же время, смиренно молчали на собраниях, нехотя, но поднимали руки в знак согласия с большинством, видя, между тем, судьбоносную несправедливость и откровенное издевательство партийных работников над достойными людьми.
В чем же дело? Почему новообразовавшийся социальный страх выигрывал в борьбе с древним, сопровождающим человечество всю его историю?
Возможно, это был страх бессмысленности. «Знали бы люди, что их голос будет услышан, никакие страхи не одолели бы их».
Возможно, страх безысходности. «Страх, даже не за себя – за семью, вынуждал смириться»
Страх недоверия. «Страх доносительства – стал самым стойким из наших чувств».
Возможно, страх усталости. «Гаснет надежда, а вместе с ней - страх»
Даниил Гранин так и не отвечает на этот вопрос окончательно. Много раз он задается словами «я тоже боялся, но почему?» - и не находит определенного ответа. То ли генетически сложившийся страх потери социального статуса, личного благополучия, общественного веса… Жаль, что все эти страхи не похоронены в одном гробу с миллионами жизней, миллионами трагедий миллионов людей, пытавшихся бороться с ужасным, позорным для нашей истории временем правления личностей, характеризующихся гипертрофированным представлением о своей жизненной роли; мнимого строительства мнимого коммунизма; временем наглой лжи и откровенной бессовестности. «Поступки гениев и святых не под силу обычным людям»
По мнению писателя «Бог – создатель бессмертия». «Страх божий» - истинный страх, который приносит пользу, создает и укореняет в нашем представлении понятия нравственности, милосердия и человеческого сосуществования. Хотя, даже Богу в наше время открыто угрожают – «Наша цивилизация может похвастаться, что она создала нечто особенное, высшее в иерархии физических и воображаемых страхов, страх, котрый никогда не знали на Земле – страх уничтожения всего живого. Атомная война вместе с жизнью уничтожает память, историю и самого Бога»
От страха никуда не деться. Страх порождает страх, но это не так страшно, когда
отсутствие страха порождает еще больший страх, ибо «человек, который ничего не страшится, превращается в чудовище»