1. Повстанец
Этьен Блистар остановил коня, зачарованный пугающе-прекрасным зрелищем. Листья деревьев отсвечивали голубым, лазурным, бирюзовым и всеми оттенками синего цвета. Полуденное солнце озаряло эту живописную листву и, точно умелый художник, добавляющий мазки в, казалось бы, уже готовую картину, наполняло все вокруг настолько ярким светом, что этот свет слепил непривычный глаз. Листья на деревьях горели тысячей оттенков, заманивая в свои сети непрошенных гостей.
Этьен Блистар кивнул головой, здороваясь с лесом, как со старым знакомым. Он торопился на эту встречу и намного опередил своих спутников. Сейчас, когда они нагоняли его и он на какое-то время остался наедине со своими мыслями, Блистар испытал новое чувство. Это был страх. Страх перед неизвестным, а потому особенно опасным врагом. Он редко испытывал подобное, но сейчас ему показалось, будто где-то там, в лесу, сокрытая бирюзовой листвой, ждет могущественная сила, которой не терпится расправиться с ним. Чувство это длилось минуту и исчезло. Блистар посмеялся над своим страхом. Он знал, что перед ним всего лишь лес с синими деревьями и взбунтовавшиеся дикари, все еще поклоняющиеся заброшенным идолам из черного камня. Дикари, внезапно начавшие побеждать великое королевство, оттесняя его со своих земель.
Этьен Блистар был вторым человеком в Тарлеоне после короля Виктора, его правой рукой. Необыкновенный облик этого мужа невольно притягивал взор. Высокий, широкоплечий, как колос, издали он мог показаться даже красивым, особенно благодаря пышной шевелюре, в которой золото спелой пшеницы перемежалось с сединой. Но лицо Блистара внушало ужас. Изуродованное глубокими шрамами и давними ожогами, лишенное бровей и ресниц, пугающее своей странной, холодной неподвижностью, оно казалось лицом какой-то страшной древней маски. Простые люди боялись Блистара, слава о его жестокости ушла далеко за пределы Красного Брода и даже Тарлеона. О нем ходило немало россказней и слухов. Одни говорили, что в молодости Блистар побывал в плену у колдунов Синего леса, которые изменили его лицо и сделали его таким ужасным. Другие утверждали, что лицо Блистара было таким от рождения, а его уродство - метка богини Вэй, олицетворявшей в верованиях северных земель Тарлеона темные силы: зло, живущее в каждом. Сам Блистар утверждал, что получил свои шрамы в бою еще при короле Кохане во время Ронийской войны.
Больше века прошло с тех пор. За это время умерли Кохан Дородный и следующий король, племянник Кохана Вайнер Белый. И сын Вайнера, любимый в народе, Рутерг Добрый, потерявший и Синий лес, и атанские земли, и восточное побережье Залесья. Он умер в почестях и был похоронен под громкие стенания окружившей его челяди, осыпанной его милостями и дарами, но Совет Великих Домов хорошо понимал всю пагубность правления Рутерга. Для спасения страны, трещавшей по швам, некогда великой и непобедимой, теперь же обедневшей и слабой, необходим был сильный король. Совет избрал тридцатилетнего герцога Трилиста - Виктора Сэтта.
Это произошло почти 30 лет назад. Но Блистар хорошо помнил тот день, когда молодой Виктор под звуки труб и бой барабанов вышел на знаменитую террасу королевского дворца к народу, встречавшему его дружным приветственным ревом. Он был невысокого роста, в нем не было внушительной мощи королей династии Гаятов, черноволосый и худощавый, одетый скромно и почти дешево – он не был похож на короля, какими их привыкли видеть. Но когда он заговорил, огромная Придворцовая площадь, забитая людьми, затихла и слушала голос человека, с воцарением которого история Тарлеона пошла по другому, новому для себя пути. «Мы больше не будем слабыми, - говорил Виктор, склоняясь с террасы, все видели как ветер треплет его длинные черные волосы. – Мы больше не будет проигрывать войны. Мы больше не будем терять земли».
Этьен Блистар служил многим королям, но никого из них он не любил так, как короля Виктора. Блистар принадлежал к древней, практически вымершей расе лонглайверов-долгожителей. Его возраст насчитывал столетия. Виктор, испытывавший откровенную неприязнь ко всему, что не в силах был понять, ненавидевший древние расы и древнюю науку, тем не менее любил и ценил Блистара. Никто другой при дворе не имел столь сильного влияния на короля, прозванного Каменным Сердцем. Никто другой…
Из задумчивости Блистара вывел голос принца Винтера, подъехавшего к нему на своем белом коне.
- Воспоминания? – спросил он весело.
Блистар вздрогнул и поднял на него свой взор.
- Да, - ответил он сухо. Минуту назад он вспоминал молодого короля Виктора, и улыбка Винтера смутила его. Принц Винтер Сэтт, младший сын короля Тарлеона, герцог Рони и все еще считающийся бароном Сэн, несмотря на то, что его юная супруга, принесшая ему этот титул, давно перестала быть ему таковой, был как две капли воды похож на своего отца. Он отличался от него лишь высоким ростом и более веселым нравом, а так же, по мнению Блистара, хитростью и плутовством, не свойственным прямолинейной натуре короля Виктора.
- Давно я не ловил лесных фей, которые поют сладкими голосами, - смеясь, заметил принц. – И не катался на диких конях, с серебристыми гривами.
- Не знал, что мы приехали сюда за этим, - строго и без тени улыбки ответил ему Блистар. – У этого леса дурная слава. Надеюсь, Ваше Высочество не забыли об этом.
- Разумеется, - безразлично ответил принц. – Но поймите, и вас, и меня многое связывает с этим местом. Только у вас это война и расправы, а у меня детство и игры. Помнится, мне было 10 лет, когда вы приехали за нами и увезли в Тарлеон. Я был так удивлен, увидев зеленые деревья. И даже нашел это необычным и по-своему привлекательным.
Винтер улыбнулся. Улыбка, как и все в этом человеке, начиная с его одежды и внешности и заканчивая его ясным голосом и сухими манерами, подчеркивало 3 основных черты его характера: внутреннюю силу, сдержанность и иронию. Он говорил всегда так, как будто слова только что пришли ему в голову, и он не придает им большого значения, но Блистар знал, что это лишь часть игры принца. Понимая свое положение младшего ребенка, к тому же не особенно любимого в своей семье, Винтер научился скрывать свои чувства от людей, умело маскируя их под маской насмешливости.
- Кажется, я их вижу, Ваше высочество, - объявил подъехавший к ним знаменосец.
Винтер ответил ему кивком и даже не изменился в лице.
- Прикажи трубить приветствие, - велел он спокойно. – Я не хочу, чтобы арманы считали нас невежами. Может они и дикари, но храбрые воины, и заслуживают стандартных почестей.
Блистар искоса взглянул на принца. Все при дворе знали об арманских симпатиях герцога Рони, да он и не скрывал их. Но сейчас Блистар захотел услышать это от самого принца.
- Король говорил со мной о Вашем высочестве, - заметил он.
- Вот как? – Винтера почему-то посмешили эти слова, он улыбнулся. – Что же именно сказал король?
- Вы узнаете об этом, когда мы возвратимся назад. Я хочу услышать от вас, что вы думаете об этих дикарях.
Винтер кивнул. Он выступал против войны с Синим лесом, и вопрос звучал закономерно. Принц ожидал его.
- Их мужчины сильные воины, а женщины просто прекрасны. Я предпочел бы пить пиво с первыми и спать с последними, нежели воевать с ними. Мы успеем начать войну, когда поймем, что другого выхода нет.
- Так может говорить солдат, но не принц, - поморщился лонглайвер. – Арманы не вернутся под знамена Тарлеона по собственной воле. Они слишком ненавидят нас.
- Верно, но не забывайте, что стало причиной этой ненависти. Арманы - гордый народ. Прошли годы, а нам так и не удалось смирить и поработить их. Мы ничего не добьемся, если вновь прольем реки крови.
- Решать будет король, которого его сын судить не вправе - отрезал Блистар, которого начала раздражать самоуверенность принца. Юному герцогу едва исполнилось 23 года, и лонглайвер считал его ребенком. Но Винтер воистину был сыном своего отца – и старик вынужден был признать это. Кровь Сэттов вкупе с дворцовым воспитанием и издевательствами старших детей короля взрастили свои плоды в обличье этого холодного, колючего юноши.
Блистар сам взял Винтера на эти переговоры, желая испытать его в деле посерьезнее разбирательств Рони с Хотом и собственного бракоразводного процесса. Несмотря на возраст, принц был значимой фигурой в политике Тарлеона. Недавний скандал и исчезновение его супруги Кайлы несколько испортили его репутацию, но равнодушие, с каким эту историю воспринял сам Винтер, поубавили интерес к ней при дворе.
Старик сощурил глаза, пытаясь разглядеть между фантастических деревьев фигуры людей, но ничего не видел. Винтер тем временем раздавал распоряжения слугам и гвардейцам. Затем обратился к Блистару.
- Не думаю, что нам стоит заходить в лес, - сказал он.
- Мы дождемся их здесь на опушке, - согласился лонглайвер. – Вы их видите, ваше высочество?
- Смутно, - признался принц, щуря глаза в попытке разглядеть белокожих воинов между пестрых деревьев. – Но скоро они будут здесь.
Прошло меньше часа, когда на обочине леса появились едва различимые на фоне листвы фигуры повстанцев. Они возникали и возникали, пока не заполнили все различимое глазу пространство между лесом и долиной Безмолвия, которое было четко прорисовано ландшафтом, точно начертано чье-то рукой.
Блистар оглянулся назад - то небольшое войско, что сопровождало их, нельзя было даже сравнивать с повстанческой армией. Более того, он увидел панику на лицах своих людей. В каждом взгляде светился один и тот же вопрос: «Зачем их столько?». Только принц, казалось, не разделял общего страха.
- Их много, - заметил Винтер весело. – Если они захотят нарушить условия переговоров, нам останется одно – умереть.
Блистар поморщился. Шутка показалась ему неуместной, тем более сказанная от лица человека, больше всех выступавшего за переговоры.
- Что прикажете делать? – спросил подъехавший к старику капитан гвардейцев.
- Трубить приветствие, - повторил Винтер без тени раздражения и посмотрел на Блистара. Не встретив препятствия, он подтвердил свой приказ кивком.
Арманы стояли ровным полукругом, а высокие деревья бросали на них черную тень. Все как один были одеты в серые камзолы и черные брики, у всех были длинные волосы песочного цвета. У всех за спиной висели колчаны со стрелами, а в руках блестели арбалеты.
- Что-то не так, - заметил Винтер. – Что-то новое появилось в них. Вы видите?
Блистар посмотрел по направлению взгляда принца, но ничего не увидел. Ничего, кроме огромной массы повстанцев.
- Среди них не только арманы, - уточнил принц. – Я вижу несколько темноволосых людей.
- Что вы еще видите?
Винтер промолчал. В это время со стороны Синего леса раздалась полузабытая им мелодия – звуки флейты. Приветствие врага или победный гимн – арманам было все едино. Они знали только одну правду – величие и бесстрашие, в победе или поражении.
Возле лица Блистара пронеслась крохотная лесная фея. Она что-то пропела на ухо лонглайверу, но он отмахнулся от нее как от навязчивого насекомого. Подобно своему господину, он ненавидел волшебство и таинство, окутывавшее Синий лес и выделявшее его из тысяч других уголков необъятных равнин Андорры. Принц, напротив, нарочно приблизился к стрекозе и наклонился вперед, чтобы лучше услышать ее тонкий голос.
- Передай ему, чтобы он выехал навстречу первым. И я присоединюсь к нему, - ответил он волшебной посланнице. И добавил, обращаясь к Блистару.- Мы почти в Синем лесу, во власти его людей. И не должны пренебрегать их законами.
- Вы знаете, что делать, Ваше Высочество, - ответил Блистар, ласково гладя по холке своего коня. – Я верю, вы скажете то, что нужно. Но будьте осторожны с ним, кем бы он ни был – арманом или дьяволом.
- Буду, - улыбнулся Винтер. Вопреки опасениям Блистара, принц не рвался вперед. Терпение было одним из немногих достоинств принца.
Он ждал.
Смолкла приветственная флейта арманов, и в их рядах появилось движение. Ряды повстанцев раздвинулись, пропуская вперед своего избранника. На середину поля, отделявшего тарлеонцев от леса, выехал всадник. Он подъехал близко, намного ближе, чем того требовал этикет. И остановился, высоко подняв голову.
- Кто это? – спросил Винтер, резко повернувшись к Этьену Блистару, но старик молчал, разглядывая удивительного конника.
Этот человек не был арманом. Черноволосый и смуглый, он не вязался с самым невероятными представлениями о предводителе повстанцев, которые могли вообразить себе послы. Но он выехал вперед. И ждал того же от врага.
«Значит арманом или дьяволом», - мысленно повторил Винтер и тронул коня, направляясь навстречу всаднику. Чем ближе он оказывался к этому человеку, тем сильнее его охватывало замешательство. Неясное чувство, что где-то ему уже доводилось видеть это лицо, вызывало тревогу. Повстанец был изумительно красив, такая красота останавливала взор. У него было узкое, почти треугольной формы лицо и ярко-зеленые глаза, взгляд которых не сулил ничего доброго.
Поборов минутные сомнения, Винтер представился повстанцу:
- Мое имя Винтер Сэтт, я принц Тарлеона. Как мне называть вас?
- Торнайд. Стефан Торнайд, - ответил черноволосый повстанец.
- Я хочу говорить с предводителем этих людей.
- Он перед вами.
Винтер на миг замолчал, разглядывая одежду, оружие, ладони своего собеседника. Он ждал именно этот ответ, и все равно был удивлен.
- Я никогда раньше вас не видел. И не слышал такого имени. Как вы попали в Синий лес?
- Быть может так же как и вы, на лошади, - усмехнулся повстанец. – Какое это имеет значение?
- Ваше высочество, - мягко добавил Винтер.
- Что? – не понял Торнайд.
- Быть может и не имеет значения как вы сюда попали, но я бы хотел, чтобы вы называли меня Ваше Высочество, как того требуют правила.
- Да, Ваше Высочество, - на губах Торнайда появилась едва скрытая усмешка. – Простите, я не очень сведущ в таких делах. Мои люди зовут меня по имени.
Он откинул с лица длинные волосы, и этот жест вновь что-то напомнил Винтеру. Что именно, он не вспомнил.
- Я благодарен, что вы встретили нас, - сказал принц, отгоняя от себя все эти полубредовые мысли и возвращаясь к привычной для него манере вести разговор. – Что вы не пожалели взять с собой такую армию ради горстки послов. Это очень любезно и очень предусмотрительно с вашей стороны. Но сейчас мои люди устали, день подходит к концу. Нам нужно разбить лагерь и приготовиться к завтрашнему дню.
Торнайд смерил принца насмешливым взором, и оглянулся на тарлеонцев за его спиной. Потом вновь взглянул на Винтера.
- Я хочу предложить вам расположиться на ночлег в замке, который находится здесь рядом, - сказал он. – Мы отведем вам удобные комнаты, а ваши солдаты смогут устроиться во дворе. Думаю, это лучше, чем ночевать под открытым небом.
Слова звучали дружелюбно, но голос, который их произнес, был безучастен. Заманчивое предложение могло оказаться ловушкой. Винтер немного знал арман, знал их доходившую до глупости честность и щепетильность. Они никогда не убивали послов. И уважали любой договор. Но этот человек не был арманом, хотя и выступал от их имени.
- Я принимаю ваше приглашение, - решился Винтер, поднимая голову. – Но помните, если вы захотите нас убить и если сделаете это, Тарлеон сравняет ваш лес с землей и превратит его в Синий Мавзолей.
- Прекрасно, - не сморгнув, ответил Торнайд. – Только если бы я хотел вас убить, я сделал бы это прямо здесь и прямо сейчас. Немедля.
Оба переговорщика на минуту замолчали, глядя в глаза друг другу. Не один из них не отвел взгляд - никто не победил в этом бескровном поединке. И оба улыбнулись.
- Куда мы едем? – спросил Винтер.
- В Белый замок, - ответил Торнайд, разворачивая коня.
***
Белый замок.
Виктор Сэтт не был тогда королем Тарлеона, он не владел даже Трилистом, а лишь готовился стать его наследником, как старший сын умирающего герцога. С двадцати лет, под слабым контролем больного отца, Виктор руководил их фамильным уделом. Он объезжал земли, следил за исправным ведением дел, платой податей, соблюдением общих законов, и заслужил репутацию справедливого, но безжалостного владыки. Он не редко гостил в замках своих вассалов, принимая их дары и почести. Во время одного такого визита в дом графа Филиппа Гарского, он впервые увидел Лиану, пятнадцатилетнюю девочку, которая подносила блюдо к столу.
- Моя дочь, - представил ее граф. – Ее мать была арманкой. Умерла 2 года назад, оставив мне вот этот подарок.
Виктор не сводил с Лианы пристального взгляда. Гибкая, высокая девушка, с синими глазами и удивительной, безмятежной красотой. Она старалась не привлекать к себе внимания, скромно стояла в стороне, как и было положено дочери служанки.
- Отдай мне ее, - предложил Виктор графу.
- Она еще ребенок, - заметил Филипп. – Зачем она вам?
Виктор знал Филиппа Гарского довольно давно, и потому понимал, что забота о незаконнорожденной дочери вызвана единственным желанием – продать ее подороже. После непродолжительного торга, граф был уже на все согласен, он отдавал девчонку со всем ее скарбом и обещал не вспоминать о ней. И вскоре насмерть перепуганную Лиану, чье мнение никто не спрашивал, уже спешно собирали в дорогу, пакуя вещи в холщевые мешки. Все пророчили ей жалкую судьбу придворной шлюхи, которая быстро надоест своему господину и в лучшем случае выйдет замуж за кого-то из дворовой прислуги, в худшем – пойдет по рукам.
Не прошло и года. Умер герцог Трилиста Ангеран Сэтт. Только успев вступить в законные права наследования, Виктор, презрев обычаи, женился на своей любовнице, которая не могла похвастаться чистотой происхождения. Возмущение вассалов длилось недолго: Филипп Гарский, растроганный такой честью, признал Лиану как законную дочь и даже отдал ей в приданое часть своих земель. А чарующая красота новой герцогини заставила замолчать самых горластых приверженцев традиций, которые вынуждены были признать, что эта женщина умна, хорошо воспитана и полна достоинства.
Это был счастливый союз. Лиана Сэтт быстро забыла свое безвестное прошлое и легко вошла в новую для себя роль герцогини Трилиста. Спустя несколько лет никто уже не вспоминал ни о том, что Лиана была бастардом, ни о том, что она выросла на кухне среди грязной посуды. Герцог любил ее, окружал ее жизнь заботой и теплом, а она платила ему благодарностью.
К тому времени, когда Виктора Сэтта Совет Великих Домов избрал королем Тарлеона, у пары было двое детей: сын Александр и дочь Анна, которая была немного моложе своего брата. В знак своей огромной любви король подарил супруге Белый замок у излучины реки Антара - главный оплот Синего леса. Замок, построенный арманами еще в незапамятные времена из мрамора и белого камня, как воплощение естественной тяги к прекрасному этого загадочного и таинственного племени и отвоеванный Тарлеоном в первые годы правления Виктора.
Дни шли за днями, пролетали годы, король вершил государственную жизнь Тарлеона, а его прекрасная королева держала в своем ведении двор и светскую жизнь. Они прожили вместе 15 лет, когда произошло то, что никто при дворе так и не смог понять и объяснить. 23 года назад Лиана, по причинам известным только ей и королю Виктору, покинула Тарлеон вместе со своими слугами, свитой и военным эскортом и перебралась в Белый замок, на родину матери. Она твердо решила, что не вернется назад, пока Виктор не позовет ее, но он так это и не сделал.
Уже находясь в Синем лесу, в той ее части, которая находилась под контролем тарлеонского гарнизона, королева обнаружила, что ждет третьего ребенка. Мальчик родился через 8 месяцев после этого. Мать назвала его Винтером, выбрав это имя как близкое к имени его отца. Так вышло, что один из детей короля родился в лесу, рос там, среди фантастической фауны и синих деревьев, убаюкиваемый пением лесных фей и сказками арманки-няни. Он не знал другой жизни, играл с детьми арман, путешествовал по лесу, внимая чародейным голосам ее животных, которые можно было услышать только здесь, собирал плоды на фруктовых полянах и плавал в глубоких озерах на перегонки с местными певучими рыбами. Лиана следила за ним усталым взглядом, она постоянно была грустна. Ее жизнь осталась в Тарлеоне, рядом с мужем и старшими детьми, ее не радовала волшебная красота этого места, чуждая ее светской натуре, и улыбалась королева только при виде своего одичавшего ребенка. Такой Винтер и запомнил ее.
Александр и Анна, старшие дети королевы, время от времени навещали мать. Но всегда на короткий период и сразу же возвращались домой. Они весело рассказывали о делах отца и последних новостях Тарлеона, с удовольствием подмечая как у Лианы от их рассказов загораются глаза. На младшего брата они смотрели подозрительно и почти брезгливо, как будто не верили что этот ребенок им родня. Винтер единственный из них троих не был похож на мать и не был красив. Сходство с отцом еще с трудом угадывалось, зато хорошо была видна грязь и мозоли, а в сбивчивой речи слышался арманский выговор.
Но однажды Александр, прибыв в Синий лес, провел там больше недели. Это был традиционный визит - за тем чтобы познакомить мать со своей молодой супругой. Винтеру было тогда 6 лет, и он хорошо помнил, как отовсюду наблюдал за старшим братом, восхищался им. Наследнику Тарлеона в то время уже исполнилось двадцать лет. Пышные волосы янтарного цвета он носил до плеч, они подчеркивали благородную красоту его молодого лица, любая одежда шла к его ладной фигуре. Всегда опрятный и подчеркнуто галантный – для маленького принца он воплощал потерянный мир Тарлеона, о котором он только слышал от матери и в который мечтал попасть. Но сам Александр не желал иметь с ним ничего общего и старался обходить стороной. Зато его жена Маргорита, невысокая круглолицая девушка, была очень добра к мальчику, играла с ним, садила к себе на колени и рассказывала ему об отце-короле и королевстве, которым он правит, о разбросанных по Андорре землях Великих Домов и о Вечном океане, омывающем Андорру. Именно она поведала Винтеру, что он такой же принц Тарлеона, как и его брат и что когда-нибудь он обязательно вернется домой. А потом они уехали, и Лиана вновь осталась наедине с поредевшей свитой и младшим сыном.
Чем старше становился Винтер, тем труднее с ним было Лиане. Он надолго уходил в лес, и королева начинала бояться, что он заблудится, потеряется, станет жертвой разбойников или диких животных. Однажды она избила его до синяков за то, что он вернулся домой глубокой ночью. Но время шло. Мальчик рос под сильным влиянием арманских нравов. Лиана не могла держать его около себя. Чтобы легче было контролировать сына, Лиана позволила арманским детям играть на просторной алее Белого замка. Но даже это не могло остановить постреленка – Винтер продолжал убегать - чтобы искупаться в озере, поймать дикую лошадь или лесную фею.
Прошло еще 3 года после приезда Александра, и Белый замок вместе со своим мужем посетила Анна. Лиана только и успевала качать головой, пока ее коронованный супруг устраивал семейную жизнь ее детей. Если Александра Виктор женил на одной из принцесс Палирии, то дочери в супруги достался уже состоявшийся герцог Хот – более выгодный брак нельзя было себе и вообразить. Сомерсби, самые непокорные вассалы Тарлеона, со времен поражения в Рони мечтавшие освободиться от его влияния, наконец породнились с королевской семьей. Попав под непобедимые чары красивейшей из женщин, молодой герцог Джефри Сомерсби взял ее в жены даже не испросив приданого.
Анна была моложе Александра, но старше Винтера на 12 лет. Она была ослепительно красива. Даже Лиана никогда не была так хороша. Прекрасную богиню с индиговыми глазами и пышными волосами цвета червонного золота прославляли даже за пределами Андорры, за Вечным океаном, в землях кочевников и варваров. Легенды о колдовской силе Анны, завораживающей каждого, кто встретится с ней взглядом, распространились по всем провинциям Тарлеона, достигли Атании, Палирии, Залесья и Семиречья.
Когда она приехала, ее карета остановилась на алее, где Винтер играл с другими арманскими детьми. Лиана вышла встретить дочь, но вместо приветствия Анна сказала, брезгливо кивнув в сторону мальчиков:
- Ты совсем опустилась, мама. Зачем ты позволяешь этим оборванцам играть возле твоего дома?
Винтер сразу почувствовал к ней неприязнь. Лиану тоже задели слова дочери. Она взяла Винтера за руку и подвела к старшей сестре.
- Поздоровайся с братом, Анна. Посмотри как он вырос.
Анна взглянула на Винтера с интересом, а в ее чудесных синих глазах легко было прочитать удивление.
- Как же он похож на нашего отца, - заметила она.
Муж Анны, Джефри Сомерсби, крупный высокий мужчина, еще более рыжий, чем она сама, оказался умным и рассудительным человеком. Но за недолгий период знакомства до женитьбы и за еще менее продолжительный срок оной, он совсем потерял голову от любви к собственной супруге. Каждое утро он рано вставал, чтобы нарвать лесных цветов и положить их к ногам своей прекрасной возлюбленной. Он неустанно благодарил королеву Лиану за то, что она произвела на свет такое чудесное создание. Анна же улыбалась, благосклонно кивая ему в ответ.
Ее появление как будто разбудило заснувший долгим сном Белый замок. Несмотря на тот неприятный разговор, который произошел во время ее приезда, Анна как будто вернула Лиану к жизни, заразив ее своим жизнелюбием, своей кипучей энергией. Разрываясь между мужем и матерью, она старалась провести как можно больше времени с ними обоими.
- Боги, какой же красавицей ты выросла. А ведь была совсем крошкой, когда я оставила тебя, - плакала королева, обнимая дочь.
- Ты хочешь вернуться назад? – спросила ее Анна.
Вытирая слезы, Лиана только кивнула. 10 лет, проведенных в Синем лесу сделали ее менее упрямой.
- Ты можешь поговорить с отцом? Как ты думаешь, он простит меня, если я брошусь ему в ноги? Я столько раз пожалела о том, что сделала. Я сама себя наказала.
Анна сощурила глаза.
- Знаешь, почему отец до сих пор не забрал тебя отсюда? – спросила она.
Лиана покачала головой.
- Он думает, что ты не от него родила этого мальчика, - ответила ее дочь, и королева вздрогнула от этих слов.
- Что? – эта новость оглушила Лиану, на миг она потеряла дар речи. Слезы вновь выступили у нее на глазах, когда она схватила Анну за руку. - Ты тоже так думала?
- Мама, я никогда не стала бы тебя осуждать, - ласково ответила герцогиня Сомерсби. – Скажи, почему ты тогда уехала?
Лиана пожала плечами.
- Это очень сложно объяснить, - сказала она. – Но король, твой отец, был моим единственным мужчиной. Ты должна это знать.
Сказав это, Лиана встала и хотела было уйти в свою комнату, что всегда делала, когда начинала хандрить. Но Анна остановила ее.
- Мама, как ты не понимаешь. Любой, кто посмотрит на этого мальчика, поймет, что он сын короля. Он – твой шанс вернуться домой.
Лиана замерла в дверях. Уязвленная гордость королевы Тарлеона была плохой почвой для здравого смысла.
- Скажи мне Анна, сколько женщин было у твоего отца за эти годы?
Анна ответила с улыбкой, нисколько не смутившись:
- Сотня или две. Я их не считала. Они менялись так же часто, как игрушки в моей светлице. Ответь лучше ты мне, хочешь ли вернуться домой?
Но Лиана ушла, не ответив. Ей нечего было сказать.
Вскоре после этого разговора Анна вместе с мужем отправилась в Хот. Винтер сидел на высокой крепостной стене замка, провожая взглядом отъезжавшую карету. Он не знал, что произошло между его матерью и сестрой. Лиана совершенно замкнулась в себе. Она даже на него перестала обращать внимание. Теперь Винтер мог ходить куда угодно и возвращаться в любое время.
В 10 лет он выглядел старше, чем был. Он стал прекрасным наездником и стрелком, лазил по деревьям с легкостью обезьяны и дрался. Дрался он жестоко, как дрались между собой все арманские мальчишки – не жалея ни себя, ни противника. Ему нравилась такая жизнь. Он не мыслил себя без этого леса, без его волшебства и тайны, укрытой за каждым пригорком и камнем. Но вскоре все закончилось.
В Белый замок приехал человек из Тарлеона. Человек с изуродованным лицом, которое невозможно было забыть. Винтер очень испугался и хотел спрятаться, чего раньше никогда не делал. Лиана же выбежала навстречу гостю с нескрываемой радостью, забыв о том, что королеве следует хранить хладнокровие.
- Вы совсем не изменились за эти 10 лет, Ваше Величество, - сказал он ей галантно.
В сердцах Лиана кинулась к нему на шею. Потом они ушли в приемные покои, где долго разговаривали. Окончив беседу, королева велела привести сына. А когда насмерть перепуганного Винтера поставили перед незнакомцем, тот спросил его :
- Скажи мне, мальчик, что ты знаешь о короле Тарлеона?
Винтер ответил просто и без обиняков:
- Он мой отец, но я никогда его раньше не видел.
- А ты хотел бы его увидеть?
- Да.
Незнакомец кивнул и велел увести ребенка. В тот день Винтер узнал, что возвращается в Тарлеон.
(продолжение следует)