Не помню сколько лет назад я ездила в Таллинн к младшему брату, он учился там в военном училище. Он снял для меня небольшую квартирку, я, применив все возможное обаяние,отпрашивала его на целый день, а один раз и с ночевкой. Он заставил меня печь пироги, как у мамы. Мы трескали пироги с жирным молоком и болтали бесконечно... Но, конечно, большую часть времени мы неплохо проводили, гуляя по городу, особенно по старому городу - это сказка! Кажется, меня все приняли за его девушку, правда, Санька смеха ради подыгрывал - брал меня под руку и таинственно что-нибудь нашептывал мне на ушко, как только появлялись его знакомые. Я вступала в игру и отвечала ему страстным шепотом: -Мальчишка! или -Не шали, по попе получишь! Но со стороны это смотрелось чувственно... Мы с ним вообще легко включались в игру, в розыгрыш - с полувзгляда, движения брови, это давало радость в душе, какой-то щенячий восторг, какой бывает только в молодости.
Но все хорошее когда-то кончается, особенно, если оно ограничено конкретным количеством отгулов. И вот, когда я уже сидела на чемоданах, позвонил брат и сообщил, что проводить он меня не сможет, поскольку у них - внеплановые учения... и хорошо, что хоть дали позвонить.
Выскочила, как ошпаренная, со своим чемоданом, слава богу, как по заказу, из-за угла вынырнуло такси, да еще и свободное. Машу рукой, прыгаю в машину:
- В аэропорт... опаздываю!
Водитель, молодой, пшеничный и розовощекий эстонец все время смотрит на меня в зеркало, то краснея, то бледнея. Нравиться всегда приятно, тем более в этой красной шляпке и красных итальянских сапожках... Но не за рулем же глазом косить - так можно и не доехать. Слава богу, маршрут преодолен на автомате, и успеваю вовремя. Достает мой чемодан, мнется, явно хочет что-то сказать, краснеет жутко. Ну, и что дальше? Протягиваю руку за чемоданом... Выдавил, как из тюбика:
- Спасибо... - и окончательно стушевался...
- Пожалуйста, - улыбнулась и побежала, - вот, бестолочь эстонская! Смешной...
Летать я люблю, меня не укачивает, я не боюсь высоты и прихожу в восторг от облаков, в которых мы плаваем.
Соседом в салоне оказался не очень симпатичный, но очень разговорчивый работник аэропорта. Думаю, у него это нервное. Он поведал мне много интересного из жизни аэропорта и между прочим заявил, что в Самару я не попаду, а выгрузят нас где-нибудь ближе к Казахстану. Сам он летит дальше в Челябинск, и я терпеливо слушаю доклад об экономике и экологии этого славного города.
Вышла длинная и не очень складная стюардесса, одела усталую улыбку и сообщила, что мы для дозаправки прибываем в славный город Оренбург. Еще один славный город. Почему Оренбург? В голове проносятся плохо усвоенные в школе уроки географии. Где тот Оренбург и где требуемая Волга?! И что, значит, этот болтун - совсем не болтун, а источник информации?
Высадились, прослушали объявление о задержке рейса по погодным условиям, а наш самолет с разговорчивым челябинцем улетел себе как ни в чем. Как-то растерялась. Опыта в таких ситуациях - ни грамма. С полчаса хлопаю глазами, потом замечаю, что просторный зал ожидания, словно комната - водой, вытекающей из ванной, наполняется пассажирами, и уже нет свободных мест. Тихо обсуждаем это с женщиной, с которой стояли рядом за нашими чемоданами, да так и держимся вместе. Решили пойти за информацией к начальнику аэропорта. Начальник оказался красивой, очень собранной женщиной, собранной и подтянутой до мизинчика. Уважаю. Любуюсь.
- Девочки, за двадцать лет работы первый раз такой туман над Волгой. Не рассосется как минимум три дня. Только панику не наводите...
Тяжко ей придется, но она справится и сделает все возможное - все есть в лице.
Панику не наводим, сдаем чемоданы, берем такси и едем на железнодорожный вокзал узнать, как можно убраться отсюда поскорее, пока все не опомнились.
Жаль, город посмотреть не получается, когда еще сюда занесет... но осень - темнеет уже рано, и за окном только огни, огни...
Машину тормозит импозантный молодой человек в длинном черном пальто, белом кашне и с дипломатом.
- Девушки, вы не против? - улыбается нам водитель.
- Ради бога, - и франт садится впереди, называет какую-то улицу, которая нам по пути, трогаемся.
Парень приехал, вежливо благодарит, но платить не торопится.
- Тебе же девушки уже заплатили.
- Девушки - это девушки... А ты?
- Перетопчешься! С тебя и этого хватит, - уже не вежливо, чуть погогатывая, бросает франт, выходя из машины.
- Перетопчусь, - таксист, ловко изогнувшись в рывке, хлопает дверцей, ударив наглого пассажира по ногам. Тот, как подкошенный, рухнул прямо белым кашне в осеннюю грязь.
- Ловко вы... - восхищаемся мы неожиданной развязкой.
- Не впервой, - немногословно гордится собой наш водила. Уважаем.
Договорились, что подождет нас у вокзала и отвезет обратно. Рванули к кассам. Есть проходящий через два часа. Берем билеты, правда почему-то в разные вагоны, но это ерунда.. Летим обратно, нужно успеть сдать билеты на самолет, шофер заразился нашим напряжением, ловко маневрирует в потоке машин. Ас. Не зря уважали.
Аэропорт не узнаваем - весь запружен людьми... уже и встать не очень есть где, не то что присесть. Но главное - возле касс творится такое... как же их еще не снесли.
Хватаю билеты и бегу к красивой начальнице, задыхаюсь:
- Помогите билеты сдать, мы уже на поезд опаздываем.
- Давай сюда... пошли, - ни одного лишнего движения, иду сзади и восхищаюсь, хотя и не до этого.... зашла в кассу, вынесла какую-то ведомость расписаться и деньги:
- Удачи! - улыбнулась неожиданно мягко, кажется, я ей тоже понравилась. Великая вещь - человеческая симпатия.
В вагон успеваю вскочить в последнюю минуту, водитель бежал вместе со мной, таща чемодан... ну да, я подзатарилась в Прибалтике... Он тоже проникся моментом и симпатией. Хорошие люди живут в Оренбурге, машу ему рукой и наконец-то вхожу в вагон. Вагон плацкартный, ну, да лучше плохо ехать... А ехать буду плохо... если вообще буду.
Прошла я недалеко и встала как вкопанная. Весь вагон забит мужскими особями азиатского вида. Быстро вспоминаю, откуда поезд, кажется с Ташкента. Попала... Черные раскосые головы торчат отовсюду, высовываются со всех полок, и третьих багажных тоже, стоят в проходе, дико улыбаются и смотрят на меня как на инопланетянку.
Грустная мысль " Если меня сейчас не убьют, то сильно изнасилуют и ограбят... " камнем легла в мозг и зацементировала организм. Азиатские улыбки поплыли перед глазами, не хватало еще упасть и облегчить задачу многочисленному противнику.
Глаз вернулся к проводнику и заметил, что тот сменил рабочую куртку на белую... Зацепилась. Стоять, не бояться! Ставлю чемодан, достаю несессер, пошла в наступление.
- Открой мне этот туалет, мне нужно умыться, и принеси крепкого чая! Чего стоишь - шевелись!
Мой стюарт побежал выполнять приказ, а из общей массы обезьянок, уже плотной стеной приблизившейся к моей личной, неприкосновенной территории, выдвигается парень с осмысленным лицом, одетый приличнее остальных, видимо считающийся у них красивым. Вперед него проскользнул щуплый маленький узбек в старом пиджаке на голое тело:
- Фокус, хочешь фокус? - радостно улыбается он, что-то пытаясь показать мне руками.
- Не хочу...
- Пошел отсюда! Ты и по-русски не знаешь, - отшвыривает его "красавец", - все пошли отсюда! Что, женщины не видели? А ну по местам!
- Вы не бойтесь их. Я вас буду охранять, - уже мягко, почти ласково прозвучало в мою сторону.
- А я и не боюсь, - у меня действительно начал проходить первый дикий страх, и я увидела вокруг детски-наивные улыбки и восторг.
- А вы очень красивая...
- А я знаю, - и шляпку красную надела, как на корриду собралась, - подумалось как-то между прочим.
- Вы, наверное работник железной дороги и большой начальник, - в голосе тонны уважения.
- Почему вы так решили?
- А мы уже сколько едем, а не знали, что тут еще туалет есть. Думали, только в конце вагона.
- А это туалет для больших начальников...
Когда я, опять собрав все мужество, легко и непринужденно, с полотенцем на плече, вышла из "VIP"-туалета, для меня было освобождено целое купе, накрыт скатертью столик. На столике, кроме чая, стоят фрукты, сочная дыня, какое-то чудесное варенье, кажется, из грецких орехов. Мой телохранитель держится на почтенном расстоянии, сидит у бокового столика и поддерживает учтивую беседу, время от времени шугая лохматые головы, свешивающиеся пачками с полок.
Решаю - а как там ни будь, а поесть надо. Время от времени появляется сияющий стюарт и широко улыбаясь, спрашивает:
- Вкусно?
- Очень! Как я дыню люблю! - и он, довольный, опять исчезает и что-нибудь еще приносит. Следом за дыней шли огромные пушистые персики... и куда все влезло...
- Вы спите. Я никуда отсюда не уйду, - сказал мне мой берегинь, и я почему-то поверила.
Поезд пришел в Самару утром. Благодарю своих восторженных ухажеров, опять беру такси. Теперь мчусь на автовокзал. Договариваюсь с таксистом, что он покараулит мой чемодан, пока я узнаю насчет билета, и в случае чего - повезет меня до места. Уже, заходя в вокзал, слышу объявление, что на каком-то посту заканчивается посадка на автобус до Ульяновска. Глаза метнулись к кассе - человек двадцать, не успею. Тело метнулось к голове очереди. Красивый молодой человек у окошка почти кричит:
- Один билет до Ульяновска!
- Два! - кричу я ему через несколько голов. Он оборачивается, выхватывает меня взглядом из толпы и уже через секунду кричит кассирше:
- Два билета до Ульяновска!
- Где твои вещи? Автобус сейчас отходит.
- У таксиста.
- Черт! Бежим! - он ставит к стене какой-то плоский, тщательно упакованный огромный предмет, и мы мчимся за чемоданом.
- Что это у тебя такое?
- Зеркало. Старинное, Бабушкино наследство, - на бегу сообщает он.
На обратном бегу захватили зеркало. Я едва успеваю за его длинными ногами, а он тащит свой раритет и мой тяжеленный чемодан и только подгоняет:
- Не отставай!
- Подожди, вон еще бегут, - сказала водителю тучная невеселая контролерша, готовая уже отправить автобус.
Мы такие счастливые! Такие ловкие! И теперь, тяжело дыша, рассматриваем друг друга. Красивый, похож на Старыгина в " Доживем до понедельника ", только глаза умнее. И длинное пальто цвета Camel, когда все парни ходят в косухах. Очень симпатичный. Я вдруг отражаюсь в его красивых глазах, и сама себе нравлюсь... то есть, понимаю, что нравлюсь ему... Мы знакомимся, смеемся, описывая друг другу как бы со стороны, как мы неслись, он - как груженый циркуль, и я, придерживая свою шляпку, вместо того, чтобы спортивно набирать скорость. Он так смешно меня изобразил, и мы хохотали на весь автобус. Суровые с утра пассажиры тоже заулыбались, зараженные нашей радостью.
Потом, на стоянке, он бежит за шашлыками, кофе и лимонадом одновременно, и совершенно невероятно это все несет, а я переживаю, что вся вкусность сейчас останется на его шикарном пальто. Но бог миловал... И я распаковываю красивые новогодние фужеры, что прикупила в Таллинне, и мы пируем так весело и беззаботно.
Все-таки хорошо быть молодой и в красной шляпке...
А потом он говорит:
- Спи, - и так хорошо и естественно меня обнимает, и я послушно засыпаю у него на плече.
- Просыпайся, подъезжаем, засоня...
Действительно, знакомые виды за окном. Вот и первая остановка. Лицо у него вдруг исказилось и вытянулось. Я посмотрела на предмет, вызвавший такой ужас. В окно автобуса заглядывает очень высокая девушка в белой вязаной шапочке.
- Жена, - одними губами прошептал он.
- Иди, - ответила я и чуть подтолкнула. Сгорбатился, подхватил свое огромное зеркало.
За бортом стоял бледный растерянный Старыгин и смотрел на меня в окно. Жена дергала за рукав.
- Иди, - прошептала я и махнула рукой. Автобус тронулся дальше. Смотрю в окно. После сказочного старого Таллинна за окном - унылые лица, серо-черные куртки и пальто, морось и грязь. А завтра вновь работа, беготня... и уже через пару дней будет казаться, что все это произошло не со мной.
Вспомнила Скарлетт О Хару. Неприлично было девушке из хорошей семьи выйти из дома без мамушки... да и небезопасно.