(написано острым, немного нервным почерком)
Здравствуйте, я Марта С., и Вы читаете мой дневник. Это единственное свидетельство убийства, принятого за несчастный случай. Возможно, после прочтения этого дневника Вы станете внимательнее всматриваться в окружающие вещи – ведь они совсем не то, что Вы думаете.
Речь идет об ограблении моей квартиры продавцом мороженого, названным журналистами самым неудачным ограблением года: «Он хотел «сладкой жизни», но лишился своей», «Грабитель-самоубийца: нелепость или продуманный план?»
Он был простым продавцом мороженого. Я проходила мимо его лотка каждое утро на протяжении многих месяцев и неизменно останавливалась поболтать и купить мое любимое мороженое – ванильное, с орехами и шоколадной стружкой. Не знаю, почему, я рассказывала ему о своей жизни, о любых мелких и значительных событиях, происходивших со мной. Он всегда знал, что сказать в ответ. Я не думала, что моя, в сущности, безобидная привычка болтать обо всем на свете может привести к трагическим последствиям. Он знал, что моя семья имеет небольшие сбережения, но держит их дома, потому что моя пожилая мать не доверяет банкам, говоря, что они «заменяют не только банкноты, но и камни в украшениях, если не сами «безделушки». Разумеется, я также поделилась с ним опасениями, что наш сейф устарел, и я собираюсь покупать новый. Должно быть, именно в то утро в его голове возникла потрясающе простая мысль.
Проникнуть в наш дом не составляло труда, а моя престарелая мать не могла быть серьезной помехой для грабителя.
...
Это случилось однажды вечером: я пришла домой и обнаружила, что входная дверь не заперта. Поддавшись панике, я вбежала внутрь и была оглушена чем-то тяжелым. Очнулась я в спальне, у противоположной стены сидела мать со связанными руками, а какой-то мужчина возился с нашим стареньким сейфом. Пошевелив руками, я осознала, что завязаны они не очень умело, и я могу с ними справиться. Я вгляделась в грабителя и узнала в нем продавца мороженого. Подлец! В моей голове возникла мысль: «Не сиди столбом, у тебя в кармане до сих пор лежат ключи от квартиры, а этот растяпа даже не смотрит в твою сторону!» Я бросилась на него, увлеченно возившегося с сейфом, как ребенок с новой игрушкой. Ткнув в широко раскрытый глаз кончиком ключа, я потребовала мирно покинуть наш дом. Он отбросил меня в угол и неожиданно схватился за нож…
Далее воспоминания мои расходятся с показаниями, данными полиции. Я в этом раскаиваюсь, впрочем, любые сожаления сильно запоздали сейчас…
Помню, как я пнула его под колено, перехватила руку с ножом, вывернула и с необъяснимой яростью вонзила ему в грудь. Он выдернул нож, с недоумением и обидой поглядев на меня. Я же не могла отвести взгляд, наблюдая, как с каждым мгновением из него уходит жизнь. Кажется, я задела сердце – я видела, чувствовала, как оно трепыхалось, по струйкам алой крови, неровными толчками вырывавшимися из раны. Я убила его, а ведь он, кажется, мог бы уйти.
Мать окликнула меня из другого угла комнаты, и я слабым голосом пролепетала что-то о том, будто грабитель споткнулся и напоролся на свой же нож. Эту версию я рассказала следователям, и моя мать подтвердила это – ведь с её точки зрения, всё именно так и было.
...
О, горе мне!
Угол проникновения ножа, по мнению экспертов, соответствовал тому, как если бы неловкий человек поскользнулся и, забыв о ноже, упал на выставленные руки, насадившись на острие по самую рукоять. Моих отпечатков на ноже не нашли, ведь я обхватывала руками ладонь незадачливого вора. Я ускользнула от правосудия, как песок сквозь пальцы. Хотя втайне надеялась, что не смогу…
...
Однако же, я не смогла уйти от самого жестокого и справедливого суда – совести. Марта, Марта, что же ты наделала!
...
Я не могу больше жить в квартире, где каждая стена напоминает мне о содеянном.
Оставив мать, я уехала, сама не зная куда, очнувшись в одной из тех небольших европейских гостиниц, что привлекают каким-то уединением и уютом. Я знала, что не могу более бежать от себя, а спасительное беспамятство ушло и не возвращалось, как я ни старалась его призвать.
...
(написано кривым, прыгающим почерком)
Каждую ночь мне снятся кошмары. Я пробовала спать днем, наивно надеясь, что солнечный свет отгонит страшные видения, но всё бесполезно. Один раз я попыталась употребить снотворные, затем отказалась от этой идеи, потому что приснившееся мне в тот день было невообразимо ужасно и отвратительно. Подумать только, в этом сне я рубила несчастного тесаком, как скотину, разделывая еще живого человека на куски и обрекая на поистине мучительную смерть. Его глаза всё время смотрели на меня.
...
После того сна я не могу заставить себя съесть хотя бы кусок хлеба. Мне кажется, что вся еда приготовлена из этого человека, и даже в чашке чая я вижу его лицо и эти глаза, глядящие на меня с укоризной!
...
Это сильно похоже на безумие, но я перестала спать. Теперь я подолгу сижу, уставившись в стену, и боюсь моргнуть, потому что всякий раз перед моими закрытыми глазами встают полные недоумения и обиды глаза человека, которого я убила.
...
Сегодня я видела его на картине, висящей над постелью. Я сняла картину и убрала её в стенной шкаф. Сколько это будет продолжаться?!
Птица, пролетевшая за окном, прочирикала: «Убийца!»
Ненавижу птиц.
...
Отважилась посмотреться в зеркало. Увидела там совершенно другую женщину. Марта – исхудавшая, бледная, с покрасневшими бегающими глазами, растрепанная…
Расплакалась от жалости к себе.
...
(буквы сползают со строчки на строчку, крупные, размашистые, словно писавший очень торопился)
Надела красивое белое летнее платье, которое еще ни разу не носила. Покрутилась перед зеркалом, любуясь его сияющей чистотой и белизной. Когда я покупала это платье, то ясно представляла себя в нем счастливой, гуляющей по щербатым улочкам старого города, обласканным солнцем, под руку с каким-нибудь молодым человеком, очень любимым и дорогим. Не сбылось. И не сбудется.
Прошу, если я Вас ещё не утомила, дайте мне несколько минут…
Меня звали Анной, и это моё настоящее имя. Но в тот момент, когда мои руки вонзали нож, а взгляд встретился с расширенными от удивления глазами неудачливого продавца мороженого и несостоявшегося грабителя, я стала Мартой. Марта – совершенно другой человек, но она мне симпатична, хотя мне и не нравится её имя. Я, Анна, прощаюсь с Вами и оставляю Вас наедине с Мартой, живущей в этом дневнике. Милосердные воды реки, чье название мне неважно, примите меня…
* * *
Худенькая женщина в белом платье вылезла из открытого окна, огляделась, глубоко вдохнула и на резком выдохе нырнула в лениво плещущиеся воды. Очевидцы происшествия закричали, бросились вызывать спасателей, немногие храбрецы нырнули следом, но безрезультатно. Отблески полуденного солнца, пробиваясь сквозь толщу воды, осветили босые ноги Анны и полощущийся подол её платья, исчезающий в вязком иле. Спасатели не нашли её тела, впрочем, не особенно и старались.
Ежедневные газеты вставили небольшие заметки об утопленнице, по которым большинство читателей мазнули взглядом и тут же забыли, увлеченные сводками новостей экономики или сплетнями об известных личностях.
На этом заканчивается история женщины, сбежавшей от всех, но не нашедшей спасения от себя. Она в последний раз ускользнула от желающих её найти, как песок сквозь пальцы, и будем надеяться, что она, наконец, нашла своё утешение.