-Михал Иваныч,- Лев постучал набалдашником трости по толстенным доскам ворот,- ты дома?
-Дома, дома,- откликнулся Медведь,- а что, случилось чего?
-Выдь на минутку, разговор есть,- сказал Лев, внимательно разглядывая мощный частокол, кольцом окружавший берлогу. Наконец, лязгнув тяжёлым засовом, ворота отворились.
-Заходи,- посторонился Медведь, пропуская гостя .
Двор был большой, заставленный хозяйственной утварью и бочками с мёдом. Сама берлога, как и забор, на вид была неказиста, но оставляла впечатление мощи и крепости - как и положено. Медведь был уже стар, но на вид - крепок, кряжист, что напрочь отбивало желание ссориться с ним у любого.
-Ну что, пошли в дом?- он выжидательно смотрел на Льва
-Да я, собственно, ненадолго,- кашлянул тот, не зная, с чего начать.
Потом, видимо решившись, выдохнул:
-Жалуются тут на тебя, Михал Иваныч! Да, да. Жалуются!
Лев достал платок и облегчённо вытер вспотевший лоб.
-Ну! И кто же?- прищурился Медведь.
-Люди жалуются, НАРОД, - уклончиво ответил Лев,- мол лес общий, а пахнет – одними Медведями.
-Хм, - усмехнулся Медведь, а что же это за лес без Медведя и Медведь без запаха?
Медведь без запаха не бывает, и лес - без Хозяина, это неправильно. Жалуются…
Помнишь, при дедушке твоём была Великая Драка, когда шакалы из степей понабежали?
Так мне Белка в благодарность до сих пор орехи приносит, а Бурундук - малину, уж не говоря про Зайца: тележка с морковью у меня по осени всегда у ворот, хоть я и не прошу вовсе. А он так, сам - в благодарность. Помнит. Говорит, если б не ты, Михал Иваныч, да Волк с Кабаном – нас бы тут всех уели! Вот так. Да и дедушка твой, царствие ему небесное, это понимал, а потому, когда победу праздновали, за нас троих персонально за каждого выпил по рюмке «клюквенной»,
оценив по достоинству вклад каждого в общее дело.
-Драка была - общая,- назидательным тоном произнёс Лев,- так что не надо выпячивать свои заслуги.
- Дык я и не выпячиваю,- растерялся Медведь,- я просто не забываю.
-Не выпячиваешь?- рассердился тот,- а как же запах? – он круглыми глазами уставился на Медведя,- правильно народ пишет!
-Так кто пишет-то?- поинтересовался Медведь,- ты уж скажи, не темни.
-Кто, кто, известно - кто,- рявкнул Лев,- «группа лесозащитников», а точнее – рыжий, Лис, то есть.
-Я так и думал, сказал Медведь. Он без кляузы дня прожить не может. Так ведь он и на тебя пишет, и не куда-нибудь, а прямо в Африку. Ты в курсе?
-Да в курсе,- досадливо поморщился Лев,- они уже мне всю плешь проели, боятся, как бы я его за кляузы не сожрал. С другой стороны, кто ж на такое г…. позарится, вот и приходится его терпеть. Лев вздохнул.
-Сочувствую,- сказал Медведь,- а запах это не мой.
-А чей же?- скривившись принюхался Лев.
-А это Хорька,- сказал Медведь.
-Надо же,- произнёс Лев,- маленький, а такой вонючий!
-Да это ещё полбеды, - сказал Медведь,- а он, вонючка, в лесу почти каждую кочку пометил: мол тогда-то и тогда- то, в дни Великой Драки, эту кочку мужественно оборонял Хорёк. И табличек везде понавешал. И рыжий тоже: памятник себе на северной опушке поставил, мол «с этой стороны враг не прошёл», а какой же там, спрашивается, враг, там же болото с лягушками.
-Во народец,- он поморщился,- на весь лес навоняют, а виноват, как всегда Медведь!
-Ну ладно, ладно, не кипятись,- примирительно произнёс Лев. Таблички - это тоже надо. Чтобы, значит, потомки не забывали про Великую Драку и знали, кто, где и чего. Вы с Волком и Кабаном большие, вас и так все знают, помнят и уважают, а Лис с Хорьком – ма-а-а-ленькие.
Не пометят место - глядишь, о них и забудут, а ведь это неправильно, дрались то все.
Да и сам посуди: «что взять с малых сих»?
-Согласен?- спросил Лев.
--Согласен,- сказал Мекдведь,- только что мне-то делать: таблички ставить или «не выпячиваться»?
-Ох, трудно с тобой говорить, Михал Иваныч!- Лев укоризненно взглянул на него,- сам думай!- Мне надо ещё к Волку с Кабаном зайти, побеседовать.
Он попрощался и вышел за ворота. Медведь задумчиво глядел ему вслед. Лев был похож на деда и, в общем-то, неплохо руководил лесом. Но время брало своё: менялся лес, менялись звери, менялись взгляды на место зверей в лесу. Перемены не были плохи или хороши, просто они были неизбежны. Эта мысль пришла в голову Медведю, когда он смотрел на Львиный хвост, толстый и пушистый, удивительно смахивающий на лисий.
«Общая»…- опять подумал Медведь, мысленно обращаясь ко Льву,- ты бы, Лёва, в сберкассу заглянул: там тоже – деньги ОБЩИЕ, вот только вклады – РАЗНЫЕ. По величине». Он усмехнулся.
Да, именно оценка его, Медведя, ВКЛАДА в общее дело была ему очень важна.
Слово «общее» в данном случае всё уравнивало и по умолчанию предполагало, что у них с Хомяком - вклады одинаковые. А это было несправедливо, поскольку Хомяк, будучи зверем злым и храбрым, по размеру был - не более четверти его, медвежьего, хвоста и один против Шакалов выстоять никак не мог.
Видимо, у многих нынешних обитателей леса на медвежий запах была своего рода аллергия, мешавшая по достоинству оценить заслуги Михал Иваныча, в то же время, как вонь Хорьков такой реакции не вызывала. Медведь давно привык к этому и перестал удивляться.
«Да ладно,- думал он, перекатывая бочки с мёдом,- в случае чего так и так лес мне придётся защищать, опять же – Волк с Кабаном, Лось да и много ещё народцу здешнего помогут, дело-то общее»… Не на Хорьков же надеяться.