В силу ли характера, или своей природной любознательности, или ещё чего-то, но я всегда присматривалась к тем людям, которые окружали меня на протяжении всей жизни, а иногда и чему-то училась у них… от автора
ПРОСТО О НЕМАЛОВАЖНОМ
Однажды, когда мне было одиннадцать лет, а сестре четырнадцать, на нашей коммунальной кухне появились новые соседи – муж, жена и их маленький двухгодичный сынишка.
Первое, что он сделал, это попытался схватить рукой горящий примус.
Испуг за ребёнка как-то сразу сплотил всех, кто находился рядом.
Глава семьи приехал в наш город, чтобы получить высшее военное образование.
Он был красив той мужской красотой, которая нравится женщинам: высок, строен,
с обаятельной улыбкой. Черты лица грубоватые, но они не портили внешний вид. Сейчас бы сказали: наделён Харизмой. Он и был особенным: открытым, дружелюбным, добрым, щедрым. Рядом с ним всё приходило в движение. Невозможно было скулить, жаловаться на жизнь, неудачи, болезни. Казалось, само Солнце спустилось к нам во двор…
Он организовывал волейбольные матчи, поставил турник, вместо бельевых верёвок натянул сетку, и впервые все узнали, что же это такое – теннис…
Мы с сестрой его обожали. Но мне он казался старым. А ему-то всего-навсего было двадцать восемь лет, жена оказалась старше на два или три года.
К ней, его жене, с первых же мгновений общения возникло особое отношение. Особенно у меня, потому что я всегда была рядом, помогая возиться с малышом. Когда она уходила на работу в одну из библиотек города, наша бабушка следила за непоседой.
Жена была полной противоположностью мужа – тихая, спокойная, внешне - далеко не красавица, да ещё страдала каким-то неизлечимым заболеванием. Но для нашей семьи она была самой красивой, умной, начитанной. Так всегда и бывает, когда люди, пусть и чужие, находят себе подобных по всему – чувствам, понятиям, образу жизни.
Две наши семьи и дня не могли прожить без общения. Ни до их вселения, ни после - такого уже не было.
Как-то я услыхала разговор мамы и нашей новой соседки. Та рассказывала о переездах частых, о том, что в гарнизонных общежитиях жить тяжело. И даже не из-за плохо устроенного быта, а из-за людей, находившихся рядом. Весёлый нрав мужа притягивал к себе женщин. Иные, замужние, многодетные, не стеснялись выходить на общую кухню, когда он бывал там, в нижнем белье. Неловко, стыдно было на всё это глядеть. Но не хотелось раздоров, ссор, делала вид, что не замечает, но страдала…
Ещё благодарила она нашу маму и всех нас за поддержку, любовь, доброе отношение, за то, что она отдыхала среди нас душой.
Однажды моя сестра ранним утром возвращалась домой из туристического похода. В соседнем с нашим переулке увидала знакомую фигуру. Наш сосед с какой-то дамой страстно прощался.
Измена! Сестра в слезах прибежала домой. Она порывалась всё и сейчас же поведать его жене. Не досадить. Ей было по-настоящему больно, обидно. Она не понимала: как же так можно!
Всё, что происходило далее, помню так ясно, словно это было вчера. Я была разбужена не криком сестры, а тихим маминым голосом. Она прижала старшую дочку к стене, рукой прикрыв ей рот.
Моя сестра порывалась вырваться, выкричаться, но наша мама не позволила:
- Дочь, я прошу тебя успокоиться. Не кричи, нас могут услышать. Ты думаешь, что Она не знает, что происходит? Знает… Если закрывает на многое глаза, значит, так и надо... ей… ему…
Если мы сейчас вмешаемся, быть беде. Нельзя, ты меня слышишь, невозможно сейчас вставать между ними, грубо влезать в их отношения! Нам дороги эти люди? Оба? Ты киваешь…
Прислушайся ко мне – пусть разбираются сами. Тем более, что у них будет ещё один ребёночек. Понимаешь, из самых лучших побуждений можно разрушить чужую жизнь, а с ней – и свою… Ведь страдать и мы с тобой будет. Так ведь?!
Вмешиваясь, влезая, разрушивается… Слова били по ушам, отдаваясь болью в голове. Сестра плакала, кивала головой. Она уже никуда не спешила…
… В свою неотразимую Копилку мамины слова и действия в то раннее утро я давно уложила с особой тщательностью и поближе кверху, чтобы никогда о них не забывать…
22.04.10