Павел долго сомневался – идти ему на прием к участковому нравопатологу или нет. И сам факт этих сомнений говорил о том, что идти просто необходимо. Ведь сомнения, колебания, терзания тоже делают человека несчастным.
Пошел.
Павел Тетерников был приятный, как говорится, молодой человек 24-х лет. Работал в городской администрации, был уже начальником отдела и, вообще, подавал надежды.
Приемная врача находилась недалеко от дома, и Павел пошел пешком. Прохожие улыбались ему, выглядели веселыми и довольными жизнью. Тетерников позавидовал им и со своими дурацкими переживаниями чувствовал себя как бы отгороженным от них, почти изгоем.
- К доктору, к доктору – сказал он себе.
Над входом в поликлинику висел большой плакат со знаменитым высказыванием президента «Наша главная задача – обеспечить всех граждан страны максимально возможным количеством счастья».
Доктор был ненамного старше Павла, представился Андрей-Андреичем и встретил его, как старого друга. Улыбался, хлопал по плечу, был полон жизнерадостной энергии и, несмотря на внушительный вес, просто порхал по кабинету, подключая пациента цветастыми проводками к стыдометру.
- Ну – широчайше улыбнулся он, усаживаясь напротив - рассказывайте. Давайте-давайте, не стесняйтесь. Мне можно, я ведь врач.
- Тут такая история – замялся Павел, - в общем, самая обычная. Я встречался с одной девушкой.
- Так-так-так! – воскликнул, словно обрадовавшись, нравопатолог.
- Встречался, все было хорошо, а потом однажды понял, что… не люблю ее больше.
- Это нормально! – доктор, привскочив с кресла, дружелюбно хлопнул Пашу по плечу. – Это бывает!
- Я понимаю – кивнул Тетерников. – Но дело в том, что она-то продолжала меня любить. Мне было ее как-то жалко, что ли? И я продолжал с ней встречаться.
- Ой-ей-ей-ей-ой! – с искренним, но дружеским испугом вскричал Андрей-Андреич. – И долго это продолжалось?
- Два месяца.
Доктор возмущенно вскочил:
- Вы понимаете, какой огромный вред своему нравственному здоровью вы этим нанесли?
Тетерников угрюмо кивнул.
- А теперь вы, наверняка, хотите мне сказать, что недавно все-таки расстались с этой девушкой и теперь страдаете уже из-за этого? – строго спросил врач.
Павел снова кивнул и понурил плечи.
- Типичная картинка серьезного нравственного заболевания – нравопатолог взял из принтера листок бумаги и зло потряс им перед собой – Вот и стыдограмма ваша выглядит далеко не лучшим образом.
Тетерников виновато вздохнул.
- Наша страна – страна счастливых людей – энергично прохаживаясь по кабинету, продолжал свои суровые наставления доктор. – Не зря раньше говорили: «болит душа», «мучает совесть». То есть люди уже тогда понимали, что это заболевание. Просто не умели его лечить. Вы, Павел, должны серьезнейшим образом подумать над своим поведением. Сегодня ты недоволен собой, завтра тебе не понравится политическое устройство страны, послезавтра ты выйдешь на антиправительственный митинг. Так недалеко и до принудительного осчастливливания.
Доктор достал из выдвижного ящика яркую упаковку таблеток с надписью «Антисов» и швырнул их Тетерникову.
- Три раза в день перед едой. И одну прямо сейчас – презрительно рявкнул врач. - А то просто страшно в таком состоянии отпускать. Ходят тут, уроды нравственные, а ты их потом лечи!
Пока Павел испуганно пил таблетку и расписывался в журнале посещений, Андрей-Андреич отвлекся на работающий в углу без звука телевизор. Там как раз показывали выступление президента.
Лицо доктора внезапно перекосилось и задергалось, словно от боли. Глаза забегали, на лбу выступили крупные капли пота. Андрей-Андреич негромко застонал, суетливо достал из стола красную таблетку, сунул ее себе под язык, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
Через пару минут, когда они расставались, нравопатолог снова был весел, радостен и дружелюбен. А Павлу казалось, что он тысячу лет знает этого замечательного человека и прекрасного доктора.
Тетерников вышел на улицу. Погода была прекрасной – мелкий дождик весело моросил, пронзительный ветер бодро бил в лицо, грязь смешно чавкала под ногами. На душе было спокойно и радостно.
Чтоб еще раз убедиться в действенности лечения, Павел пнул ногой подвернувшуюся дворовую собачонку. Дворняга обиженно заскулила и метнулась за угол. Тетерников прислушался к своим ощущениям.
Ничего!