С.ПлотникоВ.
Уже прошел год, как отец вручил Ивану ружье. Множество раз уходил в тайгу Иван как
один, так и вместе с отцом. Не однажды удача поворачивалась лицом к молодому охотнику.
Он не плохо ориентировался, умел оборудовать ночлег, и казалось, изучил всю окрестную тайгу. Множество раз уходил Иван на несколько дней, и родители были спокойны за его, Ивана,
здоровье и безопасность. Условие, поставленное отцом, выполнял безоговорочно.
Отец всегда знал куда, в каком направлении уходит в тайгу Иван.
Наступила весна. Время глухариных и косачиных токов.
В один из весенних дней, предупредив родителей, Иван отправился на косачиные тока.
Уходил он в обед, и, переночевав в тайге, и поохотившись, должен был вернуться к вечеру следующего дня.
Снарядив патронташ, прихватив продуктов на сутки, Иван пошел в тайгу. До тока Иван добрался к вечеру. Идти было трудно, так как снег сошел только местами, а оставшийся очень сильно мешал движению. Добравшись до места, Иван приступил к сооружению скрадка.
Тетерев-косач весьма осторожная птица. В то время когда большинство петухов соблазняют самочек, два-три самца охраняют токовище. Они рассаживаются вокруг токовища на высокие деревья и зорко следят за тем, чтобы ни кто не подошел к токовищу не заметно. По этому с вечера охотник устраивает скрадок на месте будущего тока.
Скрадок делается из веток, травы и прочих подручных материалов, которые не вызовут подозрений у осторожной птицы. После изготовления скрадка, охотник, остается в скрадке до рассвета, соблюдая тишину. В это время нельзя ни разжигать костра, ни курить, не разговаривать.
Многие охотники после длительных переходов, изготовления скрадка, холодной ночи,
засыпают на рассвете пригретые утренним солнышком, случилось это и с Иваном.
Проснулся Иван от шума сухой травы над его головой. Скрадок был сделан так искусно, что косачи топтались прямо над головой Ивана. Для того чтобы стрелять, нужно видеть цель и Иван стал осторожно раздвигать траву. Птицы услышали посторонний шум и быстро разлетелись, рассевшись по ближайшим деревьям.
Охота пропала. Напрасным был длительный переход, изготовление скрадка, напрасно мерз Иван всю ночь. Чувство сожаления, не согласие со сложившимися обстоятельствами
и, наконец, молодость, толкали Ивана к действию.
Он выполз из скрадка и стал ползком подкрадываться к ближайшему петуху. Вот он уже почти на выстрел подкрался, но петух вспорхнул, немного отлетел и снова уселся на дерево, но расстояние явно великовато, чтобы достать его из ружья. Иван снова стал красться. Косач снова подпустил почти на выстрел и снова перелетел.
Иван уже не полз, он короткими перебежками, от дерева к дереву преследовал осторожную птицу. Так продолжалось несколько часов. Наконец при очередной перебежке косач взлетел и скрылся далеко в тайге.
Солнце было уже высоко, сильно пригревало, снег, стал сыпучим и мокрым, и от этого вся одежда Ивана промокла. Уставший, мокрый, голодный он в отчаянии сел на валежину и заплакал. Обида за долгое ожидание весны, долгую подготовку и такую нелепую оплошность выдавливала из глаз слезы.
Немного успокоившись, Иван решил развести костер, обсушиться, приготовить поесть.
Он обшарил все карманы и не обнаружил спичек. Видимо при ползании и перебежках они где-то выпали из кармана. Находиться в мокрой одежде становилось холодно.
- Есть патроны,- подумал Иван.
-Разожгу костер от выстрела.
Иван разрезал ватник, выбрав наиболее сухое место, вытащил клок ваты, положил вату на валежину и выстрелил в упор. Выстрел разметал вату во все стороны, но ни один, даже самый маленький кусочек ваты не задымился. Иван вновь повторил попытку и, снова не удача.
Он взял и из следующего патрона вытащил заряд дроби, оставив только порох.
Вытащив пыж, затолкал в патрон вату и снова выстрелил. Вата улетела очень далеко и упала в мокрый снег. Пока Иван добрался до нее, вата погасла, но то, что она загорелась, вселило надежду на удачу.
Высыпав из следующего патрона дробь, Иван отсыпал часть пороха, чтобы уменьшить силу заряда. Выстрел оказался слабым и, вата, загоревшись, не улетела так далеко.
Быстро, подкладывая сухие травинки и веточки, Иван раздул костерок. Приятный запах дыма потянулся по лесу, костер запылал.
Долго провозился Иван, пока разжег костер, долго сушился и готовил еду, день близился к ночи. Доев остатки продуктов, Иван решил, что пора возвращаться домой. Он поднялся и,
остановился. В какую сторону идти? Куда в азарте преследования он забежал?
Все вокруг вдруг стало чужим и незнакомым, а ведь буквально пять минут назад он был как дома. Солнце уже давно село, лес потемнел и незнакомой, пугающей стеной окружал пятачок, освещенный догорающим костром.
- Пойду по своим следам, и выйду к скрадку, - решил Иван и, притушив костерок, двинулся в путь.
* * *
Продолжение
После захода солнца по небу поплыли облака, погода менялась, теперь же, облака затянули все небо, звезд видно не было и от этого лес казался не проходимым. Местность была гористой. Снег сошел совершенно, на южных склонах и лишь в тени густых зарослей еще оставался довольно глубоким. Обращенные к югу склоны, полностью освободились от снега. Было еще не очень темно, когда Иван двинулся на поиски скрадка, да и костер был разведен на границе снега и проталины, так что Иван без особого труда нашел свои следы. Он смело двинулся по ним.
Чем дальше уходил от кострища Иван, тем темнее становилось вокруг. Снег был не глубок, но следы отчетливо виднелись, хотя и не на большом расстоянии. Темнота сгущалась.
Идти становилось все труднее, ветки деревьев норовили ударить по лицу, Иван часто натыкался на валежины и путался в густом кустарнике. Он все чаще и чаще стал терять свои следы, обходя очередное препятствие. Приходилось возвращаться назад и начинать все по новой. Сумерки сгущались.
Пройдя довольно большой отрезок, Иван вышел на проталину. Следов на проталине не видно даже днем, а уж тем более, ночью. Иван остановился. Он помнил, что последняя проталина показалась ему не большой, когда он перебегал ее, преследуя косача. Иван старался вспомнить направление, по которому он пересек эту проталину. Выбрав направление показавшееся ему верным, он снова двинулся в путь. Одно дело перебежать какой-то участок тайги днем и совершенно другое дело пройти этот же участок ночью, натыкаясь на ветки, валежник и деревья. Тот же отрезок покажется
в десять раз длиннее.
Иван шел и все больше и больше сомневался в правильности выбранного направления.
-Вернусь назад к своим следам, дождусь утра и, днем выберу точное направление, - подумал Иван и остановился.
Он развернулся и пошел в обратную сторону. Вот кажется сейчас и он снова упрется в снег, но продолжая идти, он не находил снега. Минуты тянулись, ветки хлестали по лицу, из глаз текли слезы, а снега все не было. Надежда все же не покидала и толкала вперед и вперед.
Темнота стала кромешной. Не видно было даже вытянутой руки и, вдруг, под ногами захрустел снег.
Этот звук как бальзам, принес успокоение и расслабление. Нащупав более сухое место, Иван устроился на ночлег. Разогретый переходом, уставший от постоянного напряжения, Иван быстро уснул. Проснулся он от ужасного холода, мокрая от пота одежда жестяным холодным панцирем
плотно облегала тело. Иван с трудом поднялся. Он хлопал себя по бокам, бегал на месте, но согреться, почти не удавалось. Так пытаясь согреть себя, совершенно измотанный и околевший он встретил рассвет.
Разрядив один патрон и забив его, как и на кануне, ватой, он разжег костер. Тепло костра и ночные мучения сморили в глубокий не спокойный сон. Проснулся Иван в разгар дня. Часов у него не было, облака плотно закрывали небо, определить время было невозможно. Иван проверил рюкзак на наличие чего нибудь съестного. Кроме нескольких крошек хлеба, еды не было. Иван посчитал патроны, их осталось десять. Если попадет что-то, то можно будет убить для еды, решил Иван и несколько успокоился. Пока он спал, костер погас совершенно, разводить его снова значит тратить еще один патрон. Иван решил идти на поиски своих следов.
Он поднялся, огляделся и пошел по кромке снега и проталины в поисках своего следа. Проталина постепенно спускалась в низину, уходить от кромки снега не хотелось и Иван, спустился по кромке снега вниз. В самой низине весело журчал ручей, кромка снега уходила на другую сторону ручья.
Иван долго сомневался, переходить ли ручей, ведь он не пересекал его вчера, не пересекал его и ночью когда возвращался назад. Уходить же от кромки снега тоже не хотелось, и Иван переправился на другую сторону. Иван шел и шел по кромке снега, но следов ни где не было. Наступал вечер, усталость и голод начали давать знать. Чтобы не мучиться, так же как и в прошлую ночь, Иван решил к этой ночи приготовиться основательно. Он выбрал место по суше, натаскал побольше дров и, только после этого использовал очередной патрон. Ночь наступала быстро, костер горел, было тепло, но очень хотелось есть. За весь день пути в тайге не встретилось ни одной живой души, что можно бы было убить для еды. Натаяв снега, напившись талой воды, Иван устроился на ночлег.
Ночь прошла относительно спокойно. Весело потрескивали дрова, искры как звезды высоко улетали в небо, несколько раз хотел начаться дождь, но, уронив несколько капель, так и не собрался с силами.
Иван, вымотавшийся за дни и ночи, проведенные в поисках следов, спал крепким сном. Проснулся он на рассвете. Растопив снега и напившись, он решил продолжить обходить проталину, чтобы выйти на свои следы.
Иван шел уже около часа, когда пришла мысль о том, что он напрасно теряет силы и время. Он присел на валежину чтобы передохнуть, голод забирал последние силы. Чтобы не упасть, Иван взялся за ветку березы и, придерживаясь, машинально, стал обламывать мелкие веточки. Вдруг он увидел, как на изломе выступила капелька сока. Иван как мог быстро поднялся, вытащил нож и начал выдалбливать углубление в стволе молодой березки. Он долбил, а сок брызгал в лицо, сладкие капли скатывались по щекам как слезы.
Наконец углубление в стволе было готово, оно быстро наполнилось прозрачной влагой. Иван сломил соломину и быстро осушил углубление. Подождал и снова осушил, сок был сладок и, казалось, что никогда в жизни он не пробовал ничего вкуснее этого сока. Сколько времени он простоял около этой березки, он никогда бы не определил, так как чем больше он пил сок, тем больше хотелось пить его еще.
- Нет это может продолжаться до бесконечности, нужно идти, -подумал Иван и с огромным усилием воли оторвался от березки. Лес вокруг как будто вымер, ни одна птица не пролетела за весь тот путь, который прошел Иван.
Теперь он решил идти не по кругу, обходя проталину, а выбрать направление и постоянно придерживаясь его, идти по прямой. Иван знал, что если постоянно идти на восток, то рано или поздно он выйдет на берег Енисея, если идти на север, то таким же способом он выйдет на его приток. Идти на запад или юг не желательно, потому что в тех сторонах за многие сотни километров нет ни души, но как определиться в такую пасмурную погоду? Вспомнив наставления отца, определив примерно, где находится восток, Иван тронулся в путь. Наступал вечер.
Ночь он встретил во всеоружии, он, так же как и вчера наготовил дров, устроил мягкое ложе и проспал до утра. Проснувшись, он выбрал березку и сделал на ней надрез, ожидая, что снова появится сок, но или место было не на столько прогрето солнцем, или по какой еще причине, но у этой березки сок почти не выступал, а лишь увлажнял надрез. Иван уже собрался идти, когда увидел пролетевшего в стороне дятла. Голод толкнул его за этим лекарем леса.
Иван долго подкрадывался к увлеченному своей работой дятлу. Вот он уже на расстоянии выстрела, но, чувствуя слабость и легкое головокружение, Иван решил подойти по ближе, чтобы наверняка не промахнуться. Шаг за шагом он подкрадывался к стучащему санитару. Чем ближе он подходил, тем большее волнение охватывало Ивана. Наконец он остановился и прицелился. Дятел продолжал свою работу. Иван затаил дыхание и медленно нажал на спуск. Медленно нажимался курок и в тот самый момент, когда сработал боек, дятел взлетел, заряд дроби ударил в то место, где только что сидела птица. Возглас разочарования вырвался из груди охотника. Дятел, испуганный выстрелом, улетел далеко в тайгу. Иван пересчитал патроны, их осталось восемь. Он снова двинулся в путь.