Моя ближайшая подруга выходила замуж. Для меня эта новость была, как гром среди ясного неба. И узнала я о ней не от самой подруги, а через третьи руки. Просто наведалась приятельница Людмила и, как бы между прочим, сообщила эту потрясающую новость. Да и еще дала почитать письмо, адресованное опять же не мне, а ей. Как же меня это задело! Лучшая подруга, самая близкая и о самом важном в жизни событии сообщает в письме, и то не мне. И приглашала в первую очередь не меня, все ту же Людмилу. А меня присовокупила, как бы между прочим.
Оно и понятно, я недавно родила сына и, по ее мнению, на свадьбу приехать не смогла бы. И как же мне захотелось поехать на эту свадьбу. За тридевять земель, да еще в разгар зимы. Стали составлять с Людмилой план поездки. Ей то придется брать отгулы на работе. Мне же отгулы не нужны - я в декретном отпуске, но у меня на руках маленький ребенок и мне нужно его кому-нибудь препоручить.
Муж, как только узнал, куда я так смешно собираюсь, так и ахнул:
- Ты с ума сошла, как ты поедешь?! С кем ребенок останется?!
- С твоей мамой и с тобой. Мне же всего на два дня и надо-то плюс дорога столько же времени займет.
- И не выдумывай!
- Как ты не понимаешь, это же моя лучшая подруга!
У меня на глаза навернулись слезы.
- Я поеду, поеду...
Свекровь в это время находилась за стенкой, смотрела телевизор и все больше прислушивалась к нашей перепалке. А вскоре и сама появилась в дверном проеме:
- Извините, что влезаю, но вы так кричите, что скоро на улице будет слышно. Ты, Анна, если хочешь ехать - поезжай. Но я бы на твоем месте и с места не сдвинулась. Она хотя и лучшая подруга, но пригласительный тебе все-таки не прислала. Где твое самолюбие?
Ах, пригласительный им нужен, им важен этот атрибут, но я-то хорошо знаю, что Наталья не любитель писать писем. Она и матери их писала с явной неохотой, как из -под палки и если она написала, пусть и Людмиле письмо, то это уже подвиг.
И все-таки я стала собираться в поездку, под неодобрительные взгляды родных. Муж несколько раз пытался мне помешать. И уговорами, и угрозами. Ничего не действовало. В душе мне было и интересно, и боязно.
Ехать предстояло почти сутки на поезде. Дальше - лететь на вертолете до Натальиной деревни. В северный суровый край, может, летом и можно было добраться по земле, зимой же заносило снегом. Добраться только на вездеходе можно было, да еще по воздуху.
Уже, стоя на перроне в ожидании поезда и Людмилы, меня начал колотить озноб. И даже не от холода - страшила неизвестная дорога впереди.
- И где твоя Людмила? Ты что, без нее поедешь? Не выдумывай. Я тебя одну не отпущу.
Смотрю, бежит Людка.
- Не убивайте меня сразу, но меня с работы не отпускают. Что делать?
Я так и села. Все отменить не позволил бойцовский нрав.
- Я одна поеду.
- Если бы раньше, я хотя бы сам отпросился, - бился в истерике мой муж.
- Да так бы тебя наша мама и отпустила бы. Кто с ребенком-то сидеть будет?
Людка сунула мне в руку письмо:
- Возьми хоть адрес и расписание поездов.
Мы с ней обнялись. Она зашептала мне на ухо: "Ты - сумашедшая!" "Да ладно тебе."
Погрузили вещи в купе поезда, наспех попрощались и я поехала в неведомый путь.