Контрабандисты. Часть 3.
Don’t speak other men!
Don’t speak other men! Эта фраза, которую можно перевести примерно так: «Не говори другим людям», очень популярна на Востоке. А Восток, как известно дело тонкое. Сторгуешь, бывало, какую-нибудь тряпку на восточном рынке и уходишь от продавца довольный выгодной сделкой. А продавец, тоже довольный, умоляюще прижимая к груди руки, в очередной последний китайский раз просит: «Don’t speak other men! Не говори другим людям, что я, можно сказать, задарма продал тебе ЭТО!» Типа, если расскажешь кому- то, то меня побьют за мои демпинговые цены. А заходишь в соседнюю лавку, так там цена этой футболки, на которой вы сошлись в предыдущей лавке, является стартовой.
Тем не менее, эта фраза обладает какой то магической силой. Она моментально превращает совершенно незнакомых людей в заговорщиков, единомышленников, в некий такой «Союз меча и орала». Правда, случалось, что «союзнические обязательства» восточной стороной нарушались. Но при этом ей, этой стороне, при следующей сделке, кроме орала, как правило, ничего больше не предлагалось.
Итак, мы в Карачи. Объявление: « Экипажу заполнить бланки таможенных деклараций». Идём, находим свою фамилию в списке, в графе спиртное подтверждаю наличие у меня одной бутылки вискаря. Через 10 минут оформление судна закончено, а уже через 15 минут, прямо, как в фильме «Вий», откуда -то изо всех щелей повылезали ихние бизнесмены. Среди них я узнал одного таможенника. Представьте такую ситуацию. Всего лишь полчаса назад он строго проверял мой паспорт, а теперь, улыбающийся, как Эдди Мерфи, используя все возможности мимики и жестикуляции, молчаливо спрашивал: «Есть?»
Ну, ни хрена себе, как всё просто оказалось! На всякий случай я произнёс пароль, подобно секрету Полишинеля, известный всему Южному полушарию планеты: «Don’t speak other men!»
- My friend, believe me! Мой друг, верь мне!
-Ну, да! Таких друзей за х .. да в музей! С какого перепугу я тебе должен верить?
-Не бойся, друг! Я – свой!
В итоге обмена мнениями сторонами было подписано совместное коммюнике, то есть мы ударили по рукам. Он взял всю партию, отдал деньги - 700S и сказал, что заберёт товар перед отходом. Мол, так будет надёжнее и для него и для нас.
Тем временем «редблеклейбловцы» успешно сбыли свой ходовой товар и также успешно попрятали вырученные за него деньги. На другой день, когда состояние эйфории пакистанцев, причастившихся к таинствам содержимого дубовых бочек из Ирландии, сменилась подавленностью и угнетённостью, когда проблема абстинентного синдрома требовала незамедлительного решения, то тут, то и должен был быть мой выход. Ваш выход, маэстро!
А маэстро сам терзался муками. Нравственными. Ведь ещё Антуан де Сент – Экзюпери говорил, что «мы в ответе за тех, кого приручили». Они страдают, а я ничем не могу помочь им! Я связан обязательствами перед своим пакистанским «другом», которого, как я и предполагал, действительно надо было взять за одно место и отправить, если не в музей, так за борт! Сука вероломная!
Что- то ёкнуло внутри( наверно, чуйка сработала) и я решил по- христиански помочь страждущим и весь, уже оплаченный, товар реализовал не по 12S, а по 15S. И почтенные страждущие, вчера с негодованием отвергавшие «VАТ69» и больше 9S за него не предлагавшие,и в один голос твердившие, что им нужен «ред или блек лейбл», сегодня с благодарностью брали вожделенный бутылёк за 15S. Хрен их поймёшь, этих пакистанцев! Сами не знают, чего хотят!
И вот за пару часов до отхода нарисовался мой пакистанский друг и произнёс такую речь:
-My friend! Мы имеем проблемы. Очень большие проблемы.- И по пальцам начал их предъявлять. -Полиция – дай. Таможня – дай. Секьюрити – дай! Короче, я могу взять товар прямо сейчас, но по 5 баксов за бутылку. Иначе могут быть большие неприятности. Не у него! У меня! Прямо скажу, что речь его, хоть и претендовала на пафосную, была вялой и неубедительной.
В ответном слове я постарался быть кратким. Я не стал ссылаться на форс-мажорные обстоятельства, а пояснил ему следующее:
-Мой друг! Я не могу прямо сейчас отдать тебе товар. Зато я могу прямо сейчас послать тебя на х…. Забирай свои вонючие деньги и проваливай.Ты же меня знаешь, Абдулла, я мзды не даю. А вот п...зды - пожалуйста, хоть сейчас выпишу!
Тут то « ренегат Каутский» всё и осознал. Держа в руках свои dirty money(грязные деньги), он пытался объяснить, что его попутал ихний бес, этот, как его… шайтан, чьорт побьери! Он согласен взять весь товар на прежних условиях и даже одну бутылочку тут же разопьём, скрепив на вечные времена нашу дружбу. Я, сжалившись над ним, угостил его той бутылкой, начатой с Федей в Дубае. Он жадно припал к ней, ополовинив в один присест. И «тут Остапа понесло». Он начал жаловаться на суровые законы в стране, повторяя без конца:
-Pakistan! Crazy country! Сумасшедшая страна! – Он заплакал.
Потом, придя в себя, понимая, что он всё равно в пролёте, начал строить планы относительно будущего нашего захода в Карачи. В знак примирения и того, что больше такого не повторится, он отдал мне своё удостоверение. Какой письменностью пользовались составители этого документа, для меня осталось загадкой. Я же не Жан-Франсуа Шампольон, чтобы иероглифы расшифровывать. Поэтому никаких данных о его владельце я почерпнуть не смог. Хотя из «тысяч лиц узнал бы я мальчонку, но как зовут, забыл его спросить».
Перед самым завершением переговоров, когда с его уст уже слетал заветный пароль: «Don’t speak other men!», в каюту зашёл артельщик Ашот Апоян.
-О, Ашот! Ты, как раз, вовремя. У тебя ничего не осталось на продажу?
А то вот этот козёл готов купить.
Пакистанец страдальчески поднёс палец к губам и сказал:
-Мы же договорились! Don’t speak other men! Донт спик азер мен!
-Да ладно тебе, не парься! Где ты тут азермена увидел? Перед тобой чистокровный армянин!