Скитальцы, глава 7. Кабала

               


      Первым очнулся Степан. В животе всё горело. Силыч и Матвей лежали рядом на досках пола. В полумраке небольшого помещения виднелся ушат с ковшиком-корцом. Холодная вода освежила. Стало намного легче. Зашевелился и, со стоном, приподнялся Андрей Силыч. Он долго, непонимающе, оглядывался кругом. Потом, вдвоём, с трудом, привели в чувство Матвея. Он жадными глотками пил холодную воду.
      -До чего тебя жадность довела, - приговаривал Горин, поливая из корца холодную струйку на лицо и грудь страдальца.- Дорвался до дармовщины – вот и результат.
      -Силыч, ты как думаешь, я не умру?
      -Умрешь, Мотька, обязательно умрешь. Лет через полсотни. Если от жадности не обтрескаешься какой-нибудь дрянью.
      -Куда же это нас бросили? – сказал Горин, оглядывая сумрачное помещение. - Похоже, опять в амбар попали.
      -Как же мы отсюда драпать-то станем? – снова заныл Матвей.- Он же, как бастион, на совесть сделан!
- Не зуди, Мотька,- отмахнулся Горин, - меня беспокоит, что сталось с Осеней? Не дай Бог, если она тоже к этим «жукам» попала. Пропадет девчонка.
      Во дворе раздались голоса. Заворчали собаки. Заскрежетали засовы. Легко раскрылась массивная дверь, впустив в сумрак амбара сноп света. Вошли хозяева.
      -Очухались, родимые? – спросил дед, - Мы вам тут водички поставили. Она, холодненькая, с того бадянного медка, шибко помогает. Всё как рукой сымает. Так-то вот. Цените мою доброту-заботу. Сидор-Ухват, это меня так кличут за сноровку, значит, да ухватку – дело знает. Своего не упустит. Так-то вот.
      -Кто вы такие? – перебил хвастливую речь Андрей Силыч.
      -Мы-то? Хуторские мы. Беглых ловим, да в кабалу продаём. Кому - в дело, а нам в прибыток, хе-хе-хе. А теперь вы мне ответствуйте, вид у вас имеется?
      -Какой там еще вид? – удивился Матвей.
      -А это тугамент такой, бумага казенная, вид на жительство называется. – Наступило молчание. – Значится, нету у вас вида, - обрадовался старик.- Выходит, вы беглые, а я теперь ваш хозяин, потому как изловил вас.
      -Ты, дед, погоди, - снова вмешался Степан,- ответь, какой нынче год? И ещё, по какому праву вы нас схватили и арестовали. Кто вам позволил так обращаться с людьми?
      -Хе-хе, раз у вас вида-тугамента нету, значится, я могу вас продать в кабалу или у себя в холопах оставить.
      -Нет, дед, ты всё же скажи, какой нынче год? – настаивал Степан.
      -Тятя, это опять какие-то блажные попались, как по весне. Помнишь, как тогда двое с девкой были? Один-то был настырный, да драчливый, а другой всё как-то по церковному талдычил
      -А вы, сами-то, кто такие будете? – перебил старик сына.
      -Мы из двухтысячного года, из вашего будущего.
      -Буде врать-то. Эк, куда хватил!
      -Тять, так и есть блажные. Те, весенние-то, так же брехали.
      -Пороть их надо, - вмешался второй сын, - тогда и скажут, откуда сбегли.
      -Цить! Лопоухие. Раскаркались. Сам знаю, что надо делать. Стало быть, от двухтысячного году пожаловали к нам. Мне всё едино. Я вас и в одна тыща семьсот шестьдесят третьем от Рождества Христова за хорошую цену продам.
      -Вот это да! – Удивился Степан, - Эвон, куда нас махнуло!
      -Нуть, ладно, - посуровел Сидор Ухват и внимательно осмотрел пленных.- Вот за этих двоих-то ладну цену можно взять. Кость крепкая – в гору пойдут. А этот щупляк – токо себе в обузу.
      -Чего это я в гору не пойду! – обиделся Матвей. – Я по горам ходок, хоть куда! На любую заберусь, не хуже их!
      -Тьфу! – сплюнул Ухват, - он еще и дурак. Валяй в горушку, в подземку, помахай каелкой, поломай камешек рудный. Тоже мне герой! – и обернувшись к сыновьям, приказал: - Скажите матери пущай их к ночи похарчит, чем Бог послал. Хоть вчерашней похлебкой, что с ужина осталась. Пусть кипятком пожиже разведет, чтобы на троих хватило, да собакам осталось. Я чуток отосплюсь, да ввечеру к прикащикам на завод подамся. Неча беглым задарма харчи травить. Пущай хозяин их харчит.