Небо – как Она
рассказ
Они работали вместе. И это было страшнее самой изощренной пытки.
Иногда засиживались допоздна. Она стучала клавишами за компьютером. Он приносил ей бумаги и горячий кофе, стоял над ее плечом, опершись руками на столешницу.
-Спасибо, милый.
-На здоровье, зайка.
Она смотрела в монитор и пила кофе. А он смотрел на ее золотистую макушку и умирал. Он чувствовал тепло ее волос и аромат, - ни с чем несравнимый дивный аромат ЕЕ.
Он склонялся все ниже и ниже, вдыхая ее, поглощая каждой клеточкой тела. До головокружения.
Клавиатура замирала на миг. Очарование таяло, как кусочек сахара над горящим бокалом абсента.
-Зай, ну не мешай. Уже скоро закончу.
-Сходим покурить?
-Конечно.
Потом они собирались домой. Тушили в офисе свет и выходили в морозную ночь.
Стоя на крыльце, молча курили.
-Прохладно сегодня, - говорил он, поеживаясь.
-Ага, - отвечала она, глядя в звездное небо.
Через пару минут приезжал ее парень на джипе «вольво».
Она бросала окурок в урну, слегка касалась пальцами его руки.
-Ну, до завтра?
-До завтра.
-Тебя подбросить?
-Нет, нет. Спасибо.
Она уезжала, а он долго стоял на крыльце, глядя машине вслед. Подносил руку к лицу. Целовал ладонь там, где еще сохранилось тепло ее пальцев. Целовал украдкой, стыдясь сам себя. Слезы катились по его щекам.
В эти минуты он был почти счастлив. Он хотел убить себя.
Недалеко от офиса из ограды торчал ржавый железный штырь. Он частенько подумывал, что можно упасть на этот штырь, и тогда – все. Кажется, так делали средневековые рыцари, - падали на собственные мечи.
Он далеко не рыцарь. Он даже не может сказать Ей, что он чувствует. Господи, никогда в жизни он не подозревал, что можно ТАК ненавидеть себя. И любить кого-то.
Она не была фантастически хороша собой. Она была просто красива – мягкой, наивной, детской красотой. Она была его идеалом, его мечтой, его волшебным сном. Он обожал ее всю, от кончиков волос до кончиков пальцев. Он любил ее всю, ее достоинства и недостатки, каждый ноготок на ее изящных женственных руках.
Вечерами он смотрел какой-нибудь фильм в пустой квартире. Потом выключал свет, ложился в холодную кровать и долго лежал с открытыми глазами, глядя в темноту.
Она была его молитвой. Он засыпал с ее именем на губах. И просыпался только для того, чтобы еще раз увидеть ее.
Утром они встречались в офисе. Весело улыбаясь, она крепко обнимала его, одаривая своим чудным ароматом.
-Привет, зай!
-С добрым утром, девочка моя.
Он несмело касался ладонями ее спины. Ощущал, как тают колючие снежинки в ее волосах от прикосновений его щеки. Чувствовал, как замирает сердце, как останавливается время. Секундное дружеское объятие превращалось в захватывающий дух аттракцион, карусель эмоций и переживаний. Он умел останавливать время. Ненадолго, но все же. Когда любишь, возможно все.
Потом был целый день. Короткие рабочие реплики, телефонные звонки, стук клавиатур, в промежутках – сигареты и кофе. Счастье было рядом. Счастье стояло у окна с тонкой сигаретой в руке, улыбалось, морщило веснушчатый носик, смотрело на него – задорно, тепло. Он чувствовал эту теплоту внутри. Абсолютно физически, как накат волн, как дуновение ветра.
Она тоже любила его. По-своему.
Она не была стервой и сукой, и никогда его не использовала. Она понимала все. И жалела его.
Давать повод для более тесных отношений она не хотела, но всегда невольно подливала масла в огонь. Она любила его как брата, как очень доброго и надежного человека. Пожалуй, единственного человека, на которого можно было положиться. Она поправляла ему воротник и завязывала шнурки на ботинках, болтала с ним о жизни и покупала для него рубашки, бывая на распродажах. Она научила его кататься на лыжах и сноуборде, хотя вытащить его из дома в выходные было той еще каторгой.
Она была благодарна ему за то, что он никогда не заговаривал о своих чувствах к ней. Это бы положило конец их дружбе навсегда. Бывало, он писал для нее стихи. Ее поражала его откровенность на бумаге. Но бумага – на то она и бумага. Она все стерпит.
Ей всегда удавалось обернуть назревающую катастрофу в шутку, в рабочее совещание, в перекур - во все, что угодно. Она была Женщиной.
Как могла, она пыталась усмирить пожар в его душе. Точнее, не замечать его вовсе. На фотографии, которую он у нее выпросил, написала только: «храни. Помни». Он был рад и этому.
Разумеется, так не могло продолжаться вечно. Иногда он срывался. Ревность душила его, недостижимость убивала. Он не повышал голос, но в сердцах мог сказать пару жестоких фраз, которые были гораздо хуже пощечины.
Она замолкала на весь день и курила, хмуро глядя в окно. Он плакал ночью в своей холодной постели, плакал навзрыд, проклиная себя. Утром приносил ей конфеты, просил прощения. Она прощала. Улыбалась, обнимала его.
И все было по-старому. До того самого дня.
Однажды утром она обняла его и сказала:
-А я замуж выхожу.
Время не остановилось в этот раз. Просто оборвалась пленка в проекторе, выдав немой подергивающийся кадр. Чудовищно долгий, вечный, черно-белый кадр. Потом погас и он. Наступила Тьма.
-Поздравляю…
Осознание пришло гораздо позже. Осознание неизбежного, неотвратимого конца.
Она стала Чужой. Теперь уже навсегда.
Они встретились спустя долгих четыре года, совершенно случайно, на аэродроме школы парашютного спорта.
Он распределял по местам группу новеньких, проверял укладку парашютов, крепления, форму одежды.
-Шнуровку затягиваем туже. Перочинные ножи, заколки, ключи – все вон из карманов. Карманы застегиваем, пояса, молнии – все проверю.
Когда очередь дошла до нее, он смолк на миг. Слегка побледнел, отступил назад.
Она улыбнулась. Той самой мягкой, милой улыбкой, которую он запомнил на всю свою жизнь.
-Привет!
-Привет… - Он даже не пытался изобразить на лице удивление или радость. Просто стоял и смотрел на нее. Как ребенок.
-Вот так сюрприз. Ты здесь работаешь?
Он покачал головой. Сглотнул комок в горле.
-Да… Ты как?
-Все хорошо, спасибо. Страшновато только…
-Не бойся. – он заглянул в документы. –Нормально. Похоже, я твой инструктор на сегодня.
Она округлила свои и без того огромные голубые глазища.
-С ума сойти! Будем прыгать вместе?! Здорово!..
Он растерянно улыбнулся в ответ и снова покачал головой. Отошел как бы по делам, спрятался за алюминиевым брюхом ближайшего самолета. Присел на шасси, нервно закурил.
Он уже почти начал забывать ее. Бывали даже вечера, когда он не думал о ней. Немыслимо.
Когда-то, после того рокового дня, он хотел умереть. Была ли то слабость или утонченный вкус, однако он решил, что убивать себя – это глупость. Бессмысленно лишать себя шанса. Шанс должен быть всегда.
Именно поэтому он прыгнул с парашютом первый раз в жизни. Потом второй, третий… До тех пор, пока Небо не стало его новой жизнью. Жизнью, свободной от любых земных бед, эмоций, переживаний. Когда рождаешься, необходимо научиться ходить. Когда умираешь, необходимо научиться летать.
Ощущение полета стало для него не наркотиком, - средством избавления от жутких душевных ран, лекарством. Только благодаря Небесам, в самом прямом смысле этого слова, он был все еще жив.
Порой он думал, что Небо - как Она: такое же бесконечное, фантастически прекрасное и недостижимое. Как бы ты не старался взлететь поближе к нему, всегда будешь падать вниз. Всегда.
…В самолете были видны только глаза – испуганные, круглые. Выпускающий в последний раз проверил снаряжение, страховочные приборы. Раздал очки. Пытаясь перекричать зубодробительный рев самолетных двигателей, жестикулировал и строил странные гримасы.
-Дистанцию держим, летуны вашу мать! При опасном сближении меняем траекторию в ужасе. Только плавно, стропы не дергаем, как припадочные. Траекторию держим по возможности до самой посадки. Впередиидущих не подрезаем, у них преимущество, – все помнят, да? Помеха справа тут не работает, автомобилисты. На шоссе не суемся, в линию электропередач тем более.
-Мне страшно, - прошептала она ему на ухо.
-Не бойся. Все будет хорошо. – Он повернул ее спиной к себе, проверил крепления подвесного устройства. Легонько притянул к себе за талию, усадил на колени и привычными движениями защелкнул замки у себя на груди.
-Здорово, что я с тобой прыгаю. Одна бы умерла, черт… Ты давно здесь?
-Четыре года.
Она замолчала.
Он смотрел на ее золотые волосы, выбивающиеся из-под резинового шлема. Сердце стучало очень медленно и тяжело, постепенно набирая обороты.
Неужели все это снится ему? Нет. Сон не бывает таким реальным.
-Как… Семья?
Она ответила не сразу.
-Все нормально. Спасибо… - соврала по привычке.
-А дети?
Она отрицательно покачала головой.
-Пока нет…
Помолчала.
-А ты как?
-Пока нет.
Он осторожно коснулся лбом ее лопатки. Закрыл глаза. Впервые за четыре года он испытывал слабость в ногах и еще что-то, напоминающее страх.
В салоне загорелась красная лампочка.
-Восемьсот метров! – Выпускающий, хватаясь за поручни, вихляющей походкой направился к люку. – Выгружаемся! Тандем идет первым.
-Пошли, - он встал и поднял ее. Почувствовал, как обмякло ее гибкое тело.
-Мамочки, нееет…
-Не бойся, малыш. Я с тобой.
В салон ворвался воющий ветер. Выпускающий, держась за поручень, махал свободной рукой:
-Чего она, сдулась? Шевелите колготками!
Буквально подтащив ее к люку, он прижался щекой к ее щеке.
-Не бойся. Слышишь? Руки раскинь. Раскинь руки…
-Господи, нет. Неет!!. – Она вцепилась в него намертво.
-Поехали! – это выпускающий.
Глубоко вздохнув, он приподнял ее от пола за талию и шагнул в пустоту.
Она никогда не думала, что возможно осязать воздух настолько плотным и хлестким. Мощный поток подхватил их, закрутил почти волчком, как ей показалось. В груди сперло, дышать было просто нечем. По глазам ударило солнце, потом она увидела землю в миллионе километров под ними и закричала.
Она кричала долго и с наслаждением, в полную грудь. Кричала от страха, от восторга, от доселе неизведанного фантастического чувства свободы и невесомости.
В конце концов, ему удалось заставить ее раскинуть руки в стороны. Падение выровнялось. Он же крепко обхватил ее за талию и прижался к ней всем телом, как бы пытаясь поглотить ее, впитать в себя. Никогда еще она не была так близко. Он был опьянен этой близостью, давно забытое чувство головокружения снова настигло его. Хотелось просто обнимать ее и падать, падать, падать… Вечно, всегда. Ничего больше и не нужно было.
Она с замиранием сердца прислушивалась к свисту ветра в ушах и собственному телу. Его руки, крепкие и надежные, как опоры стального моста, рождали в животе приятное тепло, разливающееся по каждой клеточке организма. Только сейчас она поняла, КАК же она соскучилась по этим рукам. Она закрыла глаза.
Счастье. Мы все стремимся к нему. Но мало кто догадывается, что оно так близко. Пристегнуто к тебе ремнями. Ирония судьбы или закономерность?
Время задержки истекало. Впитывая щекой тепло ее шеи, он совладал с головокружением и, как сквозь туман, потянулся к вытяжному кольцу.
Передумал. Медленно развел руки в стороны, нашел ладонями ее ладони. Их пальцы переплелись.
Он не мог отпустить ее опять. Просто не мог, и все. На этот раз он сделал свой выбор.
Зеленое полотно внизу приближалось смертельно быстро. Ничего не подозревающая, она улыбалась и крепко сжимала его руки в своих.
Он не мог отпустить ее.
Навеяно MUSE, Exogenesis: Symphony Part I (Overture) ("The Resistance")
19.04.10г.