(Отрывок из рассказа "За детство счастливое наше-спасибо, родная страна!" из книги "Аттракционы чувств" Глава 22,23,24)
22.
Вот и пролетела первая неделя школьных каникул в будущем. Митрофанушка с нетерпением ждал Катиного дня рождения. Он долго и тщательно готовился. Настирал и нагладил старенькие брюки, рубашку, натер черным кремом до блеска ботинки. Оставалось придумать подарок. Митрофан помнил, как его бабушка срезала в декабре вишневые ветки, чтобы уже зимой увидеть чудесные майские белые цветы. Он срезал во дворе ветви черешни, поставил в теплую воду. Замерзшие палочки оттаяли, спустя неделю появились нежно-розовые бутончики, а вскоре и хрупкие черешневые цветы! Для оформления праздничного букета Митрофанушка приготовил яркую оберточную бумагу и атласные ленты. Он нарисовал поздравительную открытку, сочинил стихотворение. Из старых маминых бус сделал для Кати перстень и серьги, точно такие, какие видел в витрине одного дорогого магазина, обклеил красным бархатом старую шкатулку в форме сердечка и положил в нее с любовью сделанный подарок.
И вот в назначенный день Митрофан пришел по старому Катиному адресу в новый дом.
-Назовите вашу фамилию-имя.
-Чугунов-Терпелкин Митрофан.
Дверь отворилась, Митрофан вошел во двор. Навстречу спешила Кнопка, весело болтая хвостиком-метелочкой, и Катя. Лапки Кнопки были грязные,на пушистых гольфиках болтались сосульки. Теперь Кнопка отдыхала не под раскидистой пальмой, а на улице, но собачьи глаза были все такие же - верные, преданные!
-Митрофанушка! Как я рада, что ты пришел! – уже издалека шумела Катя. – Что это?
Катя рассматривала черные ветви, усыпанные цветами.
-Это самая обыкновенная черешня! – ответил Митрофан.- Я сам отогрел ее, и она расцвела, чтобы порадовать тебя!Поздравляю!- Митрофан вручил Кате букет: – А это подарок!
И Митрофанушка открыл бархатную шкатулку.
-Ой! Какой красивый комплект! – сказала Катя.- Что это за камни? Так блестят, переливаются на солнце, словно маленькие льдинки!
-Я не знаю, - признался Митрофан. - Когда мы с семьей жили в Пакистане, мама бусы себе купила. А теперь вот нитка оборвалась, а я собрал эти камушки и прикрепил надежно друг к другу в таком вот перстне и серьгах. Мама сказала, что получилось красиво.
-У меня никогда не было таких украшений! И знаешь, хотя они похожи на кусочки льда, но от них исходит тепло!Ну что же мы стоим на холоде! Митрофан, пойдем, я хочу тебе наш дом показать!
Снег на деревьях сверкал, как если бы вдруг превратился в сапфиры и алмазы! Лед на пруду переливался под яркими лучами прожекторов, и в его застывшей толще то появлялось, то внезапно исчезало нечто, похожее на северное сияние! Мраморные колонны дома, барельефы с изображениями античных героев- все создавало ощущение сказочности мира, в котором теперь, в будущем, жила Катя.
У парадной двери - дворецкий. Он помог Митрофану раздеться и повесил в общий гардероб Митрофанушкину куртку. Среди дорогих меховых шуб и пальто эта куртка смотрелась, как старая латка или как случайно приоткрытое окно в страшный и жестокий мир «большинства».
Словно бальные залы, сверкали сказочным блеском многоярусные люстры из хрусталя,отражая радужные блики в напольной мозаике и дверных витражах. В доме был и зимний сад, и бильярдная, и бассейн, и стеклянная комната, из которой хорошо был виден укрытый снегом сад. Митрофанушка не мог вспомнить ни одной русской сказки, в которой описывались бы такие дворцы!
У Кати собрались богатые и респектабельные взрослые со своими сытыми и заглаженными детьми. Денис освоился и уже весело болтал с новыми приятелями. Митрофан же чувствовал себя не в своей тарелке и сильно выделялся из общей массы бедной застиранной одеждой. Гости смотрели на Митрофанушку брезгливо, с опаской и даже отвращением. Они то и дело спрашивали у именинницы:
-Откуда взялся этот странный мальчик?
-Кто он?
-Нет ли у него блох, вшей, неизлечимых, заразных болезней, и не опасно ли всем находиться рядом с ним?
-Он очень хороший мальчик! - отвечала каждому наивная Катя, защищая друга. - Он знает несколько иностранных языков,начитанный и хорошо учится в школе! Одет так, потому что у его родителей нет денег на новые вещи. У него нет никаких блох и вшей! Он очень аккуратный! Он ценит чистоту! Митрофанушка даже моет окна машин на бензозаправках!
-Что-что? - переспросила жена одного очень состоятельного господина.- Моет...на бензозаправках? Константин! Я запрещаю! Ты слышишь меня? Я запрещаю даже близко подходить к этому оборванцу! - шипела она на ухо расплывшемуся от съеденных пирожных сыну.
-Да я даже и не заметил того, о ком ты говоришь! – отвечал он ей.- Нужен мне был этот Митрофан! Мы щас с Арнольдом на снегоходе гонять будем.
Зина, среди колонн, фонтанов и витражей, смотрелась как корова с десятью рогами и двадцатью копытами. Все в ней было слишком! И вес! И формы! И цвет волос! И одежда! И речь! И голос! Она то мычала, то угукала, то гыгыкала, то охала, то ахала! Объяснить Зине, что такое волшебное будущее требует работы над собой, Катин папа, видимо, так и не сумел, хотя сам соответствовал всем представлениям о королях, живущих в сказочных дворцах. Зина, так стремящаяся к комфорту в прошлом, в будущем вдруг получила больше того на что рассчитывала. Ведь этот дворец и все вокруг - не пятикомнатная квартира, машина и дача, но к такому резкому повороту в жизни Зина была явно не готова, хотя сама не осознавала и не чувствовала своего несоответствия. Случайно оказавшись в мире королей и королев, она так и осталась Зиной из подъезда номер два. Ее подруга – модница Людмила, то и дело давала Зине ценные, но совершенно бесполезные советы по поводу моды, маникюра, косметолога, книжных новинок и новостей театра и кино, настойчиво предлагала услуги знакомого стилиста. Но красиво жить и при этом быть красивой для Зины оказалось не по силам!
23.
В коридоре кто-то двигал мебель. Громко стучали дверцы шкафов, гремели от выдвигания - задвигания ящики комода. Катя побежала посмотреть. Чернявая, краснокостюмная и рыжегубая модница, бесполезный Зинин советник и консультант по вопросам красоты, тетя Люда рыдала, как будто у нее кто-то умер, и взволнованно, истерично трещала в лицо Катиному отцу: «Я же помню! Они лежали здесь! Вот на этом комоде! Я хорошо это помню! Неужели ты думаешь, что я забыла, куда положила сережки за тридцать тысяч долларов?! Говорю тебе! Нужно того мальчика обыскать! Только он взять мог! Я когда их снимала, он один все видел!»
Тут гостья заметила стоявшую в дверях именинницу, подошла к ней, схватила за плечи и принялась трясти, как грушу.
-Катя!- выла гостья.- Ты должна подойти к своему драному мальчику и незаметно обыскать его! Или нет! Постой! Не незаметно, а, наоборот, чтобы все видели! Все знали, что он вор! Что таким не место в приличном обществе! Гони его в шею, детка! Он украл мои серьги!
Катя слушала этот бред и не могла поверить, что перед ней та самая мамина подруга - тетя Люда, которая еще двадцать минут назад в напряжении от искусственно созданного в себе какого-то особенно приподнятого настроения собирала и с волнением извлекала из себя все самые красивые слова на свете, чтобы в присутствии гостей не хуже других пожелать их ей, Кате. Тетя Люда говорила и о всяком добре, и о Катином счастье, здоровье и даже первом детском чувстве! О том, что у Кати должно быть много верных, преданных друзей! А теперь, эта «поздравляющая», взъерошенная, лохматая, злая, как будто ее только что загримировали для роли Кикиморы, зло, с ненавистью смотрела в глаза имениннице и больно трясла ее за плечи.
-Никто никуда не пойдет! – прервал эту истерику Катин отец, отстраняя Кикимору от дочери.- Я отдам тебе тридцать тысяч! Сейчас же! Идем в кабинет!
Нисколько не усомнившись в справедливости предложенного решения проблемы, тетя Люда проследовала за Катиным отцом. Катя брела за ними. В душе были горе, беда. Она чувствовала себя оклеветанной, опороченной, униженной. Сердце беспомощно плакало, болело, все внутри страдало и бушевало от несправедливости. Катя видела, как отец в кабинете подошел к сейфу, открыл его на глазах у «доброй гостьи», достал деньги и молча отдал.
Кикимора положила деньги в сумочку, а затем ласковым, трогательным голосом начала говорить плевательную речь: «Если бы серьги стоили недорого, я бы никогда! Слышишь! Никогда даже не сказала об этом! Но ты сам понимаешь, что тридцать тысяч –не маленькие деньги! И молчать я не могла! Пойми, что я переживаю! А мальчишка то этот - подлец! Ох, и подлец! А косит под такого бедного! Да у него денег, наверное, больше, чем у нас с тобой вместе взятых! Слушай! А он не мошенник какой?! А? Нет! Я все- таки не понимаю! Не понимаю! Почему ты его не обыщешь и не вышвырнешь? Ты вообще видел, какие он серьги и перстень твоей Кате подарил? Тоже ворованные, наверное! И подороже моих будут! Оборотень - вот он кто! Мои серьги тоже какой-нибудь своей очередной девочке подарит!
Катя, выслушав эти страшные обвинения, влетела в кабинет, обличая:
-Да как вы смеете!- гневно, захлебываясь проливными слезами, кричала «поздравляющей» именинница.- Митрофанушка не мог взять ваши серьги! Он честный! Порядочный! Не то, что вы! Сами, наверное, куда – нибудь задевали свои дурацкие серьги, а теперь не помните и говорите, что у вас их украли! И зачем только вы на детские дни рождения такие дорогие вещи надеваете?! Кого удивить хотели?
-Катенька! Доченька! – волновался отец.- Успокойся! Дорогая! Ну разве можно так с гостями разговаривать?
-А она? Почему она так разговаривает с тобой? Клевещет на моих друзей! Зачем ты пошел у нее на поводу? Пусть сама за своими вещами смотрит! Кто ей виноват?
-Я, Катя, серьги эти надела, потому что Зина попросила принести и показать, а сняла, потому что она же их и померить захотела. А не надела сразу, из-за того, что Григорий Петрович с Лизой пришли. Я бросила все и побежала вместе с тобой их встречать! Ты лучше подойди к своему Митрофану и забери у него сережки мои! И деньги мне тогда ваши не понадобятся!
-Это неудобно!- строго сказал Катин отец. – Я считаю, что инцидент исчерпан. Люд! Понимаешь! Если кто-то у тебя взял вещь, которую ты где попало, раскидываешь - значит, она ему нужнее, чем тебе! В доме сто тридцать человек гостей с детьми! По какому принципу ты виноватого нашла? И вообще. Я тебя уже столько лет знаю! Вечно ты все теряешь, потому что бросаешь, где попало! Наверное, валяются твои сережки под каким-нибудь столом! Но так как это произошло в моем доме – значит, вместе с тобой отвечать должен и я! Скажи! Я ответил или нет?
-Ну, все! Хватит об этом! – раздраженно сказала «красавица-кикимора». - Хозяин-барин! Не хотите с тем ребенком разбираться - как хотите! Мне все равно! Дело ваше! Я пока еще в своем уме! Нигде они валяться не могут! На комоде я их оставляла, а он все видел!
«Поздравляющая» вышла из кабинета.
-Папа!- жалобно простонала именинница. – Мне так плохо! У меня сердце сейчас умрет! Я не хочу! Слышишь!? Я не хочу и не могу допустить, чтобы моего самого лучшего друга называли вором! Я не желаю, чтобы ты думал, что мой Митрофанушка - непорядочный человек! Пойдем со мной! Я очень прошу тебя! Пойдем!- И Катя потянула отца за руку из кабинета.
-Куда? – недоумевал отец.- «Мой Митрофанушка»?! Катя! Ты меня пугаешь!
- Пойдем! Папочка! Миленький! Ни о чем не спрашивай меня сейчас! Просто иди за мной!
Катя, держась за руку отца, прошла мимо картинной галереи, зимнего сада в стеклянный зал, где Денис и Митрофан уютно расположились на диване и играли в шахматы.
Через прозрачные стены зала хорошо был виден снежный сад. Деревья, будто уснувшие и без спросу освященные, обнажили себя, растеряв тайну ночи! Черное небо спустилось до самого снега и укрыло все собой. И в этой кромешной тьме одиноко стояли зачем–то выставленные на показ, замерзшие деревья-стражники. Мощные ветви еле удерживали белые шапки. Могучие кроны распластались в густой темноте и срослись с черным небом. Ночь застилала мир за стеклянной стеной и стучалась в дом и сердца. И среди этой кромешной тьмы кто-то зажег яркие огоньки, чтобы не обличить и не раскрыть чужой тайны, но отогнать черную мглу от чистого и непорочного.
-Кто победил?- как можно спокойнее спросила Катя.
-Митрофанушка, конечно!- ответил Денис. – Уже не отыграюсь! Все! Харе! Сдаюсь! Пойду минералки выпью! Вам принести?- и, не дождавшись ответа, вышел из зала.
-Митрофанушка!- осторожно начала Катя. – Я хочу познакомить тебя с одной нашей гостьей. Она руководит крупным предприятием и может помочь твоим родителям с трудоустройством! Да ты ее видел! Помнишь? Это такая черная тетенька в красном костюме!
-Помню! - сказал Митрофан. – Она еще подарила тебе громадный букет роз, а чтобы поставить их, набрала воду в вазу, которая стоит на комоде в коридоре, а потом, ты только представь! Она зачем - то положила туда свои сережки! Я еще очень удивился! Зачем она это сделала?
Отец Кати облегченно вздохнул.
-Ну, так я и думал. Это в ее репертуаре! Митрофан! А ты точно помнишь, что она положила их в вазу?
-Еще бы! Я потом еще долго думал, зачем серьги класть в вазу с водой?!
-Пойдем-ка! – воскликнула Катя и потащила Митрофана в коридор.
-Людмила Павловна!- кричала Катя на весь дом. Детские нервы не выдерживали такого напряжения. Митрофанушка чувствовал, что Катя вся дрожит и вот-вот взорвется плачем.
Катя, не переставая, звала эту Павловну. Давно позабывшая про пропажу, Павловна, стоит перед именинницей. Отец привел гостю.
-Людмила Павловна! – как можно спокойнее и официальнее начала Катя. - Вспомните еще раз. Куда вы положили свои серьги?!
-Катя! Ну я же говорила тебе - вот сюда! На комод! - и повеселевшая,"добрая"гостья подошла к комоду, чтобы показать, куда именно она положила сережки.
-А теперь,– скомандовала Катя,- загляните-ка вот в эту вазу с вашими розами!
Хмельное веселье тут же улетучилось с лица «поздравляющей».
-Боже мой! – упавшим голосом пролепетала она. - Точно! Катенька! Они там! Как я могла позабыть? Это все из-за Григория Петровича с Лизой! Всю голову мне забили!: «Посмотри, как мы Катеньку поздравлять будем! Посмотри обязательно»! Я, когда услышала, что они пришли, так видно заспешила, что бросила сережки свои, куда попало, а потом забыла, как всегда!
Людмила Павловна подошла к комоду, взяла вазу, вытащила из нее розы, залезла рукой в воду и достала сережки.
-Вот именно! Как всегда! – с укором сказал Катин отец. – Когда ж ты только, Люд, собраннее будешь! Столько лет тебя знаю - все одно и тоже! Одно и то же! Как ты фирмой только своей руководишь? Не представляю! Помнишь, как машину у магазина бросила, пешком домой пришла, а утром, свою охрану в краже обвинила?
-Антон! Ну хватит меня терзать!
-Теперь хоть надень эти сережки свои! При мне! Чтобы я лично видел! А то еще куда-нибудь забросишь! Это же надо додуматься только? Положить в вазу! В воду!? Ты что? Совсем из ума выжила?
-Катенька! Родная моя! – "ласковая" гостья подошла к имениннице. - Скажи! Ну чем? Чем я могу искупить свою вину?
-Можете!- твердо сказала Катя.- А если не сможете, то лично я в нашем доме вас видеть больше не пожелаю!
Глаза гостьи удивленно раскрылись, ресницы заморгали, и она, недоумевая, посмотрела на Катиного отца.
-Я согласна на все Катя! Говори!
-Вы должны взять на очень высокооплачиваемую работу на ваше предприятие родителей моего друга Митрофанушки.
Людмила Павловна облегченно вздохнула.
-Ну конечно! Разве я могу испортить настроение в такой день имениннице! Решено! Пусть завтра же родители Митрофана приходят в управление кадров по адресу, указанному вот в этой визитной карточке. Необходимые распоряжения я заранее сделаю.- И она достала из сумочки визитку, а за одно и деньги. Визитку она отдала Митрофанушке, а деньги вернула Катиному отцу.
Митрофан, не подозревая о том, что некоторое время назад «благодетельница» была готова его обыскивать и называла «мошенником» и «вором», взял у «доброй тетеньки» карточку с телефоном и адресом и был рад представившейся возможности помочь своим родителям найти хорошую работу.
- И запомните!- вдруг сказала Катя, как- то жестко, глядя в глаза Людмиле Павловне.- Пионеры говорят: «Один за всех и все за одного»! И в моей жизни по-другому не будет!
24.
В стеклянном зале было очень тихо. Ребята молча сидели на диване. Митрофанушка разглядывал заветную карточку. Катя размышляла о происшедшем и пыталась понять, сможет ли она жить в таком будущем?! Среди таких людей! Теперь это будущее было ей отвратительно! Она посмотрела за стеклянную стену зала. Гости выходили в парк. На черном фоне ночи блистала краснокостюмная тетя Люда. Ее рыжие губы не переставая о чем-то трещали. Катя испугалась, что вдруг она вновь оклевещет Митрофанушку, но, увидев рядом отца, успокоилась. Гости остановились перед прудом и ожидали начала праздничного фейерверка.
В стеклянный зал влетел Денис.
-Ща бабахнет!- крикнул еще из двери он.
Раздался оглушительный взрыв! В небо полетели миллионы искр и звезд фейерверка! Все вокруг гудело! Рвалось! Освобождалось! Гости ревели, кричали, созерцая летящие в небо рассыпные узоры! Лед на пруду играл и переливался всеми цветами во всю толщину! Митрофан и Денис не отводили глаз от огненной феерии.
-Посмотрите! – сказала Катя.- Посмотрите на моих гостей! Они ведь на людей не похожи! Вон тот дяденька как сундучок! И жена у него такая же! А та тетенька – мраморная статуя! Она никогда не улыбается, потому что боится морщин! А вот эта - дорогой, кожаный диван! А разговаривать с ее дочкой, все равно, что с телевизором! Она не слушает, ничего не понимает, и все время говорит о чем- то своем! Та - словно новогодняя витрина, а эта - будто заполненная до отказа, гремящая мелочью копилка, в которую уже сыпать некуда! А мои родители! Они же дорожат каждым из этого магазина! Потому что все эти предметы нужные! А дети-то! Дети! Ровесники наши! Они же, кроме еды, стрелялок и гонялок, больше ничем не интересуются! Я одной девочке начала рассказывать про пионеров и октябрят, а она сказала, что это неприкольно, потому что «реперы» и «скинхеды» все равно круче! Они книг не читают! Думают, что Гекльберри Финн – это новая, еще не раскрученная торговая марка одежды. Мне с ними плохо! Плохо! Я домой, в прошлое хочу!
-Даже не думай об этом,- ответила холодная голова Дениса. - Я ни за что не вернусь. Нужно быть полным идиотом, чтобы вернуться туда, где все, как зомби, повторяют идиотские дебильные речи и, не имея в запасе даже лишних трусов, твердят ежеминутно, что главное – это осчастливить коммунизмом все человечество. Ты хочешь вернуться в то, чего не бывает. В утопию. Рано или поздно они там все проснутся и поймут, что это не жизнь, а иллюзия жизни. И что они - ни святые коммунисты, а великие фантазеры, обманщики, придумавшие и заставившие наивных поверить в эту несбыточную сказку о всеобщем равенстве и братстве. Не могут люди быть одинаковыми. Как бы их ни подравнивали.
-Пусть это иллюзия! - отвечало пылающее Катино сердце.- Пусть даже шизофрения или полный дебилизм! Но в той жизни я не видела так много людей-предметов! Там жили люди, похожие на людей! И это единственное измерение, в котором я хочу жить! Я согласна стоять на линейках и учить наизусть длинные речи! И я хочу быть октябренком! Пионером! Комсомолкой! Коммунистом! Я боюсь стать такой же, как они! Это мой выбор! Денис! С сегодняшнего дня не только Митрофанушка, но и я буду ждать твоего решения вернуться назад! В наше настоящее! Счастливое детство!
-Ну и ждите! Все равно не дождетесь! Я назад не вернусь! Оставьте меня здесь! В будущем! Навсегда! А сами отправляйтесь куда подальше! Может, даже к тому самому «серому дяденьке»! Помнишь, Митрофанушка? А?