1
- Папа у Вали не силен в математике, - директор школы чуть переиначил известную каждому школьнику фразу.
- Даром преподаватели время с Валюшей тратили, - поддержала его голосом Пугачевой завуч.
- А кто сейчас у Свиридовой классный руководитель, напомните, пожалуйста, мне, Мария Ивановна. – Директор повернулся к Третьяковой всем телом на кожаном, на пяти колесиках, модном кресле к соседке по совещанию.
- Пока, Павел Павлович, ни кого мы ещё не назначили. В ноябре их классный, как вы знаете, уволился, ушёл на завод системным администратором, на зарплату втрое больше, а новую кандидатуру я вот хотела с вами согласовать, да пока не успела, - извиняющим тоном промямлила завуч.
- Ваше предложение?
- У нас только одна новенькая без своего класса – и как раз математичка. Это Светочка, то есть Светлана Георгиевна Ковригина.
- Вот и замечательно. У Вали как раз хуже всего дела по математике, и новая классная подтянет её в индивидуальном порядке.
- Да, давно бы той Валей пора заняться, - как всегда Третьякова поддержала Широкова. – Светлане Георгиевне и карты в руки. Пусть теперь и натаскает хотя бы до твёрдых троек. Интересно, - она уже обратилась непосредственно к давно покрасневшей Ковригиной, о которой заговорили на педсовете впервые, не считая первосентябрьского знакомства с новенькой учительницей, когда она всему преподавательскому коллективу рассказала свою небольшую биографию. - У Свиридовой только пятерки, даже четвёрок нет, по русскому языку и литературе, истории и географии. По остальным предметам, где нужно знание формул, то есть по алгебре, геометрии, физике и химии, у неё и тройка редкость, больше двойки.
- Да, хватит её вытягивать, всё равно её незнания части обязательных предметов когда-нибудь скажутся. И на ней, и на нас. Или классная ей поможет исправиться, или...
- Помогу, обязательно помогу, - неожиданно для себя самая юная участница педсовета перебила строго взглянувшего на неё директора, не закончившего свою мысль.
- А ещё надо и мне, и вам, Светлана Георгиевна, поговорить с её отцом. Мне – строго напомнить ему родительские обязанности, вам – для знакомства. И обязательно напроситесь к нему под любым предлогом домой, чтобы посмотреть на условия внешкольной жизни этой девочки. Кстати, Мария Ивановна, кем работает её папа?
- Много лет был начальником цеха, недавно назначен заместителем главного инженера.
- Да! А ведь завод-то наш шеф. Значит, - лицо у Широкова стало улыбчиво-хитрым, - второе моё "или" вообще отменяется. Девочку обязательно надо вытянуть на твёрдые тройки по всем её отстающим предметам уже к концу третьей четверти. А потом надо и выше планку брать. И без всяких ваших снисхождений! Скоро, говорят, нам министерство какое-то ЕГЭ готовит. При нём уже не спишешь. Ну, сочинение у неё на пятерку будет, а дальше что? С её-то никудышными математическими знаниями? Завтра утром я вас, Светлана Георгиевна, лично представлю классу в новой должности, а вы после их уроков проведите ознакомительное собрание, Вале Свиридовой передайте, чтобы она послезавтра пригласила отца в школу. Раз у него такая должность, то пусть выберет удобное для него время и предварительно мне позвонит. Широков протянул только что назначенному классному руководителю две своих визитки.
После окончания педсовета завуч традиционно задержалась у директора, чтобы подвести итоги заседания.
- Мария Ивановна, напомните, что случилось с женой Свиридова. И почему он столько лет один, может, у него давно есть кто-то, а мы и не знаем.
- Три года назад мама Вали удавилась, говорят, что загуляла, связалась с театральными мальчиками, у неё обнаружили СПИД...
- С тех пор девочка и стала потихоньку отставать?
- Наверное, раньше. Она ведь по-своему талантлива, у меня по русскому и литературе в круглых отличниках. Читает намного больше школьной программы, называет порой такие фамилии поэтов и писателей, про которых и я с институтских времен забыла, а про некоторых, признаюсь, и не знала. И в то же время у неё такое отвращение к точным наукам. Ну, видно, не дано ...
2
- Пап, наша новая классная, Светлана Георгиевна, попросила тебя зайти завтра в школу к директору. Вот и его телефон дала, чтобы ты позвонил, когда сможешь прийти.
- Что-то натворила?
- Нет, все как обычно: что люблю – так на пятерки, что ненавижу – так на пары. Не могу я в этих формулах и параллелограммах разобраться, да ещё эта противная химия...
- Ладно, сейчас поужинаем, я пельменей и сок принёс, потом ты за уроки.
- Я давно всё сделала, перед сном «Цемент» Гладкова почитаю, да ещё мне на два дня «Котлован» Платонова подружка дала.
- Я таких авторов и не слышал.
- Зато я не сумею рассчитать сопротивление балки большим нагрузкам.
- Ну, это тебе и в будущем, думаю, не нужно будет. Это у нас в институте шутили, что пока не сдашь сопромат, жениться нельзя, а если его сдал, то, можно сказать, учеба близка к диплому. Ты же, Валя, не собираешься стать инженером?
- Нет. Журналистом мечтаю.
- Ладно, иди в свою комнату, а я тут на кухне покурю-подумаю.
Потом прилег в зале на постоянно разложенный диван, да и, зевая, заснул. Проснулся в три утра.
Интересный сон. Он точь-в-точь о первом рабочем дне. Приехал по направлению, зашёл с документами в отдел кадров, оттуда послали к заместителю директора по кадрам и быту, который занимается устройством всех новых итээровцев. После двух звонков тот определил его в цех № 2.
- Поработаешь пока мастером на участке легких прессов, раз инженер-технолог по ковочно-штамповочному производству, а появится вакансия, переведём в отдел. Зато производство лучше узнаешь! Иди к начальнику цеха, тот познакомит с участком. Через два часа вернёшься ко мне. К тому времени будет готов приказ директора о твоём назначении и направление в общежитие, мы тебе выделим отдельную комнатёнку.
- Так, значит, Борис Иванович Свиридов, - заглянул в диплом с вложенной в него зачеткой начальник цеха. – Участок хоть и называется лёгких прессов, но поначалу тебе придётся тяжеленько. По себе знаю, что в институте работе с людьми не учили. А ведь не знание технологий будет для тебя главным, а умение правильно обращаться с бабами-прессовщицами, некоторые такие боевитые... Там мастер Горшков с послезавтрашнего дня на пенсию уходит, вот и займешь его место. Иди, познакомишься с ним, а с утра приди за час до смены, весь день будете вместе, за это время освоишься. Мужик он опытный, шесть классов образования, был самым опытным наладчиком, вот и выдвинули двадцать лет назад в мастера. Тебе повезло. Он всё добротно объяснит. А я вот тоже по направлению сюда пришёл, правда, после техникума. Меня сунули сразу в третью смену как раз на этот участок, так мне за полчаса все дела передал исполнявший обязанности мастера электрик – и ушёл домой спать. А утром заглянул, убедился, что все пресса работают, сам же перешёл электриком в инструментальный цех. Больше я его ни разу и не видел. Хорошо, что мне иногда мастер с соседнего участка тяжелых прессов помогал, но чаще на своих ошибках учился. Вот видишь – выучился!
Горшков на следующее утро тоже пришёл пораньше. Он оказался знающим человеком, раскрыл все свои секреты управления сменой. Потом, соскучившись по участку, на котором провёл всю рабочую жизнь, не раз заглядывал к Свиридову. Но сперва послушает мнение о нём у прессовщиц, перекурит с наладчиками, затем Борису про его упущения расскажет.
- Ты, парень, баб не раздражай, у каждой семья, каждой заработать побольше надо. Ну и не гляди на сменное задание с обеспечением прежде всего дефицитными деталями участок сборки. Мало ли что там надо, у нас же по многим позициям чуть ли не месячный запас, а ты наладчику велишь на 63-тонный пресс штапм на разрубку задвижек ставить, хотя у Юли Гафеевой металла ещё на два часа работы на вырубку корпусов хватает. Во-первых, два часа не спасут. Во-вторых, надо тот штамп снять, новый привести и поставить, а Юле банки с металлом и вырубленными деталями убрать, тару с задвижками и под разрубленные детали приготовить. Почти те же два часа времени и уйдёт. Плюс затраты труда наладчика, крановщицы, кладовщицы и, главное, прессовщицы. За те же два часа или другой пресс освободится, или же та Юля спокойно, без нервотрёпки, примется после переналадки за новую работу. В случае чего она и в обед постучит. И все довольны!
Таких конкретных подсказок Горшков дал немало. Сменой своей Свиридов руководил уже через месяц по уму, даже начальник цеха удивился, как новичок быстро раскусил ситуацию.
Сон напомнил первые рабочие месяцы. Словно продолжая его, наяву захлестнули воспоминания.
Через полгода освободилось место в отделе главного конструктора. Занимался разработкой более совершенных штампов для того же второго цеха. Спустя три года вернулся в него заместителем начальника, чтобы вскоре стать, постигая науку управлять большим коллективом, начальником цеха.
Так и оставался в этой должности семнадцать лет. И свадьбу в ресторане «Ока» сыграл, пригласив на неё всех мастеров и начальников обоих смен. Заместитель директора по кадрам и быту произнес от лица большого начальства тост, вручив ключи молодоженам от двухкомнатной квартиры – оба молодых специалиста стояли в особой на жилье очереди.
Валечка родилась, супруга из-за неё ушла из мастеров гальванического участка в ОТК, чтобы работать в одну смену. Когда дочка пошла в школу, записалась в заводском клубе в драмкружок. Дальше о жене и вспоминать не хочется: стала задерживаться в клубе, иногда приходила навеселе, однажды их студия ездила на три дня в областной центр, дала три спектакля в ДК автозавода, причём один с полной записью для областного телевидения. Про её СПИД узнал уже от врачей, помогавших следствию по выяснению причин такого неожиданного самоубийства...
Три года с тех пор Борис ни на одну женщину не взглянул, противны они, изменщицы, ему стали. Не замечал тех, кто старался обратить на них особое внимание. Он уже давно отдал себя своему цеху.
Поразительно, но все политические и экономические перемены прошли мимо него. Когда началось акционирование завода, он даже на первое собрание не ходил, их акции супруга выгодно продала будущим новым хозяевам общества. В деньгах с его зарплатой не нуждался, когда остался один с Валечкой, семейный бюджет стал ещё большим, чем раньше. Всё время, почти до конца второй смены, стал проводить в цехе, поскольку, уступая требования исполнительного директора, сократил обоих своих замов, в планово-диспетчерском бюро оставил лишь начальника и обоих начальников смен, на прессовых участках убрал мастеров, введя должность старшего наладчика. Мастера остались лишь на сборке и на гальванике – там без них не обойтись. Зато самому приходилось вкалывать за всех сокращенных итээровцев, но он рад был такой загрузке, не дающей времени на размышления о своей холостой жизни.
Валечка после похорон мамы сразу повзрослела, быстро научилась готовить себе обед, завтрак и ужин были всё время за папой, стирать, хотя папа не доверял трусы и носки, пока не купил и не установил на кухне бошевский автомат. Увлеклась чтением, записалась и во взрослую, в заводском клубе, библиотеку...
Вела дневник. Отец читал его несколько раз тайком от дочери, и был спокоен: о мальчиках ни слова, только о подружках, прочитанных книгах и биографиях малоизвестных писателей, есть записи о факультетах журналистики. Отказалась поочередно от МГУ (сложно поступить, да тем более на дневное отделение), ЛГУ (далеко от папы), уже написала, что больше всего ей подходит Казанский университет. Последняя запись о том, что, оказывается, на журналиста теперь можно выучиться и в Нижнем. А дальше в строчках - её беспокойство об участившихся двойках. Борис в тот же майский вечер просмотрел дневник с начала учебного года – тенденция к ухудшению отметок была заметна. Обеспечил дочке для отдыха от зубрежки летом две поездки в лесной школьный лагерь и одну на Чёрное море в знаменитый «Артек».
Дочкин сентябрь начался с пятерки по литературе и двойки по геометрии.
«Не будет для неё факультета журналистики, и в этом виноват я сам» - подумал он и на следующий день напросился на приём к исполнительному директору.
- Я семнадцать лет руковожу цехом, устал, дочь из-за этого упускаю, двоечницей становится. Или подберите мне работу, чтобы уходил из проходной в пять вечера, или я вообще увольняюсь!
Через неделю, как и обещано, решение принято: руководить цехом стал начальник планово-диспетчерского бюро, Борис Иванович назначен заместителем главного инженера.
- Эту новую должность мы не специально для тебя придумали, обстоятельства складываются так, что прогнозируется уменьшение заказов на нашу основную продукцию. Тебе, Борис Иванович, придётся заняться подготовкой производства для выполнения предполагаемых новых заказов, поэтому будешь по этому направлению курировать конструкторский отдел, инструментальный цех и оба прессовых. Увы, месяца три придется засиживаться допоздна, а когда наладишь дело, то хоть после обеда домой уходи.
Пока за три месяца сделано меньше, чем хотелось бы, и Борис Иванович по-прежнему задерживался в своем новом кабинете на втором этаже заводоуправления...
Хватит воспоминаний, уже утро, хотя за окном так же темно, но в пятиэтажке напротив давно светлели кухонные окна. Пора готовить завтрак для себя и Вали. Меню по утрам однообразное – глазунья или тройка вареных яиц плюс кофе. Вот и дочка пошла умываться.
- Пап, с добрым утром! Ты не забыл, что тебе сегодня в школу?
- Не забыл, приду обязательно. Я думаю, что из-за твоих двоек. Ситуацию будем исправлять.
С директором договорились на двенадцать, пока в заводоуправлении обеденный перерыв.
- Заходите, Борис Иванович, - Широков, улыбаясь, вышел навстречу посетителю.- К сожалению, меня срочно вызвали в районное управление народного образования, уезжаю, но с вами поговорит классная руководительница вашей дочки Светлана Георгиевна Ковригина! А вот и она, ей и карты в руки, - повторил он любимое выражение своего завуча, и лицо директора сделалось улыбчиво-хитрым. - А я, с вашего позволения, откланиваюсь.
Павел Павлович вышел из кабинета, сел на улице в свой старенький «Москвич» и поехал в сторону центра города. Даже юная Светлана Георгиевна догадалась, что директор дипломатично ушёл от разговора с отцом Вали и теперь одним из заводских начальников. Кто знает, какая скоро может понадобиться помощь школе. Просить-то её придется ему, а не Светочке...
В центре, на набережной, Широков час любовался на застывающую Оку - скоро, скоро она покроется льдом...
3
Одно поручение директора Светлана Георгиевна уже начала выполнять: после уроков по своему предмету занималась с девочкой, показавшейся ей с первого знакомства умной и сообразительной. Но почему такое отношение к математике?
С учителем физики договорилось, ему так удобнее, приходить за полчаса до первого звонка, он, выяснив конкретные пробелы в знаниях, начал с объяснения прежде упущенного. Физик легко согласился, без уговоров, поскольку его супруга, завуч, расхвалила талантливую в её русском и литературе девочку, которая уже дважды была победителем областной литературной олимпиады. А вот химичка закапризничала: пусть ей особо оплачивают за дополнительные занятия.
Поскольку с Валей Светлана Георгиевна засиживалась допоздна, то обязательно провожала её до дома. Вот и предлог, чтобы выполнить второе поручение директора. Договорилась с Борисом Ивановичем, чтобы не прерывать успешно начатые занятия, в воскресенье придти к Свиридовым домой. По её плану в этот день надо полностью повторить программу по математике, усвоенную за предыдущие занятия, да и геометрию, насколько успеет, прихватить для проверки – в чем ещё Валюша отстала, с чего начинать втолковывать давно пройденное. Борис Иванович сообщил код подъездного замка и напомнил, что их квартира 25 находится на шестом этаже.
В двухкомнатной квартире учительницу уже ждали: в зале (диван впервые за три года был сложен, постельное белье убрано в шкаф), собран стол, красовавшийся три года у окна узкой подставкой для телефона. На нём уже дымился кофе и красовался не по учительской зарплате солидный по размерам торт.
После такого сладкого завтрака Валя увела учительницу в свою маленькую комнату. Подвижки по математике уже заметны, начали разбираться с биссектрисами острых и тупых углов, как в комнату постучал Борис Иванович.
- Девочки! А не пора ли вам завершать на сегодня! Время-то уже три часа. Я вам такой борщ приготовил, куриные окорочка с картошкой потушил. А с вами, Светлана Георгиевна, можно и по бокалу самого настоящего португальского, а не нашей подделки, вина пригубить, если не возражаете!
Валюша после обеда удалилась в свою комнату, а Борис Иванович поинтересовался недельными успехами дочки. Потом стал расспрашивать Светлану Георгиевну об её учебе, откуда она приехала после окончания института.
- Из педагогического, естественно. А до этого жила в селе Монакове Навашинского района.
- Да мы же с вами земляки! Я же из соседней Чуди! Но что-то вас не помню среди девчонок, мы же, парни, в Монаково гулять ходили, да и школу там оканчивали!
В Светлане Георгиевне сразу проснулся учитель математики.
- Вы с какого года? Ой, на пятнадцать лет старше! Конечно, тогда вы просто приметить меня не смогли бы!
- Да, вы правы. А как моя дочь?
- Успехи есть. Пока только в математике и чуть-чуть в физике, по геометрии отставание, думаю, к весне ликвидируем, тут проще. Занятий дополнительных надо бы побольше, и лучше без помех, у вас дома.
- Не сомневайтесь, Светлана Георгиевна, я всё оплачу.
- Ой, извините, я не об этом. Мне ничего не надо. Я же у Вали классный руководитель, мне по должности положено вытягивать отстающих. Вот с физиком поговорите, но, кажется, и он бесплатно тоже готов помочь, сам же просмотрел девчушку. А вот с химичкой придется вам лично договариваться, та прямо настаивает, не перед вами, правда, а перед директором, на сверхвысокой оплате. Да и не уверена я, что от таких хапуг будет много пользы. Но лучше она, чем вообще ничего.
- У нас на заводе есть отличный химик, заведующий лабораторией, готовится кандидатскую защищать. Попрошу его с Валей позаниматься. А вы всё же с физиком от дополнительного заработка не отказывайтесь, моему карману это не в ущерб.
- Нет, извините, Борис Иванович, но я ни копейки не возьму!
- Ну, тогда у меня другое предложение. Скоро Новый год, так на второе января я запланировал с дочкой поехать как раз в Монаково, в Чудь за четыре километра всё равно не проедешь, туда, наверное, лишь узкая тропка в снегу, в нашем селе в это время от силы четыре семьи живёт. Вы же, наверное, всё равно к родителям поедете, вот я вас и захвачу. Мне же и покажете дом, где можно машину оставить да заночевать, а днём мы с Валюшей сходим в Чудь, она увидит, где жили её дед с бабкой, от дома, правда, только заросший сад остался.
- Я согласна. Я же Ковригина по отцу, а по маме Косухина. В Монакове же полсела Косухины. Так что проблем с ночёвкой не будет, хоть у деда Виталия, он один живет. А у меня там и дядья, и двоюродные братья, а вот родителей уже нет...
- Извини, что такую тему затронул. А в нашем городе у кого живешь?
- В конце города, у дяди Саши Косухина. У него все три дочери замужем, он один остался, так что у меня даже своя комнатёнка. Значит, Борис Иванович, на второе января договорились, я согласна!
До конца второй четверти Светлана Георгиевна занималась с Валей у неё дома, даже Борис Иванович теперь старался приходить пораньше, чтобы побаловать вечером учительницу и ученицу чем-либо вкусненьким. Физик уже счёл, что хватит двух утренних получасовых занятий в неделю, удивляясь усердию Свиридовой.
А вот химичка оказалась без запрошенной тысячи за четыре еженедельных урока. Борис Иванович договорился с молодым завлабом за разрешение не приходить на завод в пятницу, чтобы без помех три дня подряд заниматься подготовкой диссертации. А первый урок провёл так: повез Валю на улицу Горького, показал ей двухэтажный дом за семнадцатым номером, рассказав, что тут жил будущий известный химик, академик, Герой Соцтруда и лауреат Государственной премии Фаворский. Потом на улице его имени остановился у памятника земляку-ученому, около него подарил девочке двухтомник «Великие химики». Книгой Валя увлеклась, отложив в сторону «Детей Арбата» Рыбакова.
...Ранним утром второго января Борис Иванович с дочкой, как и договорились, подъехали на «Жигулях» к частному дому, в котором квартировала Светлана Георгиевна. Оказывается, он хорошо знал её дядю – тот работал долгие годы мастером по сортировке и пакетированию заводского металлолома на мощном прессе.
В Монакове другие Косухины приветливо встретили представленных Светочкой гостей. Посидели за столом, отметив продолжение длинных праздников. Дед Виталий согласился их приютить на день.
На следующее утро отец с дочкой по узкой еле утоптанной тропинке полтора часа добирались до соседней Чуди, в которой зимой жило всего четыре семьи. Село без привычных порядков, дома и раньше ставили, как заблагорассудится, а теперь большей части их не было: которые, разметив бревна, увезли в более благополучные места, другие, совсем развалившиеся, разобраны на дрова.
- Я тут сам несколько лет не был, мы лучше с тобой, дочка, летом приедем. Может, на недельку остановимся у кого из дачных знакомых.
- И Светлану Георгиевну, пап, возьмем?
- Обязательно!
Ещё раз переночевали у деда Виталия.
4
Год Валя окончила без двоек, даже по химии, не ставшей с зимы ненавистной, была твёрдая тройка. А по физике четвёрку заработала заслуженно.
- С меня причитается, - приехал с цветами к дому дяди Саши Косухина Борис Иванович. – У меня с конца июня отпуск. Мы в Чуди с дочкой решили пожить. Можем вас, Светлана Георгиевна, до Монакова довезти. Поедете с нами?
- Да.
- Тогда денька за два до поездки я вам позвоню.
А дома спустя неделю после этого разговора Валя неожиданно спросила отца:
- Пап, а Светлана Георгиевна тебе нравится! Ты бы взял её замуж?
- А почему ты спросила, дочка?
- Вот бы она стала моей мамой!
- Я уж старый жениться, - шутливо ответил он дочери. Не говорить же ей о том, что у него и мыслей не было завести новую семью. Вдруг опять такая, как дочкина мама окажется.
Посмотрел в зеркало. А ведь всего-то тридцать девять: солидный, широкий в плечах, русоволосый, год назад отрастил пшеничные усы. А вот одежду давно не обновлял, видел же, что в заводоуправлении все по-современному наряжаются, а он что, себя в старики записал?
А ведь Светлана Георгиевна и правда ему нравится. Тонкая, хрупкая, с русыми, длинными волосами, всегда в белых или светлых кофточках, юбка ниже колен, да и, видно, не встречается ни с кем, почти все вечера до конца мая у них же находилась. И спасибо ей за Валюшу, девочка с ноября заметно изменилась, стала серьёзнее.
В конце июня отправились втроём в дорогу. По настоянию Светы, она так просила её называть вне школы, заехали к Косухиным, пообедали у них, а к вечеру по приятной для «Жигулей» накатанной другими машинами грунтовой дороге, асфальт закончился посреди Монакова, оправились в Чудь. По пути отец рассказывал про своё село.
В этих места ещё во времена Ильи Муромца обитали славяне. А село Чудь по преданию старее самого Мурома, поскольку ещё в древней летописи отмечено, что проживали тут «по Оце реце, где втечеть в Волгу» племена мурома, мещера, мордва, черемисы, а вот чудь – это вообще древнее финское племя, неизвестно каким ветром сюда занесённое.
- Но скоро - продолжал он рассказ, - наше село может вообще исчезнуть. Хорошо, что хоть летом тут дачники поддерживают жизнь, а коренным жителям всем за семьдесят лет. Да ты сама скоро всех увидишь.
Остановились у бабы Веры и деда Миши, которые хорошо помнили старших Свиридовых и их сына-школьника Борьку: «Какой из тебя худышки удалец вымахал!».
Их дом просторный, когда-то, вспомнил Борис Иванович, тут было шестеро мальчишек-погодков и старшая, до войны ещё родившаяся, сестра.
- Все по городам живут, все живы, слава Богу, только вот и в отпуск к нам всё реже приезжают, – рассказывает сухонькая и сгорбившаяся баба Вера. - Чай, живите у нас, сколько хотите, вряд ли кто из сынов приедет, а дочка уже сама давно пенсионерка. На кладбище сходите, на реку. Кое-кто из дачников - дети наших, чудских, может, твои, Борь, годки.
Дом стоял крайним в селе, до крутого берега рукой подать. Красного кирпича недоразрушенная в своё время церковь выглядела всё равно величественно. Рядом кладбище, Борис не сразу нашёл могилы отца с матерью, а причина в том, что появилось много недавних: кроме старожилов тут иногда хоронили тех, кто уехал в другие места, а завещал похоронить себя на родине. Баба Вера сказала, что только недавно, в мае, привезли сюда хоронить Марию Шубину аж их какого-то секретного города Челябинской области.
Вечером с Валей прошелся по селу. Ещё три семьи старожилов, четыре семьи дачников и фермерша, уже третий год сажавшая тут вместе с мужем и двумя сыновьями капусту. Посидел с фермершей на завалинке. Да это же Тоська Шубина, на два класса моложе училась! Узнал, как её с мужем в одном из Горьковских, Нижегородских, значит, НИИ, сократили. Теперь их экологически чистую капусту берут нарасхват даже в Москве, куда они приезжают на воскресные осенние ярмарки, в Нижнем у них есть ларек на Средном рынке. Словом, всей семьей работают, «капустных» денег хватает, сыновья учатся в институтах, летом помогают. Плантацию можно и расширить, но полить все ряды вчетвером уже не успевают. В дом фермерша не пригласила.
Зато у единственного заново построенного около пруда кирпичного дома, а банька прямо на берегу, они с Валей у гостеприимного хозяина засиделись до вечера. Оказывается, Санька-лётчик, так прозванный в детстве за любовь к авиации, и вправду стал лётчиком, в отставку ушёл генерал-майором. Из Чуди уехал, когда Борис ходил ещё в третий класс. Еле узнали друг друга, разговаривали больше об общих по селу и соседнему Монакову знакомых. Генерал хотел ещё за одной бутылочкой коньяка в погреб слазить, но Борис категорически отказался, показав головой на Валю. А вот приглашение попариться в субботу в баньке с удовольствием принял.
Вале нравилось сидеть в густой траве на высоком, за церковью, берегу Оки. Была бы лодка, можно сплавать на узкий и длинный посреди русла зелёный остров. В детстве Борис с мальчишками туда без страха плавал, а сейчас он только плескался у берега. И как тяжело подниматься стало по крутому склону, а ведь когда-то вверх чуть ли не бегом поднимались...
- Пап,- прервала приятные воспоминания Валя, - а давай мы Светлане Георгиевне по сотовому позвоним, ты же ей обещал, что когда в Навашино поедем, то и её захватим. Мне уже тут скучно стало, да ещё ты мобильник мне обещал купить.
- Согласен.
Утром «Жигулёнок» уже стоял у дома Косухиных. Светлана вышла в белой майке и белых же брючках. Словно чуть ли не Валина одноклассница!
В Навашине быстро купили Вале сотовый телефон, самый дешевый, как решила дочка. Прокатились по понтонному мосту до Мурома, посмотрели на древний город, но обедать поехали всё же в навашинский, напротив давно закрытой гостиницы, ресторан.
Пока сидели, наслаждаясь солянкой, начался ливень. Не закончился он и к мороженому, заказанному после чая. Дождь, наоборот, усилился.
Только выехали из города, он неожиданно закончился, хотя низкие тёмные тучи угрожающе оставались на месте.
- Тут по обеим сторонам дороги пшеничные поля были, а теперь вон как высоко берёзки вымахали, - заметила Светлана Георгиевна.
- А ведь когда-то Монаковский колхоз лучшим в районе был.
Туча над головами снова прорвалась водопадом, впереди почти ничего не стало видно, хорошо, что встречных машин пока не было. А когда засверкали у поворота на Монаково фары, Свиридов предпочёл остановиться. Мимо промчалась «скорая помощь».
- Вы теперь в Чудь дня два не проедете, - сказал встретивший у дома дядя Светланы Георгиевны, - там дорогу развезло, так что ставьте машину у нас и ночевать оставайтесь здесь.
- С дорогой-то понятно. А зачем вас стеснять, мы с Валюшей к деду Виталию уйдем.
- Так дом-то его заперт, деда недавно на «скорой помощи» в Навашино увезли. Вы, Борис, не стесняйтесь. Сейчас нам хозяйка закусочки приготовит, выпьем все вместе с устатку...
А дальше после двух застольных рюмок крепчайшей самогонки, Светлана тоже соблаговолила одну, было всё как в тумане. Выпил, кажется, ещё две стопки, оставаясь почти трезвым, а потом наваждение какое-то.
Светлана сидела рядом, он ласково глядел на неё, впервые отважившись погладить её руки, а когда пришлось отвлечься на только что принесённые хозяйкой маринованные грибочки, то потом соседка сама придвинулась к Борису теснее. Валю хозяйка увела спать в другую комнату, вернувшись, сказала:
- А вы ложитесь на нашу кровать.
Кровать была старинная, с железными спинками, четырьмя посеребренными шарами на никелированных стойках. Три верхние подушки Светлана аккуратно положила на табурет, сняла покрывало, за которым было толстенное одеяло из красных, жёлтых и синих лоскутов-треугольников. Легла к стенке, Борис и не заметил, когда она натянула на себя большущую сорочку.
Его руки сами потянулись к небольшим, под сорочкой, девичьим грудям. Светлана повернулась к Борису лицом, потом под одеялом стянула с себя ночнушку. Набухли соски, ставшие, казалось, в половину грудей. Просунув одну руку под голову Светочки, подушечками пальцев другой он стал осторожно и нежно гладить худенькое тело, спускаясь всё ниже и ниже, пока не наткнулся на резинку трусиков. Осторожно, под изгиб хрупкого тела, под поцелуи, стянул последнюю защиту крепости. А потом резко, без дальнейших прелюдий, чувствуя, что они уже и не нужны вовсе ни ей, ни ему, вошел в неё...
Ощутил на её пышущем лице слезы.
- Я не первая у тебя, мне так стыдно...
- Что ты, дурочка... Я же почти сорокалетний мужик с почти взрослой дочерью. С супругой четырнадцать лет прожил, не изменил ни разу, а вот она мне... А с тобой хорошо...
- Мне все равно стыдно. Я мечтала достаться только любимому. Им оказался ты. Но в общежитии на втором курсе после одной вечеринки...
Борис зажал Свете влажные губы.
- Не надо ни о чем вспоминать. Ты мне очень нравишься, дочке – вообще с зимы. Я же три года не был ни с кем. Может, у нас сейчас, вернее, у меня, и получилось так быстро... Я буду тебе хорошим мужем. Давай обо всем объявим всем вашим Косухиным.
Как оказалось, и объявлять ничего не надо было. Все монаковские Косухины ещё с зимнего приезда Светы считали, что она живет с Борисом.
В комнату, постучав, вошла Валя.
- Вот, дочка, теперь Светлана Георгиевна будет твоя мама. Ты этого давно хотела, так теперь и получилось.
А в большой комнате уже снова накрыт отнюдь не для завтрака стол, появился с супругой и гармонью младший из братьев Косухиных, живший в соседях. Он уже был навеселе, не дожидаясь, когда все усядутся, опрокинул стопку и тут же заиграл «Когда б имел златые горы и реки, полные вина...», сбился с ладов и завёл новое: «Миленький ты мой, возьми меня с собой...»
Борис, почувствовав, что сидящей рядом с ним и дочкой Светлане становится неловко, сказал гармонисту:
- Вот когда мы со Светой официально распишемся, тогда как раз у вас в Монакове нам весь свой репертуар и сыграете! А сейчас давайте просто так посидим.
Через час «молодые» вышли фотографироваться у крыльца вдвоем, второй кадр - с гармонью в руках у Бориса, а Света нежно припала к мужскому плечу, потом к ним встала Валя, при этом рядом не с отцом, а со Светланой Георгиевной, затем дочь попросили всех Косухиных встать вместе под окнами дома. Приметила хороший фон, попросила «щелкнуть» её одну с церковью на заднем плане.
- А давайте сходим к церкви, - предложила Света.- Там у нас долгое время был сельский клуб.
После обеда, так и не дождавшись, что грунтовка в Чудь станет проезжей, втроём отправились в соседнее село, чтобы забрать оставшиеся в хате бабы Веры вещи.
На следующее утро горожане вернулись домой.
- Нет, пока нет, - покачала Светлана головой в ответ на приглашение Свиридовых сегодня же переехать к ним в двухкомнатную квартиру на шестом этаже.
– Мне ещё несколько дней надо свыкнуться с мыслью, что я твоя жена, внутренне надо подготовиться к новой жизни, всё произошло так быстро и неожиданно...
А переехать пришлось через день. Бориса Ивановича вызвали из отпуска: подготовлены по вызову документы на поездку в Испанию за сложным комплексом литейных станков-автоматов по выпуску изделий из пластмассы и резины: на входе загружается сырьё, на выходе – готовые изделия точных размеров, не требующие больше ни какой дополнительной обработки. Выгоднее послать одного специалиста, который бы научился сам обслуживать оборудование, принять его от заказчика и погрузить в разобранном на узлы в отдельный вагон, чем десяток заводчан разных специальностей. А потом дома Борис Иванович всех научит обращаться с умной испанской техникой. Она даже сама, если что не так, посигналит загоревшейся лампочкой. Выезжать, вернее, вылетать из Москвы надо послезавтра поздно вечером.
Вот он и попросил Свету переехать к ним, чтобы Валя не оставалась одна. В этот же день подали заявление в ЗАГС, Света Борису на полученные им командировочные купила в дорогу самый современный, плоский и лёгкий, ноутбук, чтобы он писал домой, ей и дочери, электронные письма и получал сообщения от них. Борису Ивановичу, умевшему на Валином домашнем старой модели компьютере набирать лишь текст да иногда баловаться «пауком», пришлось за вечер освоить правила отправления и получения электронной почты (старательно все необходимые для этого действия записал себе в новенький блокнот). Придуман и его электронный адрес: bisirokov18062005, с «собакой», естественно. Цифры не забудутся: дата первой ночи будущих супругов, а буквы – это инициалы Бориса Ивановича с приделанной, чтобы адрес был тайной троих, фамилией директора школы. Так же хитро, с Широковым в уме, были зашифрованы логин и пароль. Первое письмо для тренировки Борис Иванович тут же из большой комнаты отправил дочери в её маленькую клетушку.
Писал из Испании регулярно, разделяя огромное сообщение на два – первое дочери, потом, через три звездочки, написано: «Валя, не читай, это Свете».
А свадьбу сыграли в конце августа, как и обещано, в Монакове. Из города взяли кроме Вали лишь дядю Сашу Косухина, который и повёз «молодых» на следующий вечер в обратную дорогу, предварительно потренировавшись вождению на «Жигулях», поскольку свою машину несколько лет назад подарил молодому зятю и с тех пор ни разу не садился за руль.
5
Весной Светлана разбила у подъезда клумбу цветов, огородив её по кругу половинками кирпичей. Кто-то ночью всё хулигански разбросал. На следующий вечер она снова восстановила клубу с новыми семенами, а соседи со второго этажа вколотили по периметру будущего красивого цветника четыре штыря, соединив их проволокой-оградой. Баба Маша с первого этажа обещала караулить из кухонного окна, она всё равно днем хорошо высыпается, и часто поливать цветник из шланга. На следующий вечер такая клумба появилась и у левой стороны подъезда, потом и у остальных двух. Женщины, сидящие на лавочках у железных дверей, даже предложили избрать её председателем домового комитета вместо безынициативной заводской плановички Петровны, но Светлана, хотя ей приятно такое уважение, отказалась, впервые сообщив посторонним, что она уже на третьем месяце.
В школе к её замужеству относились неоднозначно. Некоторые посчитали её карьеристкой, напросившейся заниматься с богатеньким начальником, чтобы потом его женить на себе. Особенно зло шипела химичка. Широкову на очередном педсовете ей пришлось при всех сделать замечание.
- Вам бы, Анастасия, - умышленно не назвав её по отчеству, что в педагогической среде считалось неуважением к коллеге, - поучиться у Светланы Георгиевны классному руководству. У неё с этого года ни одного отстающего рядом, а у вас... - замолчал, махнув рукой, Павел Павлович.- И это через её мужа удалось договориться с заводом о покупке на их деньги, скоро привезём, установки по очистке воды. И для столовой, и на первом этаже два фонтанчика - для школьников.
После совещания в кабинете осталась с Широковым Третьякова. Задержалась и Светлана Георгиевна.
- Спасибо, Пал Палыч, поддержали.
- Это тебе спасибо за хорошую работу. Вы, Светлана Георгиевна, у меня в кадровом резерве.
- Ещё раз спасибо! Но я вынуждена вас огорчить. В сентябре не приду...
- Ну, какое тут огорчение, - догадался о причине директор. - Радоваться надо, правильно я говорю, Мария Ивановна?
6
Валентина школу окончила как раз за год до первой сдачи ЕГЭ, а Светлане Георгиевне не пришлось участвовать и в следующем, многопредметном, после которого все, кому хотелось учиться дальше, даже и за родительские деньги и с низкими баллами, ринулись в Нижний подавать заявления одновременно в несколько вузов.
Валя на факультете журналистике стала одной из лучших. Уже напечатала в модном глянцевом журнале два очерка о своём родном городе: о разведении лимонов, воспитании певчих кенаров и ещё двух других «охотах», то есть чем здесь исстари здесь занимались с охотой, второй – о первой в России артели кустарей, которую организовал известный народник А.Г. Штанге.
Светлана Георгиевна вернулась в школу, когда Серёженьке исполнилось три года, детсад находился почти по соседству со школой.
Как постарел Широков без его привычной хитроватой улыбки, не по душе ему и пожилым преподавателям эта нервотрепка с «бабой ЕГЭ», а что делать, указание сверху. Но, якобы, систему будут совершенствовать, побывал он в министерстве на совещании у Глебовой, та обещала, что ещё и другие изменения будут.
О каких переменах она намекала, стало ясно в конце следующего учебного года.
От Вали приходили только хорошие новости, от мужа тоже – стал техническим директором, а снижение, как и у всех заводов, объёма производства на его зарплате не сказалось у него единственного из всего руководящего состава – от него ждали конкретных новинок. А вот в школе новости только отрицательные. Широков приехал злой с совещания в управлении народного образования, на котором узнал, что школа со временем будет платной. Бесплатно предполагается преподавать всего три предмета.
На следующий день пока ещё этот проект документа, ждал очереди на рассмотрении в Госдуме, его обсусоливали на областном телевидение в «волговской» передаче «Послесловие». Полчаса шло интерактивное голосование зрителей, итог которого был ожидаем. 91 процент позвонивших за то, чтобы среднюю школу оставить полностью бесплатной. За платное обучение – всего один процент. Восемь процентов разделились по двум промежуточным вопросам.
- Ну, всё, хватит с меня волнений, - сказал на педсобрании Широков, люди сами пришли постепенно к нему в кабинет в конце дня, чтобы узнать его мнение о будущем постановлении, которое разрешит поликлиникам, школам и музеям заниматься коммерческой деятельностью и самим себя окупать. - Вот проработаю апрель и май – и увольняясь. Я же два года как по возрасту пенсионер. В денежные игры со школой я не игрок.
- А как же я, Павел Павлович! - воскликнула Третьякова. - Я тоже давно пенсионерка и всё время привыкла работать только вами. Значит, я завтра же пишу заявление об уходе по собственному желанию. Не хочу, чтобы про меня говорили, что я деньги за учёбу беру.
Дома вечером Светлана о стихийном разговоре с неожиданным окончанием рассказала мужу.
- Почему это будет плохо, - удивился он. – Вот все заводы на самоокупаемости, мы же в капитализме живём.
- А о детях подумал? Вот наша семья благодаря твоей зарплате состоятельная, Валя в Нижнем нужды не знает, каждую неделю ей помогаем, а есть и такие семьи, что еле сводят концы с концами. На днях в моём классе Славке Ляхманову мальчишки в перемену в драке рубашку порвали, так она у него, он ревмя ревел, последняя оказалось. Я к Ляхмановым домой ходила, там у него два братика и сестрёнка подрастают. Где их отец и мать найдут денег на обучение всех детей, если бесплатными будут только три предмета. А таких семей полно. Ходила я недавно к другой ученице из моего класса в общежитие на улице Трудовой. Отец пьёт, мать на двух работах, но новые туфли девочке купить не могут. У них в соседях, представляешь, нашей Вали одноклассница Юля, позабыла её фамилию. Уже родила, муж безработный, у девушки молоко от стрессов закончилось, так покупают коровье. Дочка всё время болеет. А Юля мне сколько подобных историй по их четырём рядом стоящим общежитиям рассказала, просто ужас! Тут словно негритянское гетто, а не наши рабочие семьи с твоего завода!
- Постой-постой, - недаром муж с техническим и математическим мышлением, - если большинству населения платить за учёбу нечем будет, то и ни какой у вас не будет, следовательно, самоокупаемости. Что там, в правительстве, такую перспективу не предвидят?
- Предвидят. Кому-то, видно, не нужна грамотная Россия, не нужно образованное молодое поколение, а Ломоносовы теперь появятся в Китае или Индии. Этим странам как раз нужно много думающих ученых, изобретателей и просто инженеров.
- Отец у вашего Ляхманова, кажется, наладчиком в цехе №2 работает. Надо ему помочь. У нас один из операторов того испанского литьевого комплекса в Нижний с женой переезжают на ГАЗ, там такой же участок-полуавтомат начали монтировать. Вот и подскажу, чтобы Ляхманова на его место взяли, зарплата там высокая.
- Спасибо, конечно, но ведь я не об этом. Страна должна заботиться обо всех своих ляхмановых. В СССР через год-два после гражданской войны не было ни одного беспризорного, а тут...
- Тебя, Свет, - Борис перевёл разговор на другую тему, - наверное, завучем могут поставить, не зря же ты у Широкова в резерве!
- Может быть, может быть!
А через неделю доложила мужу об их учительских сплетнях.
- Вряд ли завучем я стану. Есть предположение, что нашу химичку могут директором поставить. Тогда мне не светит, она же меня давно ненавидит. И ведь все знают, что она хапуга, взяточница, а молчат.
- А, может, теперь она и с кем уже и поделилась в преддверии больших кушей?
- Да ладно, мне и преподавателем неплохо, а я, если она меня прижимать будет, к тебе на завод уйду. Возьмешь?
- Да хоть сейчас, И зарплата выше, и времени свободного больше, а то Серёжку порой ты последним из детсада забираешь.
- Кстати, о сыне. Болезненный он у нас, летом в деревне у Косухиных прямо на глазах поправляется, в город приезжаем, становится малоподвижным.
- Да и сколько мы в деревне гостим, лишь пока отпуск. Годик было – у деда Виталия останавливались, в два - у бабы Веры в Чуди, в то лето – у Косухиных. А не купить ли нам там, в Чуди или Монакове, старый домик. На легковушке – час езды, и с мая – по октябрь. Летом Валя будет приезжать, вы с ней огородом займётесь, я - где что подправить, подремонтировать.
- Только не в нашей стороне?
- Почему?
- Ты что, Борь, уже второй год все газеты пишут, что за Монаковым будут атомную станцию строить. Четыре блока.
- Так сейчас же атомные станции безопасны, повторения Чернобыля не предвидится. Всё это ваши бабские страхи.
- Да? А почему эвакуационная дорога запроектирована? Я здоровьем своих детей рисковать не хочу. Дом покупать надо, согласна, говорят, в Сосновском районе, в лесной, на границе в Мухтоловым, стороне дома вообще дешёвые.
- Может, ты и права. Я как раз на днях в Сосновское собираюсь, в их «Сельхозтехнике» какая-то современная китайская установка по выпуску пластмассового листа работает. Мне надо на неё посмотреть, вот и поинтересуюсь заодно и домами, и ценами. Сколько у нас накоплено?
- Четыреста тысяч.
7
- Да, год назад в Лесунове дома, что остались получше, и по тридцать тысяч продавали, и дешевле. Теперь они стоят около трёхсот, - рассказывал у себя в кабинете генеральный директор «Сельхозтезники» Борис Птичкин. – Спрос на дома увеличился, новая глава сельской администрации Самородова много полезного сделала, в первую очередь все уличные дороги щебёнкой засыпала. Да ты сам скоро увидишь, мне тоже в ту сторону надо, обещал подобрать дом для дружка из областного «Агроснаба». Ты на своей приехал или на служебной?
- На служебной.
- Вот и хорошо, я с тобой, у меня в Лесунове приятель есть, такие грибочки под водочку...
Посмотрели несколько деревень – Венец, Рожок, Николаевку. Действительно, в Лесунове жить будет лучше всего: надо только съехать с трассы – и тут же щебёночные дороги по улицам, и колодцы, и водопровод. Река и лес – рядом. Да ещё через год сюда обещали природный газ провести.
Когда отведали водочки и грибочков, то и другое употреблено в меру, хозяин повёл гостей на конец порядка, где стоял крепкий дом у поворота на околицу, дальше была лишь двухэтажная школа.
Вроде дом крепкий, нижние венцы – дубовые, крыша – под железом.
- Триста тысяч, - без предисловий назвал цену продавец.- Можно и дешевле в других местах купить, но потом на запчасти к машине больше потратите.
Поторговались. Договорились за двести шестьдесят, но все расходы покупатель берёт на себя.
На следующий день встретились в Сосновском у нотариуса, Свиридов отдал аванс в сто тысяч. Остальные – по получению бумаг.
Светлане в Лесунове понравилось. Она не боялась отпускать Серёженьку на улицу, пока копалась в огороде.
После окончания сессии приехала отдыхать Валя. По утрам помогала маме, потом купалась, гуляла по лесу. Познакомилась с главой сельской администрации Галиной Самородовой, первый очерк был о ней. Особо Валю поразило то, что прежде на этой должности был Галинин муж, теперь он водитель её служебной машины. Он категорически по окончании выборного срока отказался от хлопотной работы: «Лучше повеситься». А Галина так впряглась, что даже в районе удивились – ведь не всегда и помощи просила. Дороги привела в порядок, сорок колодцев очищено, на полувековой водопровод малая надежда, городские особо удивлялись мусорным контейнерам, расставленным по всем улицам. Удался журналистке и второй очерк – о депутате сельсовета, завклубом, которая сама и печки может класть, и камины, почти тридцатиметровой глубины колодцы роет или чистит на пару с мужем, причём он у неё подручный.
После прочтения в областной газете этих очерков и отец, переселившийся на время отпуска в село, окончательно поверил, что из дочери получится хорошая журналистка. Как она быстро схватила сельскую суть, как красиво написала, да ещё с фактами, неизвестными даже районным газетчикам.
Светлана в летних хлопотах совсем позабыла о школе. Напомнил ей о ней звонок секретарши начальника управления народного образования. На послезавтра вызов на собеседование к самой Кашиной.
- С повышением тебя! – пошутил муж. – Завтра с утра и отвезу домой.
- Вы не беспокойтесь, оставайтесь в городе, я с Серёженькой посижу, - пообещала Валентина.
С утра позвонил по сотовому Широков, узнав, что Свиридовы приедут домой к обеду, договорился, что подождет их у подъезда для серьезного разговора.
- Пошли к нам в дом, что тут рассусоливать, - поздоровался с бывшим директором школы Борис Иванович. А потом, догадавшись, что будет лишний в серьёзном, видимо, разговоре, добавил. – Я пока машину в гараж поставлю, да кое-что в ней проверить надо.
- Светочка, я к тебе о завтрашнем вызове к начальству. Это я рекомендовал тебя директором школы. Объяснил почему: уже накопила опыт, умеешь работать с учениками и ладить с коллегами, да и есть надёжная связь, я в другом смысле этого слова, с руководством шефствующего завода.
- Ой, Пал Палыч, перехвалили вы меня!
- Не скромничай. Но продолжу. Не знаю, убедил ли Кашину. Вышел из кабинета, а в приёмной наша химичка, Васильева, сидит. Появилась у меня догадка, поэтому и уселся на стул у чуть приоткрытой двери, будто устал, обмахиваюсь газетой, а у самого ушки на макушке. Словом, понял, что Васильевой предлагают место директора, но с условием, что завучем будешь ты, Светлана. Она долго ждала моей должности, думаю, что на этот вариант согласится, но потом тебя же донимать будет, чтобы ты уступила место её фаворитке. Но ты не тушуйся, работай, а я о тебе замолвлю словечко в месте повыше и заранее свой нынешний расклад там тоже выскажу – пусть убедятся в моем предвидении.
Светлане в управлении на следующий день предложили должность завуча, посоветовали наладить контакт с новой директрисой Анастасией Валерьевной Васильевой и с завтрашнего дня начать готовить школу к новому учебному году.
- Вы без меня пока в селе отдыхайте, а я туда смогу лишь в сентябрьские выходные теперь приезжать.
- Не беспокойся. Через неделю и мы все вернёмся: у меня отпуск заканчивается, а у Вали – учеба начнется. А в нашем доме порядок будет как на корабле!
Отношения с Анастасией Валерьевной не заладились с первого сентябрьского дня. Директриса предупредила Светлану Георгиевну, что, хоть она теперь и завуч, не потерпит от неё ни какой самодеятельности, не как при Широкове. Все вопросы в школе решает только она одна.
- Да у тебя и времени не хватит, - с усмешкой посочувствовала Васильева, - тебе придётся вместе со своим шестым взять и мой восьмой под классное руководство.
- Так у вас Анастасия... Валерьевна класс-то не из легких, и двоечники, и хулиганы.
- Не они погоду делают, - возразила она. – Вот и займись, покажи какая умная, а то тебе Широков всё лёгкие классы давал.
«Восьмой» принял Светлану Георгиевну в качестве новой классной легко. Староста в приватной беседе сообщила, что Анастасию, её ученики между собой по отчеству не называли, не любили, иногда и хулиганили ей назло, чтобы побесить. А вот для Светланы Георгиевны они и горы свернут. А за каждым отстающим мальчиком прикрепят двух девочек.
Предложение Светланы Георгиевны на первом же родительском собрании об организации патрулей по вечернему заводскому микрорайону с посещением, адреса есть, квартир и частных домов некоторых учеников поддержано на ура. Члены родительского комитета её другого, шестого, класса пришли к ней с обидой: они тоже хотят участвовать в дежурстве у домов и подъездов своих шалопаев.
Потом и родительский комитет школы подключился, распределил время дежурств по всем классам, места, где чаще всего бывали все известные по именам шалопаи известны, а у общежитий на Трудовой решено бывать по вечерам все семь дней в неделю. Областная газета похвалила за инициативу, глава администрации района, пока Васильева отсутствовала, два раза беседовал со Свиридовой, намереваясь использовать её опыт по всему городу, интересовался, а нельзя ли ему на законных основаниях ввести для несовершеннолетних комендантский час.
Все эти новшества произошли в то время, когда Васильева училась на курсах повышения квалификации в Нижнем, откуда после их окончания её сразу направили на такую же престижную учебу в столицу.
Узнав такие новости о своей школе, особенно то, что Светлане Георгиевне стал благоволить после всего двух бесед с ней сам глава администрации, директриса аж позеленела. И приняла меры. Через неделю Свиридовой за десятиминутное опоздание (Сережа в это утро, такого вообще ни разу с ним не было, закапризничал, не хотел идти в детсад, пришлось упрямца уговаривать) объявлен письменный выговор.
Светлана Георгиевна вечером позвонила Широкову.
- Пал Палыч, вы оказались правы.
- А наш глава, значит, твои дежурства одобрил?
- Да.
- Ну, тогда завтра наведаюсь к нему, всё же мой бывший ученик, выслушает.
Через два дня Кашина позвонила Васильевой, чтобы та прекратила третировать своего завуча.
Но мелкие уколы продолжались. И Широков придумал другую тактику. Родители иногда встречали его, гуляющего по парку, говорили, что в школе с его уходом стало хуже, а вот разные поборы то на ремонт, то на подарки учителям, то ещё на что-то вроде срочно необходимое участились. Вроде и незаконно, но как-то неудобно школе отказать, в классах нужную сумму, если бедные родители не могли собрать денег, набирали за счёт состоятельных папаш или мамаш.
- А вы мне заявления пишите, пишите, - советовал он. - Не забывайте, что из депутатов меня ещё никто не освобождал.
- Вот и дождался я нужного момента, - рассказывал Павел Павлович в гостях у Свиридовых. – Одна из родительниц выпускного класса сообщила, что Анастасия просила у неё десять тысяч за уступки её сыну, двоечнику и прогульщику.
- Раз во взятке уличили, то её посадят?
- Сомневаюсь. Но с должности уже освободили. Поговаривают, что она грозилась Кашиной и одному чиновнику из администрации, что, если её прижмут, сообщить и об их делишках.
Через день Широков позвонил Селезнёвым.
- Борис Иванович, ладно, не беспокойте Светлану, раз она в ванной, а передайте мои поздравления: с завтрашнего дня её назначают директором школы.
- Теперь тебе и карты в руки, - на следующий вечер в школу лично пришла поздравить нового директора Мария Ивановна Третьякова. У тебя, Светлана Георгиевна, всё получится. Всё давно хочу спросить, а как у вас с Борисом дочка Валя в Нижнем учится?
- На «красный» диплом тянет. Иногда в областной прессе публикуется. И уже пишет свою первую краеведческую солидную работу: об ученом-химике и нашем земляке Алексее Евграфовиче Фаворском и его открытиях в области органической химии.
- Так девочка же у Анастасии в двоечниках постоянно ходила?
- Знакомый Бориса с его завода с Валей дополнительно занимался. Значит, сумел увлечь. Но продолжу о будущей книге. Стала собирать материал, вышла на всех продолжателей его рода: химиков, физиков, геологов – вот какая научная династия выстроилась! А тут недавно у нас в городе побывали аж двенадцать продолжателей династии другой ветви Фаворских – Андрея Евграфовича, все последователи, даже его прапраправнучка Сонечка – художники. Так что книга будет шире, чем задумано. А если труд признают профессионально написанным, то областной департамент культуры обещал оплатить типографии выпуск её работы.