Я тяну его за ворот чёрной куртки и заруливаю за стройное металлическое тело одного из высоких фонарей, огибая его и улыбаясь рыжему. Я ловлю ответную усмешку и смаргиваю расплывающиеся картинки перед глазами, огибая вместе с малинуа столб, а затем отправляясь вперёд спиной к следующему, оказавшемуся на удивление довольно близко. Я не отрываю от Ди близорукого взгляда, утягивая мужчину за собой и не обращая внимания на то, что подошва ботинка утонула в большой луже.
Асфальт кругом чёрный, мокрый и блестит оранжевым и жёлтым, людей нет, абсолютно пустая улица, и с темнющего беззвёздного, но облачного неба падают редкие крупные капли дождя. Зачем-то в этом квартале забавным образом расставлены фонари: практически частоколами, находящимися на приличном расстоянии друг от друга, или же мне это сейчас только кажется. Когда ты принял на душу горячительного, иногда может чего-нибудь показаться или измениться в восприятии.
Тепло. Дождик капает. Я в лужу наступил. Вот идиот.
Хохотнув, прислоняюсь спиной к мигающему, отбивающему ритм одной ему известной мелодии фонарю и притягиваю к себе Ди, касаясь носом его и глупо улыбаясь.
- Куда ты дел мои очки?
Он смеётся, обхватывая мою поясницу и пробираясь ладонями ниже.
- Спрятал.
Чего-о-о ты с ними сделал?
- Куда это ты их спрятал, а? - фыркая, поднимаюсь на носки, бросая взгляд за широкое плечо рыжего, будто бы именно там и могла оказаться необходимая мне вещь, но нахожу только тёмную лужу, а в ней - своё мутное отражение. Улыбнувшись самому себе, поворачиваю голову и кусаю Ди за ухо: - Куда-а?
- Далеко. Будешь искать? - В его голосе слышен смех, хриплый, такой низкий и родной, а сильные руки проскальзывают одним движением в задние карманы моих джинс и чувствительно сжимают ягодицы, на что я отвечаю рыжему игривым пинком в бедро.
- Зачем ты с ними так жестоко?
- Они мне не нравятся.
Наглёж!
- А вдруг ты им о-очень нравишься? - Коварно щурюсь и целую вечно обветренные сухие губы, чтобы потом сильно, но, конечно, с безграничной любовью укусить тёплый язык, скользнувший было в мой рот.
По-моему, всё ещё чувствуется вкус текилы.
- Ах ты, сучонок...
Зарычав, Ди вдавливает мою спину в металлический столб фонаря и напористо инициирует поцелуй. Я же утвердительно и бесконечно довольно мычу, кладя локти на широкие плечи и упираясь шатающимся взглядом в тёмно-зелёные глаза любимого человека.
- Пошли-ка домой, Кися.
Он отстраняется, а я тащусь за ним, огибая только что облюбованный нами фонарь и ступая ботинками в лужу, хотя в трезвом виде никогда бы подобного не сделал.
- Аа... а-а-а когда-а на море ка-а-а-ачка-а-а.. - смеюсь, протягивая слова вовсе даже не плохим, хорошо поставленным голосом. Только вот пьяным.
- Ой бля-а-а...
Ди закатывает глаза и перекидывает свою руку через мою шею, с нажимом притягивая к себе и заставляя перестать тянуть песню, а начать негромко смеяться. И почему-то я вовсе не против такого нежданного и негаданного поворота событий.
Хотя он, конечно же, обнаглел. Вот вообще. Наглая рыжая псина. Сказать бы ему сейчас: ФУ! Но...
Но почему-то не хочется.
Сегодня можно.
Но только один раз!
19.04.'10