Утро понедельника, после Пасхи, выдалось пасмурным, не приветливым.
Вчера еще Светлое Христово Воскресенье и вправду было солнечным и
светлым, а нынче будто перевернули страничку и другой сюжет навеял
грусть. После обеда стало просто невмоготу находиться в душной квартире. Быстро одеваюсь и вот уже пустынный двор объял меня дремотным
покоем. Пересекаю чисто выметенную заасфальтированную площадку и с
облегчением окунаюсь в первозданность широкого пустыря. Спутанные
космы прошлогодней травы мягким ковром ложатся под ноги. Сухие стебли полыни и репейника непокорно топорщатся среди шелковой благодати.
Я иду, медленно стараясь разглядеть первые проявления весны. Из-под
ноги в сторонку что-то отлетело. "Наверно показалось", - подумалось
мне. Когда так повторилось несколько раз, мне стало жаль, что второпях не захватила с собой очки. Пришлось пристальней вглядываться
наклоняясь пониже.
- Кузнечик! Маленький, серенький кузнечик! Если б не прыгнул ни
за что бы не разглядела тебя в пожухлой траве.
Потом подумала: "Проснулся кузнец-молодец, не больно-то уютно
ему в столь раннюю весну и одиноко, поди. Ан, нет, что-то еще шевелится в траве. Паучок чёрненький, маленький такой. А вот ещё крылатый
муравей, а если точнее - муравьиха".
Пожелав удачи будущей родоначальнице муравейника я направилась к
черёмухе. Угрюмой она выглядела только
издалека. Оказалось, что почки давно уже проснулись и высовывают
зеленые язычки.
- Ах, ты ж красавица наша сибирская! Чуть потеплело и ты уже в
рост пошла, - поглаживая гладкий ствол, радовалась я.
Вдруг капелька, упавшая на руку, отвлекла моё внимание. Подставив
ладони, поднимаю глаза к небу. Солнце заволокло серой хмарью, но и
на дождь было не похоже.
- Откуда же капнуло? - самой себе задаю вопрос.
Следующая капля была ответом. Это же берёза, росшая рядом с черёмухой, плакала светлыми
слезами. На нижних почках свисающих тоненьких веточек виднелись
капельки прозрачного сока. Я лизнула капельку и, ощутив приятно-
сладкий вкус, улыбнулась. Берёзовые серёжки были ещё твёрдыми на
ощупь, а почки мягкими и липкими.
- Видать и тебя, моя лебёдушка, коснулась Весна.
Но посмотрела на ствол дерева и осеклась. Зимой кто-то вырезал лоскуток бересты, чуть меньше тетрадного листа. Раненое место было влажным от выступившего сока. Ниже, в уголках многочисленных порезах виднелись прозрачные капельки. "Не-ет, берестянщик так
не делает. Он мастер своего дела, чувствует дерево и ни за что не
поранит его. Это скорей всего бездушный человек, поддавшийся моде", -
думала я.
Грустно и больно смотреть на раненое дерево. Пройдут годы пока
затянется эта рана, а виновник злодейства наверно давно уже забыл
об этом. Хорошо если он понял свою ошибку. В эту горькую минуту
мне подумалось, что этот лиходей в своей жизни не посадил ни одного дерева, не погладил кошку, не кинул сухарик собаке. Холодный,
равнодушный человек, сколько же он ещё принесёт живому миру зла.
Я шла дальше, смотрела под ноги, боясь наступить на медленно
ползущих муравьёв, любовалась земляничными трехлистиками, зеленеющими ершиками молодой травы, удивлялась смелости прорастающей
лебеды на обочине дороги. Вдруг, о радость, полураспустившийся
цветок одуванчика. Первый цветок нынешнего года. Мне хотелось погладить его, но я сдержала свой порыв, не желая беспокоить такую кроху.
Тропинка пролегла между выгоревшей травой. Огонь опалил только
верхние стебли травы, где ветерок уже успел подсушить листву. Осторожно прутиком разгребаю пепел и уцелевшие стебли. В какой-то момент
прутик замер в моей руке. Черный жучок поспешил скрыться за камушек.
"Не пугайся малыш, я тебя не обижу", - мысленно успокаиваю его и иду
дальше.
Под высокой ветвистой лиственницей вся земля будто ржавыми хлопьями обсыпана. Это почки похожие на маленькие шишечки. Видать нелегкой
была зима для этого, с виду сурового, дерева. Студеные ветры обломали
ветки с прошлогодними раскрывшимися шишками чуть меньше сосновых. Отламываю маленькую веточку с шишечкой от упавшей ветки и, любуясь ею,
думаю: "Природа-матушка прекрасна в любом своем проявлении. Буровато-
серые шишечки походят на цветущие жарки. Поверженная, но всё же
красота".
Тропинка привела меня в смешанный лесок. За старыми соснами и
молодыми берёзками виднеется высокий забор, а за ним недостроенные
избушки садоводов. Всюду валяются обрывки бумаги, целлофана и другого
хламу. Неприглядная картина человеческого быта огорчила меня. Невольно
подумалось: «Там, за огородами, начинается тайга с вековыми законами девственного леса. Лежат покрытые мхом, отжившие своё стволы деревьев.
Прошлогодняя листва, упавшие ветки, шишки, но назвать всё это лесным
мусором язык не поворачивается. Но стоит уронить бумажку, тряпку или
ещё что-то, как сразу этот предмет выделяется на общем фоне. Лес противится, давая понять, что человек в лесу всего лишь гость".
Вздохнув, я поспешила покинуть это место, но через несколько шагов
остановилась. С южной стороны огромного почерневшего пня, среди битых кирпичей, ржавой проволоки и ещё свежих щепок, невысокой горкой
возвышался муравейник. Большие муравьи отстраивали своё жилище. Я
долго наблюдала за ними и думала: «Милые вы мои ребятишки, какие же вы
молодцы. И вас не обходят стороной житейские невзгоды, а вы не поддаётесь унынию. Наверно так и нужно жить..."
Накрапывал дождик, а я шла неспеша, несла в руках сухую веточку
лиственницы, веточку берёзы и маленький жёлтый с зеленовато-серыми
полосками камушек. Множество царапин было на каменном теле и всё же
он приглянулся мне. "Каждое событие в жизни человека оставляет в душе отметину, новую морщинку, седой волос, а может и шрам на теле, но
разьве после этого человек менее красив? - размышляю я. - Надо жить
и радоваться каждому прожитому дню, вот как эта раненая берёза, как
лиственница, на которой ветер обломал часть веток, как те муравьишки,
которые простили людей разрушивших их город и теперь строят новый.
Вот и нам надо растить детей, радоваться солнцу..."
Под вечер начался сильный дождь, первый в этом году. С крыши текла
вода и плюхалась об асфальт. Я стояла у окна, слушала музыку дождя и
искренне верила, что весенний дождь принесёт обновление всему живому
на земле. В форточку залетел лёгкий ветерок, дышалось легко, хотелось мечтать, просто жить.
28 апреля 2003 г.