С той поры минуло еще почти двенадцать лет. Зимой 1979 года случай вновь свел меня с человеком по фамилии Брежнев.
ГЕНСЕК - ВНУК ГЕНСЕКА
Январь выдался в Грузии погожий, теплый. Осеняя передышка от столичных визитеров с ЦТ закончилась, летних курортников сменили любители горных лыж. По звонку от кого-либо из руководителей программы "Время" я встречал гостей в аэропорту и отвозил за сто пятьдесят километров на юго-запад, в Бакуриани. В основном прибывали парами. Сопровождающего, вне зависимости от пола и возраста, представляли либо близким родственником, либо другом семьи. Но номер в гостинице снимали общий, на двоих.
В тот раз приехала популярная диктор телевидения с совсем еще юным "пажем" и тоже попросилась под один замок.
На обратном пути, несмотря на выходной, решил заглянуть в Боржомский райком, справиться, нет ли интересных тем для наших информационных программ.
С первым секретарем Ираклием Владимировичем Гургенидзе столкнулся в коридоре, недалеко от лестничной площадки. Всегда одетый с иголочки, лыжно-минеральный партбосс умел соблюдать дистанцию и не любил панибратства. Однако сейчас шел навстречу с широко распростертыми руками.
- Увидел, как подъехала твоя машина, и не поверил своим глазам. Только ты можешь спасти меня сегодня вечером...
Удивленный и несколько растерянный, я молча проследовал за ним в кабинет, где уже настоящая волна восторга чуть вообще не опрокинула меня навзничь. Председатель исполкома, комсомольский вожак, прокурор, начальник милиции, в отличие от своего патрона, были ребята не заезжие, а местные, сельские, и эмоции выражали более искренне, от души.
Через минуту ситуация, наконец, прояснилась. Гургенидзе, четко и ясно, как на бюро, изложил суть проблемы:
- Внук Брежнева женился, и свадебное путешествие молодые решили провести в Грузии. После Пицунды по пути в Тбилиси сегодня прибыли в Бакуриани, где побудут дней десять. На вечер в альпийской хижине горноспасателей назначен ужин. Видно, самому всевышнему было угодно, чтобы место во главе стола занял ты. О лучшем тамаде мы и не мечтали.
- Вы-то не мечтали, а у меня есть веские причины для отвода кандидатуры, - начал я набивать себе цену. - Во-первых, экипировка. В подобной одежде с трамплина надо прыгать или валяться в гамаке. И потом - в таких компаниях всегда следует держать язык за зубами, что я и не умею, и не люблю делать.
"Партай-геноссе" Ираклий, не поняв, шучу я или капризничаю, стал отстаивать свою идею:
- С галстуками, насколько я помню, ты в ладах еще с пионерских лет - когда все цепляли его на шею, у тебя он торчал из кармана. Поэтому и сегодня как-нибудь обойдешься без парадной формы. Утечки информации тоже не будет. Могу поклясться своим мандатом.
- Мандатом не получится - сейчас он есть, завтра его отобрали. Поклянись лучше здоровьем совей раскосой секретарши, которая, как видно, опять готовится к очередному декретному отпуску.
Присутствующие прыснули от смеха, а Гургенидзе заерзал на стуле и густо покраснел:
- Что, очумел что ли? Нашел мне роженицу. У нее уже два внука, - и сам тоже рассмеялся. - Хватит валять дурака, поехали. Гости не должны ждать.
Гора Кохта, знаменитая своими скоростными трассами, сверкала в лучах заходящего солнца. На одном из пологих склонов, в небольшой ложбине, притулился островерхий коттедж, в котором жили тбилисские архитекторы-горноспасатели, проводившие здесь весь зимний сезон.
Их лидер, Мито Дангадзе, подбирал в смену только себе подобных, настоящих универсалов. Поэтому чрезвычайные происшествия случались крайне редко.
Внутренний интерьер их жилища поражал комфортом и изысканным вкусом. В течение многих лет здесь побывали почти все советские космонавты (некоторые до орбитальных полетов, будучи еще засекреченными), самые известные литераторы, артисты, ученые, спортсмены. Впервые я попал сюда еще в конце шестидесятых, когда сопровождал в поездке по Грузии популярнейшего в те времена советского песенника Аркадия Ильича Островского и его супругу, бывшую танцовщицу, миниатюрную Матильду Ефимовну Лурье. Дангадзе хорошо знал мою застольную тактику "игры на грани фола" - никаких авторитетов и чинопочитания, режемся без прикиду с тем, что есть на руках. То есть на кончике языка. Поэтому, когда Мито увидел меня среди прибывшей оравы, то, покачав головой, со словами: "Сегодня точно всех пересажают", - шмыгнул обратно в помещение.
Сервировка была под стать обстановке и больше походила на шедевр искусства, нежели кулинарии.
Виновники торжества стояли у ярко пылающего камина и тихо о чем-то шептались. На невесте - бежевая ковбойская шляпа, пастельных тонов свободная блуза и расклешенная цветастая юбка-миди, прикрывавшая узорчатые кожаные техасские сапоги. Славянское лицо с голубыми глазами и правильным, слегка вздернутым носиком делали Надю очень привлекательной. А жених превзошел все ожидания - высокий, стройный, почти атлетического для столь юного возраста сложения. Словом, красавец, настоящий сын Аполлона! Дедушка Леонид всегда считался видным мужчиной. Над внуком же природа поработала еще более старательно и ответственно, родив полубога, с которого спокойно можно было отливать памятники, а еще лучше - снимать в бесконечных любовных сериалах.
Познакомились быстро и непринужденно. Пара вела себя превосходно - никакой натянутости, напыщенности, жеманства. Выяснилось, что оба студенты МГИМО, учатся в одной группе, приметили друг друга еще на вступительных экзаменах. Надя из московской профессорской семьи, очень дружной и демократичной.
После третьего или четвертого тостов, традиционно посвященных молодым, "группа приема" начала делать мне знаки - переходи, мол, на более высокую волну. Итак, коварному быку помахали красной тряпкой! Немедленно повысив голосовой регистр, я обратился непосредственно к Андрею и Наде:
- Подозреваю, что за все эти дни вам наговорили вагон индивидуальных комплиментов и еще целый эшелон здравиц в честь Леонида Ильича, нашего Политбюро и правильности ленинского курса. Если позволите, я не повторю ничего похожего и поведу застолье по-своему.
Андрей скрестил руки на груди и почти простонал:
- Неужели такое возможно!
- Да, да и еще раз да! Поэтому, если кто-то попытается мешать или подсказывать глупости, в виде штрафа будет получать лишний рог вина.
Все представители боржомского истэблишмента разом погрустнели, а первый секретарь райкома уныло уставился в тарелку, видимо, проклиная свою политическую близорукость и наивность и быстро просчитывая в уме возможные последствия рокового выбора.
Не допуская паузы, я продолжал:
- Позвольте выпить за любовь, которая с первого взгляда, с первого вздоха, с первого шага подвергалась контролю, давлению, слежке, но выдержала все испытания и привела к счастливому браку. Особый поклон Надежде, так как она находилась под двойным прессом - подозреваю, что ее родители не очень радовались опрометчивому выбору дочери и страшились будущего родства с могучей семьей.
Зловещая тишина заполнила пространство, явно указывая на то, что стрелка барометра упала за нулевую отметку и вот-вот разразится буря.
Как вдруг молодожены забили в ладоши и весело расхохотались.
- Боже, все было именно так, - звонким голосом поддержала меня Надя. Папа с мамой долго отговаривали, просили одуматься, не лезть по крутой лестнице, с которой и земли-то не видно.
Андрей, широко улыбаясь, одобрительно кивал головой. Потом уверенно добавил:
- Мы хотим жить своей жизнью. Самим распоряжаться собой. И за это, действительно, пришлось отчаянно побороться. Спасибо за такой чудесный тост!
Что было дальше, понятно и простачку. Получив полный карт-бланш, я окончательно снял ногу с тормозов. Например, сделав из апельсинной корки вставную челюсть, сымитировал речь Брежнева на партийном форуме, на Мавзолее, при встрече в кабинете с "Карлсоном, который забыл захватить с собой Энгельсона". Все взрослые сотрапезники впали в кому, зато подростки веселились, как под новогодней елкой.
С рассветом я засобирался уезжать, но Андрей стал в дверях и умоляюще произнес:
- Прошу вас, дядя Тенгиз (?!), останьтесь с нами хотя бы дна на три. Ну, пожалуйста!
- Андрюша, меня вышибут с работы, - лениво сопротивлялся я.
- Ни в коем случае. Я позвоню Эдуарду Амвросиевичу, - настаивал юный Брежнев.
- Тогда еще и арестуют! Лучше я останусь здесь инкогнито, если Ираклий Владимирович нас не выдаст.
- Что вы, что вы! Конечно, это прекрасная идея. Вам будет очень весело, - с готовностью согласился первый секретарь, хотя по его настроению чувствовалось, что видеть меня он желает даже в гробу, но только не в Бакуриани.
Вернувшись в конце концов в Тбилиси, я окунулся в привычный трудовой ритм - съемки, монтаж, перегон сюжетов в Останкино. Поэтому телефонный звонок от Андрея по вертушке застал меня врасплох.
- Дядя Тенгиз! Здравствуйте! Это мы. Только что возвратились из Бакуриани и вечером улетаем в Москву. Очень хотелось бы попрощаться с вами.
- А где вы остановились? - снаивничал я, как будто внук Брежнева мог поселиться в университетском общежитии или на квартире у знакомых.
- Мы на госдаче, в резиденции Крцаниси. Это ведь недалеко от вашей студии. Вы приедете?
Будучи хорошо знакомым с системой допуска на правительственные объекты высшей категории, я начал откровенно ловчить.
- Андрюша, у меня заказана монтажная. Вряд ли удастся вырваться.
- Тогда мы с Надей подъедем сами, - закончил короткий разговор молодой Геракл и повесил трубку.
Минут через тридцать перед телерадиоцентром началась свистопляска. Гаишники на мотоциклах перекрыли улицу Ленина, по которой всегда шел непрерывный поток транспорта, и к центральному входу подрулила черная "чайка". Публика, не понимая, почему так остервенело носится милиция и с кем это я любезничаю у неуклюжего "членовоза", гроздьями повисла на фасаде пятиэтажного здания, лопаясь от любопытства.
- Мы очень хотим видеть вас у себя. Здесь все наши координаты, - раскрыв кулачок, протянула бумажку Надя.
- Обязательно позвоню, - еще раз за утро соврал я, зная, что мы, скорее всего, никогда больше не встретимся.
Так оно и случилось.
Вместе со смертью генсека ушло в небытие все связанное с его именем: и дела, и люди, и память, которую у нас сразу же зашнуровывают в архивные папки и заталкивают на пыльные полки.
А недавно российская пресса запестрела портретами повзрослевшего и располневшего Андрея. Из публикаций узнал, что с Надей у него два сына. После развода она жила в Лондоне и Москве, потом вторично вышла замуж за банкира Мамута. Андрей же состоит в гражданском браке с новой избранницей, обитает на небольшой подмосковной даче, копается в огороде и мечтает, чтобы созданная им партия облегчила участь народа и страны, которым он хочет посвятить свою жизнь.
Я абсолютно верю в искренность его побуждений, так как запомнил Андрея достойным малым с прекрасными человеческими качествами, которые даются людям навсегда.